Откровение в Галисии - Долорес Редондо

уйти из жизни. Не знаю, как вам, а по мне, так Бердагер не производит впечатления человека, давно страдающего от смертельного недуга. Напротив, — Ортигоса провел пальцем по фотографии, — он прямо-таки пышет здоровьем.

Лукас и Ногейра кивнули, и лейтенант озвучил то, о чем все думали:

— Мне не хотелось бы предполагать, что кто-то в монастыре мог совратить мальчика, хотя в своей работе я сталкивался с подобными случаями постоянно. Не будем сбрасывать со счетов и другой вариант: Альваро увидел то, чего не должен был. Из опыта могу сказать, что убийства часто пытаются замаскировать под суицид. А заявления о том, что Бердагер отказывался лечиться, прекрасно объясняют тот факт, что мы не найдем никаких медицинских документов, которые позволили бы пролить свет на это дело.

Замаскированное убийство. Но кто мог его совершить? Весь день Мануэль задавал себе этот вопрос и отказывался принимать напрашивающийся ответ. Но он звучал в голове, сопровождаемый рассказом Мей и настойчивым голосом того, кто звонил из телефона-автомата. Того, кто предупреждал Альваро, что над ним нависла серьезная угроза. Кто-то знал, что муж писателя совершил убийство, и располагал доказательствами.

Эта информация, которой Ортигоса ни с кем не делился, жгла ему душу. Он посмотрел на тех, кто сидел с ним за одним столом, чувствуя себя одновременно и сообщником и предателем. Но, несмотря на то что подобные мысли сводили Мануэля с ума, он не хотел озвучивать их. Особенно сейчас, когда все догадывались, что той ночью в церковно-приходской школе случилось нечто ужасное. Вероятно, — по крайней мере, писатель убеждал себя в этом, — те страшные события заставили Альваро замкнуться в себе и отгородиться от мрачной части своего прошлого. Ортигоса цеплялся за эту возможность. Вот если б только он мог перестать спрашивать себя, кого же все-таки убил Альваро… Собственного брата Франа? Монаха Бердагера? Обоих?

* * *

Взяв телефон Мануэля, Лукас молча рассматривал сфотографированный документ, замазанные черным фразы, подпись внизу.

— Думаешь, Тоньино обнаружил именно заключение?

— Нет, когда я спросил брата Хулиана, наведывался ли племянник настоятеля в библиотеку, монах чуть со смеху не покатился и объяснил мне, что Антонио красил пару номеров в гостинице и кабинет дядюшки.

— А там и нашел этот документ, — сделал вывод Ногейра.

— Вот только не в таком виде, я полагаю, — добавил Ортигоса, указывая на фотографию. — А полную, невымаранную копию. И парень должен был быть в курсе той старой истории, иначе счел бы врачебное заключение бесполезной бумагой. Думаю, Тоньино наткнулся на информацию, которой не хватает в нашем экземпляре. Учитывая серьезность ситуации, неудивительно, что настоятель хранил документ у себя в кабинете. И я сильно сомневаюсь, что приор знает о существовании его «двойника», который оказался среди кучи отсканированных приглашенной фирмой личных дел. — Гвардеец кивнул в сторону мобильника, который Лукас все еще держал в руках. — Находка Тоньино проливала свет на тот давний случай. Парень не мог обратиться к Альваро, поэтому направился к Сантьяго и потребовал триста тысяч евро в обмен на документ. Такая сумма, как справедливо заметил его друг Ричи, позволила бы Антонио кардинально изменить жизнь. Сантьяго тоже не знал, как связаться с братом, поэтому набрал Гриньяну и придумал эту чушь про лошадь, прекрасно понимая, что Альваро немедленно ему позвонит. Старший де Давила тут же приезжает в Галисию, отправляется прямиком к настоятелю, и тот складывает два и два. Как только Альваро уходит, дядюшка едет к племяннику и закатывает у его дома скандал, свидетелем которого становится старуха-соседка. Когда приор ретируется, Тоньино уезжает на своей машине — тоже, кстати, белой, как и пикап со вмятиной на переднем крыле, что стоит в гараже монастыря…

Лукас выключил экран мобильника, осторожно положил телефон на стол и посмотрел прямо в глаза Ногейре.

— Думаешь, Антонио мог убить Альваро?

Лейтенант задумался:

— Я давно знаю этого парня. Он раньше не проявлял агрессии и не производит впечатления человека, готового ринуться в бой. Тоньино скорее из тех, кто в случае опасности убегает. Но все указывает на то, что де Давила был в ярости. Если он столкнулся с юношей, конфронтация была неизбежна и могло случиться что угодно.

«Не смей мне угрожать» — тут же всплыло в памяти Мануэля. Получается, Альваро получал угрозы от Антонио Видаля? Это Тоньино звонил из телефона-автомата?

— А как в эту картину вписывается пикап из монастыря?

— Это нам пока неизвестно. Но, по словам соседки, настоятель кричал, что все это может плохо для него кончиться. Если Альваро ему угрожал… Кто знает, на что способен человек, доведенный до отчаяния?

Хозяин ресторана с озабоченным видом подошел к их столику.

— Сеньоры, что-то не так? Вам не нравится еда? Принести другие блюда?

Троица посмотрела на тарелки с нетронутыми картошкой и салатом.

— Простите, сеньор, — извинился Ногейра. — Мы так увлеклись разговором, что обо всем забыли. — И гвардеец положил себе мяса.

Хозяин нахмурился и потянулся за тарелками.

— Все уже остыло. Подождите минутку, я принесу свежую порцию. Только, пожалуйста, ешьте сразу. Жаль переводить продукты — ведь таких блюд, как у нас, вы нигде не найдете!

Он ушел, но вскоре вернулся с горячей едой и стоял рядом, пока не убедился, что гости отдали должное его стряпне.

Мануэль первым нарушил воцарившуюся тишину:

— Я весь день размышляю над тем, что могло случиться. После того как я нашел вымаранный документ, всякие ужасы лезут в голову, — сказал он, кладя вилку на стол.

— Ты сказал, что скопировал все сведения об этом Ортуньо, — вспомнил лейтенант.

Писатель кивнул.

— Дай-ка сюда, сейчас я кое-кому позвоню… — Гвардеец встал и направился к двери с мобильником и клочком бумаги, на котором Ортигоса зафиксировал всю найденную в личном деле информацию.

Не прошло и пяти минут, как Ногейра вернулся. Лицо его расплывалось в улыбке.

— Хорошие новости: похоже, наш друг Марио живет по прежнему адресу. Конечно, когда мы туда приедем, может выясниться, что он переехал или недавно умер. Информация была верна на тот момент, когда сеньор Ортуньо в последний раз менял паспорт.

— Вы навестите его? — оживился Лукас.

— И ты тоже. Если, конечно, можешь взять выходной.

Священник, улыбаясь, кивнул:

— Этот вопрос я улажу.

Когда троица выходила из ресторана, Лукас снова внимательно посмотрел на писателя.

— Мануэль, это куртка…

— Альваро. Мне ее дал Даниэль, чтобы я мог спуститься на берег реки.

— Я знаю. Я как-то видел ее на Альваро. А когда ты вошел, я кое-что вспомнил… Именно в ней он был той ночью, когда я видел его у церкви. Я узнал ее по опушке вокруг капюшона.

— Но эту куртку