Восставая из рабства. История свободы, рассказанная бывшим рабом - Букер Т. Вашингтон

не оставалось сомнений в том, что это место станет моим домом. Именно поэтому, подобно любому белому человеку, я гордился добродетелями жителей города и сожалел об их неблаговидных поступках. Я твердо решил никогда не говорить в публичных выступлениях на Севере ничего такого, чего не хотел бы сказать на Юге. Я рано осознал, что непросто преобразить человека, лишь критикуя его, – проще достичь этой цели, сделав акцент на достойных делах, чем указывая на сотворенное им зло.

Придерживаясь этой политики, я не преминул в подходящий момент и в соответствующей манере без обиняков указать на неправедные проступки, в которых был повинен каждый уголок Юга. Я обнаружил, что там есть много людей, готовых слышать критику в свой адрес. Однако критиковать южан, если действительно назрела такая необходимость, нужно не в Бостоне, а на Юге. Точно так же я не считаю, что бостонец, порицающий свой город на чужбине, заслуживает уважения.

Выступая в Мэдисоне, я подчеркнул, что в отношении сосуществования рас следует проводить политику, которая всеми доступными средствами сближает их и способствует развитию дружеских связей, а не сеет раздор между ними. Далее я говорил о том, что, отдавая свой голос за того или иного кандидата, темнокожие должны руководствоваться интересами социума, в котором они живут, а не стремиться угодить кому-то, кто живет за тысячу миль от них и так же далек от их интересов.

Помимо всего прочего, я говорил о том, что будущее каждого темнокожего во многом зависит от него самого. Сможет ли он при помощи своих умений, интеллекта и характера сделать себя настолько ценным для общества, в котором он живет, что оно не сможет обойтись без него. Я считаю, что любой человек, овладев каким-то ремеслом лучше других, научившись делать обычное дело незаурядным путем, решил свою проблему, независимо от того, к какой расе он принадлежит. Насколько быстро и качественно темнокожие научатся производить нужные людям вещи, настолько быстро они станут важной частью социума.

Я рассказал о случае, когда один из наших выпускников собрал двести шестьдесят шесть бушелей батата с одного акра земли в общине, где средняя урожайность составляла всего сорок девять бушелей с акра. Он смог добиться этого благодаря своим знаниям в области почвоведения и при помощи новых методов ведения сельского хозяйства. Белые фермеры со всей округи приходили к нему за советами. Эти люди почитали и уважали его за то, что он своим умением и знаниями привнес что-то ценное в общественную жизнь. Я объяснил, что моя теория образования для темнокожих не ограничивает его исключительно фермерской жизнью – производством самого лучшего и сладкого картофеля. Однако если он преуспеет в этой сфере, то заложит фундамент, на котором его дети и внуки смогут стать кем-то еще более важным и значимым.

Примерно такими были основные положения моего доклада, посвященного сложным вопросам взаимоотношений двух рас. До сих пор я не нашел причины, чтобы изменить свою точку зрения по какому-то из перечисленных пунктов.

В молодости я злился всякий раз, когда кто-то оскорблял темнокожего, выступал за сегрегацию или пытался еще как-то ограничить свободы моего народа. Сегодня, слыша, как кто-то стремится помешать развитию ближнего, я жалею этого человека. Ведь тот, кто совершает подобную ошибку, поступает так из-за того, что сам не имеет возможности для роста. Мне жаль его, ведь я знаю, что он пытается остановить прогресс, а это само по себе абсурдно. Скорее есть шанс остановить мощный железнодорожный состав, бросившись на пути, чем воспрепятствовать человечеству развиваться в плане интеллекта, культуры, умений, свободы, а также проявления взаимопонимания и братолюбия.

Речь, которую я произнес в Мэдисоне перед Национальной образовательной ассоциацией, сделала меня довольно известным на Севере, и вскоре я начал получать приглашения выступить на других мероприятиях.

Однако мне было важно выйти на авторитетную аудиторию белых южан. Отчасти такая возможность представилась мне в 1893 году, когда в Атланте, штат Джорджия, проходила международная встреча Союза рабочих христиан. Когда мне поступило это приглашение, я был в Бостоне и поначалу решил, что в моем расписании нет места для этого мероприятия. Однако, поразмыслив, я понял, что успею за полчаса добраться на поезде до Атланты, где у меня будет час времени, а затем вернуться обратно в Бостон. В приглашении было оговорено, что я должен выступать не дольше пяти минут. Вопрос заключался в том, смогу ли я вложить в пятиминутное выступление столько, чтобы эта поездка обрела хоть какой-то смысл. Я знал, что аудитория в основном будет состоять из самых влиятельных белых мужчин и женщин, а значит, нельзя было упустить столь редкую возможность рассказать о том, что мы пытаемся сделать в Таскиги. И конечно же, я должен был остановиться на вопросе межрасовых отношений. Я говорил в течение пяти минут перед двумя тысячами человек – в большинстве своем это были белые южане и северяне. Моя речь была воспринята благосклонно и с энтузиазмом. Газеты Атланты на следующий день доброжелательно отозвались о моем выступлении, его также обсуждали по всей стране. Я чувствовал, что в какой-то степени выполнил свою задачу и добился того, что господствующий класс Юга меня услышал.

Меня все чаще стали приглашать выступить перед разными аудиториями, причем предложения практически в равной степени поступали от моего народа и от белых северян. Я уделял этим поездкам все свободное от работы в Таскиги время. Приезжая на Север, я обычно ставил своей целью получить финансирование для нашего колледжа. Обращаясь к цветному населению, я стремился внушить им важность индустриального и технического образования в дополнение к академическому и религиозному обучению.

Теперь я перехожу к одному случаю, который, как мне кажется, стал наиболее ярким в моей биографии. Благодаря ему я заслужил репутацию активиста в вопросе, который в определенном смысле является государственным. Я имею в виду мое выступление 18 сентября 1895 года на открытии хлопковой ярмарки и международной выставки в Атланте, штат Джорджия.

Об этом событии было так много сказано и написано и мне было задано так много вопросов по поводу моего спича, что, полагаю, стоит рассказать о нем подробно. Пятиминутное выступление в Атланте, ради которого я тогда примчался из Бостона, возможно, стало главной причиной того, что мне было предоставлено слово во второй раз. Весной 1895 года я получил телеграмму от влиятельных граждан Атланты с просьбой сопровождать их делегацию в Вашингтон. Целью поездки было обращение в комитет конгресса об обеспечении правительственной помощи в проведении выставки. В состав делегации входило порядка двадцати пяти самых видных и влиятельных белых мужчин Джорджии.