Восставая из рабства. История свободы, рассказанная бывшим рабом - Букер Т. Вашингтон

вечер и покрытие всех расходов, если я соглашусь на сотрудничество с ними в течение определенного срока. На все эти предложения я отвечал, что работа всей моей жизни связана с Таскиги, когда бы я ни выступал, это должно быть в интересах колледжа и моей расы, и я не буду подписывать никакие контракты из коммерческих соображений.

Через несколько дней после выступления я отправил копию своего доклада президенту Соединенных Штатов Америки, достопочтенному Гроверу Кливленду[145]. Некоторое время спустя я получил от него следующий ответ с автографом:

6 октября 1895 года

Букеру Т. Вашингтону, эсквайру

Дорогой сэр!

Благодарю Вас за копию речи, произнесенной Вами на выставке в Атланте.

Я очень признателен Вам за это обращение. Я прочитал его с большим интересом и думаю, что цель выставки достигнута, если Вам предоставили возможность выступить. Ваши слова не могут не восхитить и не ободрить всех, кто желает добра вашей расе. Будет странно, если наши цветные сограждане не почерпнут из Ваших слов надежду и не наберутся решимости получить все привилегии своего гражданства.

Искренне Ваш,

Гровер Кливленд

Позже я впервые встретил мистера Кливленда, когда он, будучи на посту президента, посетил выставку в Атланте. По моей просьбе он согласился провести час в зале, посвященном достижениям темнокожих, чтобы осмотреть экспозицию и дать возможность цветным посетителям поприветствовать его. Познакомившись с мистером Кливлендом, я был поражен его простотой, величием и добропорядочностью. С тех пор я встречался с ним много раз, как на общественных мероприятиях, так и в его частной резиденции в Принстоне, и чем чаще я его вижу, тем больше восхищаюсь. Во время посещения выставки в Атланте он целый час посвятил общению с темнокожими. Он был столь же учтив, пожимая руку какой-нибудь пожилой «мамушке» в поношенной одежде, как если бы приветствовал миллионера. Многие пользовались случаем, чтобы попросить у него автограф, протягивая ему книгу или листок бумаги. Он делал это так же аккуратно и терпеливо, как если бы ставил свою подпись под важным государственным документом.

Мистер Кливленд не только был со мной дружелюбен, но и всегда соглашался сделать все, о чем я просил в интересах колледжа, – будь то личное пожертвование или использование своих связей для поиска других благотворителей. Судя по моему личному знакомству с мистером Кливлендом, не думаю, что у него есть расовые предрассудки. Он слишком велик для этого. Общаясь с людьми, я понял, что, как правило, только мелкие и ограниченные личности живут исключительно для себя, не читают хороших книг, не путешествуют, не открывают свою душу, чтобы она могла соприкоснуться с душами других. Ни один человек, имеющий расовые предрассудки, не сможет постичь то высокое и чистое, что существует в мире. Побывав во многих местах, я обнаружил, что самые счастливые люди – это те, кто больше делают для других, а самые несчастные – те, кто живут для себя. Мало что еще, кроме расовых предрассудков, способно сделать человека слепым и ограниченным. Во время наших воскресных бесед в часовне я раз за разом делюсь с нашими студентами своим житейским опытом: чем старше становишься, тем больше убеждаешься в том, что, в конце концов, единственное, ради чего стоит жить и умереть, если понадобится, – это возможность сделать кого-то другого более счастливым.

Поначалу темнокожие и цветная пресса, казалось, были абсолютно удовлетворены моим докладом в Атланте. Но после того как первый всплеск энтузиазма стал утихать и цветные люди начали вчитываться в текст речи, некоторые из них почувствовали себя обманутыми. Им казалось, что я был слишком либерален в своих высказываниях по отношению к белым южанам и недостаточно решительно выступал за то, что они называли «правами расы». Вскоре, однако, эти недовольные голоса стихли, когда люди начинали понимать мой образ мыслей и действий.

Говоря об изменениях в общественных настроениях, я вспоминаю, как примерно через десять лет после основания колледжа со мной случилась история, которую я никогда не забуду. Доктор Лайман Эбботт, тогда пастор Плимутской церкви, а также редактор газеты Outlook (в то время Christian Union), попросил меня подготовить заметку для его издания и высказать свое мнение о моральном и материальном благополучии цветных священнослужителей Юга. В статье я изложил мое собственное видение ситуации. Нарисованная картина вышла излишне черной – или мне стоило сказать белой, раз уж я сам черный? Но иначе и быть не могло, ведь речь шла о расе, совсем недавно сбросившей рабские оковы, о народе, у которого не было ни времени, ни возможности создать полноценный институт священнослужителей.

Мои слова услышало большинство цветных пасторов по всей стране, и мне поступило немало возмущенных отзывов. Где-то в течение года после выхода публикации каждая ассоциация, каждое объединение или религиозное учреждение требовали, чтобы я отказался от сказанного. Многие из этих организаций доходили до того, что советовали родителям прекратить посылать своих детей в Таскиги. Одна ассоциация даже назначила «миссионера», в обязанности которого входило предостерегать людей от учебы в нашем учреждении. Сын этого миссионера был студентом колледжа. Что бы «миссионер» ни говорил и ни делал в отношении других, он не спешил забирать свое чадо.

За все время, пока шла волна критики, я не произнес ни слова, чтобы объяснить или опровергнуть свою позицию. Я был уверен в своей правоте и в том, что время все расставит на свои места. Вскоре епископы и другие руководители церкви начали тщательно изучать методы служения, и выяснилось, что все обстояло именно так, как я описал. Старейший и самый влиятельный епископ одной из ветвей методистской церкви заявил, что моя характеристика была еще слишком мягкой. Очень скоро общественные настроения начали давать о себе знать, посыпались требования очистить ряды священнослужителей. Хотя полностью все проблемы еще не решены, думаю, могу сказать без обиняков, что мои слова во многом способствовали тому, чтобы в церковной сфере начались реформы. Приятно, что многие из тех, кто когда-то выступал с осуждением в мой адрес, впоследствии искренне благодарили меня за честность.

Ситуация внутри негритянской церкви изменилась столь радикально, что сейчас большинство моих друзей – священнослужители. Полагаю, реформа в церковной сфере – одно из самых отрадных событий последних лет. Мой опыт убедил меня в том, что, если человек уверен в правильности своих слов, он должен твердо стоять на своем, невзирая на всеобщее осуждение, а жизнь рассудит.

В разгар дискуссий, предметом которых была