Восставая из рабства. История свободы, рассказанная бывшим рабом - Букер Т. Вашингтон

того, о чем идет речь. Когда мне нужно обратиться к людям, я забываю об ораторских приемах, о риторике и тому подобном, и мне нравится заставлять аудиторию также забыть обо всем этом.

Ничто так не выводит меня из равновесия, как если кто-то покидает зал. Чтобы предотвратить это, я взял себе за правило стараться сделать свое выступление настолько интересным, изложить столько значимых фактов один за другим, чтобы никто не захотел уйти. Средняя аудитория, как я убедился, хочет услышать факты, а не обобщения и проповеди. Уверен, что большинство людей способны сделать правильные выводы, если рассказывать им о реальных вещах.

Что касается того, с кем мне больше всего нравится общаться, то я бы поставил во главу угла сильных, мыслящих, деловых людей, таких как, например, в Бостоне, Нью-Йорке, Чикаго и Буффало. Я не встречал другой аудитории, которая бы так же быстро улавливала суть того, что я хочу сказать, и столь же стремительно откликалась на мои слова. За последние несколько лет я имел честь выступить перед огромным числом людей подобного склада в крупных городах США. Наиболее благоприятный момент, чтобы завладеть вниманием деловых людей, – это время после хорошего ужина. К слову, один из наиболее изощренных способов пытки, когда-либо изобретенных человеком, – это заставлять оратора сидеть за ужином из четырнадцати блюд и нервничать перед грядущим выступлением.

Принимая участие в этих продолжительных застольях, я не могу избавиться от воспоминаний о маленькой хижине, где я, мальчик-раб, раз в неделю получаю патоку из большого дома. Наш обычный рацион на плантации состоял из кукурузного хлеба и свинины, но в воскресенье утром матери разрешалось принести из большого дома немного патоки для своих троих детей. Получая это лакомство, я мечтал, чтобы каждый день был воскресеньем! Я брал оловянную тарелку и подставлял ее под тягучую сладкую патоку. При этом я всегда закрывал глаза, пока патока выливалась в тарелку, в надежде, что, открыв их, с удивлением увижу, как много мне досталось. Затем я наклонял тарелку из стороны в сторону, чтобы патока растеклась. Я был уверен, что таким образом ее станет больше. Мои детские впечатления от этих воскресных утренних пиршеств чрезвычайно сильны. И никто не сможет разубедить меня в том, что патоки становится больше, если она размазана, а не занимает лишь маленький уголок, – если у тарелки вообще есть уголок. Во всяком случае, я никогда не верил в то, что сироп «в углу» такой же вкусный, как и размазанный по тарелке. Моя доля патоки обычно составляла около двух столовых ложек, и они доставляли мне гораздо больше удовольствия, чем ужин из четырнадцати блюд, после которого я должен выступать с речью.

На втором месте после компании деловых людей я предпочитаю говорить перед южанами любой расы, вместе или по отдельности. Их энтузиазм и отзывчивость всегда вызывают восторг. «Аминь» и «да, это правда», которые спонтанно звучат из уст цветных людей, способны воодушевить любого оратора.

Думаю, что следующей в порядке приоритетов следует поставить аудиторию колледжа. Мне посчастливилось выступать во многих ведущих учебных заведениях, включая Гарвард, Йель, Уильямс, Амхерст, Университет Фиска, Университет Пенсильвании, Колледж Уэллсли, Университет Мичигана, Тринити-колледж в Северной Каролине и многие другие. Каждый раз было приятно отметить то количество людей, которые после выступления подходили пожать мне руку и признавались, что впервые в жизни называют темнокожего «мистер».

Выступая в интересах Колледжа Таскиги, я обычно заранее организую серию встреч в значимых местах: церквях, воскресных школах, христианских обществах старания, мужских и женских клубах. Иногда за день мне приходится побывать в четырех разных залах.

Три года назад, по предложению Морриса Джесупа из Нью-Йорка и доктора Карри, генерального агента фонда Джона Слейтера, попечители выделили деньги для покрытия наших с миссис Вашингтон расходов на проведение встреч с цветным населением больших городов. Эти встречи проходили в крупных центрах для темнокожих. Ежегодно в течение последних трех лет мы посвящали этой работе несколько недель. В соответствии с нашим распорядком утром я выступал перед священниками, учителями и различными специалистами. После обеда миссис Вашингтон встречалась с женщинами, а вечером я обращался с речью к большому собранию. Почти в каждом случае в зале присутствовало не только цветное население, но и белые. Например, в Чаттануге, штат Теннеси, на вечерней лекции собралось не менее трех тысяч человек, и мне сообщили, что восемьсот из них были белыми. Сложно придумать занятие, которое приносило бы мне больше радости.

Эти встречи дали мне и миссис Вашингтон возможность получить из первых рук точную информацию о реальном положении темнокожих, увидев людей в их домах, церквях, воскресных школах, на рабочих местах, а также в тюрьмах и трущобах. Эти поездки также позволили понаблюдать за отношениями между представителями разных рас. Никогда мне не приходилось испытывать такой надежды на светлое будущее моего народа, как после участия в серии этих встреч. Знаю, что в таких случаях на поверхность выходит много наносного и обманчивого, но у меня достаточно опыта, чтобы не обманываться обычной вежливостью. Я стараюсь докопаться до сути вещей и изучить холодные факты.

Недавно мне на глаза попалось заявление, сделанное одним человеком, который безапелляционно заявляет, что девяносто процентов негритянских женщин распутны и неискренни. Никогда не слышал более подлой лжи, не имеющей под собой фактического обоснования.

Если вы в течение двадцати лет следите за тем, чем живет раса, то видите перемены – в материальном и нравственном плане. Можно взять жизнь самого отпетого ньюйоркца и доказать все что угодно на примере белого человека. Однако любой согласится, что это не слишком показательный эксперимент.

В начале 1897 года я получил письмо с приглашением выступить на открытии памятника Роберту Гоулду Шоу в Бостоне. Я согласился. Думаю, мне не нужно объяснять, кем был этот человек и что он сделал. Монумент, увековечивающий память о нем, стоит напротив Дома правительства. Считается, что это самая совершенная скульптура в нашей стране.

Мероприятия, связанные с открытием памятника, проходили в бостонском Мюзик-холле, и большой зал был заполнен самыми выдающимися людьми, когда-либо собиравшимися в этом городе. Среди присутствующих были борцы с рабством и расовыми предрассудками. Покойный достопочтенный Роджер Уолкотт, тогдашний губернатор Массачусетса, был председателем. На сцене рядом с ним находились другие официальные лица и сотни известных личностей. Отчет о собрании, опубликованный в Boston Transcript, гораздо лучше меня расскажет об этом событии.

На вчерашнем собрании в Мюзик-холле в центре внимания было великолепное выступление директора Колледжа Таскиги. По словам губернатора Уолкотта, в июне