Откровение в Галисии - Долорес Редондо

она работает.

— Пойми, члены этой семьи — не такие, как большинство людей. В отличие от нас они считают труд зазорным. Катарина принадлежит к одной из самых древних семей в Испании, но по ряду причин дела у них в последние годы шли плохо, и им пришлось искать другие способы заработать на жизнь. Родители жены Сантьяго распродали большую часть земель, оставив себе лишь тот участок, на котором стоит дом. А пару лет назад они превратили усадьбу в ресторан и проводят там свадьбы и разного рода мероприятия. Сантьяго не слишком приветствует такое положение дел и, хотя Катарина не видит в этой ситуации ничего особенного, стыдится того, что она работает. Подобное чувство испытал бы человек, вынужденный просить подаяние.

— Мне кажется, это нельзя сравнивать. Превратить родовое имение в ресторан и проводить там свадьбы — это одно, а умолять подать на пропитание — совсем другое.

— Для меня и для тебя это так. Но испанские аристократы считают необходимость работать унизительной. С тех пор как поместье открыли для посещений, Сантьяго туда ни ногой. В любом случае он не только поэтому против того, чтобы Катарина работала. Он просто хочет защитить жену.

Мануэль непонимающе взглянул на Эрминию, и та пояснила, понизив голос:

— У Катарины проблемы по женской части. Они давно пытаются завести детей, и в конце прошлого года ей удалось забеременеть, но вскоре случился выкидыш. Жена Сантьяго до сих пор не оправилась до конца. Она была со мной, здесь, на кухне, когда все случилось. Катарина почувствовала резкую боль, началось кровотечение. В больнице ей сделали чистку. Жена маркиза вроде бы оправилась. Она избегает говорить о выкидыше, но достаточно обратить внимание, как она смотрит на Самуэля, чтобы понять, как сильно ей хочется иметь детей. Но вот Сантьяго… Ты уже знаешь, что он за человек. Тот случай очень повлиял на него, и теперь он изо всех сил пытается убедить жену бросить работу. Доктор сказал, что нет повода беспокоиться, потому что первая беременность часто заканчивается подобным образом и что в будущем они без проблем смогут родить ребенка. Но молодой маркиз просто одержим состоянием здоровья и лечением жены. Мучается так, словно он виноват в случившемся. Такой уж Сантьяго человек, вечно раздувает из мухи слона…

Писатель кивнул.

— А что Висенте?

Эрминия сделала вид, будто не понимает, о чем он.

— Он помогает Катарине…

— Думаю, ты знаешь, что я имею в виду. Вчера, когда Сантьяго бранил жену, у юноши был такой вид, будто он готов взорваться. Словно Катарина для него — нечто большее, чем работодатель. — Экономка молчала. — Как думаешь, между ними что-то есть?

— Она равнодушна к Висенте, но, возможно, юноша считает иначе. Я видела, как он на нее смотрит. Он так молод, а она очень красива. Они работают весь день бок о бок, окруженные цветами… Но Катарина очень предана своему мужу. Она всегда о нем заботилась. Когда умер Фран, именно жена вытащила Сантьяго из депрессии. Несколько недель она чуть ли не кормила мужа с ложки и силой вытаскивала на прогулку. Они часами сидели на скамейке у пруда. Катарина говорила, а Сантьяго внимал ей, повесив голову. А теперь история повторяется. Иногда я слышу, как молодой маркиз рыдает, а жена всегда рядом и утешает его. Терпения ей не занимать, ведь, как ты понял, у ее мужа характер непростой. Неудивительно, что Висенте защищает свою хозяйку. Хотя, возможно, испытывает к ней и более нежные чувства. — И Эрминия небрежно добавила: — Хотя если этот юноша не дурак, то уже должен был усвоить урок.

— Ты о чем?

Экономка недовольно пожала плечами.

— О том, что ты, возможно, не так уж далек от истины.

Мануэль выжидающе смотрел на нее, и Эрминия неохотно пустилась в объяснения:

— Послушай, fillo, я начала работать в этом доме еще до того, как вышла замуж. Я нянчила детей, готовила, заботилась о больных и посвятила всю жизнь членам этой семьи. Но никогда не поддавалась заблуждению и не считала себя частью их мира. Мы всего лишь слуги. Да, нам хорошо платят, иногда могут обнять или сказать ласковое слово. Да, мы знаем много секретов и не раз были свидетелями неприятностей, в которые попадали члены этого семейства. Но мы всегда будем лишь прислугой. И если кто-то из нас забудет свое место, то ему быстро об этом напомнят.

Ортигосу очень задела эта речь. Экономка повторила слова своей хозяйки, правда находясь по другую сторону баррикады. Преклонение перед аристократией возмущало лишь Ногейру, все остальные же воспринимали ситуацию как должное. Только сейчас писатель начал понимать, насколько все серьезно.

— Эрминия, ты пытаешься что-то мне сказать?

Экономка бросила на Мануэля встревоженный взгляд.

— Нет, я говорю не о тебе и не об Альваро, он держался просто. Я о Висенте.

— О Висенте?

Эрминия с досадой щелкнула языком, и Ортигоса не понял, оттого ли, что ей не нравится тема, которую они обсуждают, или оттого, что она не владеет всей информацией.

— Я не знаю, что произошло, но в декабре прошлого года его уволили.

— Кого? Висенте?

— Прямо в канун Нового года, в одночасье, без всяких объяснений. Нам просто сообщили, что парень здесь больше не работает. Представьте себе, в каком состоянии была прислуга. Разумеется, бывало, что людей увольняли и раньше, но не таким образом. Некоторые жители деревни нанимаются на сезон к семье де Давила вот уже двадцать пять лет подряд и, разумеется, кому-то из них маркиз отдает предпочтение.

Писатель кивнул и вспомнил, как Гриньян рассказывал, что работу в поместье многие считают привилегией.

— Я помню только два случая внезапного увольнения, когда хозяева распрощались с конюхом и дровосеком. Первый неправильно обращался с лошадьми, второй воровал. Только Висенте снова появился в имении спустя два месяца.

— И как это объяснили хозяева?

— Да никак. Мне известно лишь то, что Катарина снова наняла его, за что юноша был ей благодарен. Но поверьте мне, если кто в этом доме и знает свое место, так это жена Сантьяго.

Мануэль разинул рот от удивления. Он услышал одни и те же слова от двух совершенно разных людей. Впрочем, Ортигоса был согласен, что Катарина — женщина особенная.

Эрминия встала и налила писателю кофе. Он сделал глоток и почувствовал, как горячая ароматная жидкость согревает его горло. А сам тем временем думал о жене молодого маркиза, которую муж заставил плакать, и об удушливом запахе сотен цветов.

— В пиджаке Альваро я нашел засохшую гардению…

Экономка грустно улыбнулась:

— Эта привычка была у него с