Откровение в Галисии - Долорес Редондо

было, что ее информирует Даниэль, когда вспомнил, что заметил на верхнем этаже особняка темную фигуру, когда садился в машину управляющего. Маркиза, словно ворона, наблюдала за ним из своего гнезда.

— С удовольствием распоряжайтесь своим наследством, управляйте бизнесом и активами и обеспечьте бедной старухе достойное финансовое содержание до конца ее дней, — с улыбкой добавила Сесилия де Давила, словно находила это предложение особенно забавным. Десны ее были настолько красными, что создавалось впечатление, будто они кровоточат. Ортигоса с удивлением поймал себя на том, насколько удачно этот штрих дополняет жестокий образ хозяйки поместья.

Маркиза сделала многозначительную паузу и стерла с лица всякое подобие улыбки. Теперь губы ее сжались в прямую линию.

— Но если вы думаете, что теперь вправе считать себя членом нашей семьи, то ошибаетесь. Вы здесь чужой, и никакие имеющие законную силу документы этого не изменят. Ас Грилейрас никогда не станет вашим домом, а живущие здесь люди — вашими родственниками. Убирайтесь и больше никогда не возвращайтесь сюда.

Обе женщины встали из-за стола и направились к двери рядом с камином. Сиделка открыла ее и отошла в сторону, чтобы пропустить хозяйку. Маркиза обернулась и посмотрела на Мануэля с таким видом, будто удивлялась, что он еще здесь.

— Аудиенция закончена, — сказала она. — Уверена, вы сможете найти выход.

И старуха скрылась в комнате вместе со служанкой, которая наградила писателя презрительным взглядом, прежде чем прикрыть за собой дверь.

Ортигоса еще немного посидел у камина с чашкой недопитого чая в руках. Если б кто-нибудь сейчас его увидел, то решил бы, что ему оказали сердечный прием. Мануэль чувствовал странную слабость, будто какой-то хищник или вампир припал губами к его шее и высосал всю кровь и жизненную энергию. Целью угроз и насмешек, которые источала эта многоголовая гидра, было не столько ранить чувства писателя, сколько развлечься. Ортигоса понял, что его держали за дурака, и затрясся от негодования. Он обогнул диван, утопая в толстом ковре, и, ощущая, что за ним наблюдают, подумал: «Больше никогда в жизни».

Затем вышел в коридор и направился в сторону широких солнечных потоков, лившихся из окон на лестницу. Проходя мимо двери комнаты Альваро, писатель увидел, что она приоткрыта. Он вошел и взял из тумбочки книгу, затем быстро набрал код на двери сейфа и достал оттуда все содержимое, включая экземпляр романа «Цена отречения». Вынув фотографию из рамки, засунул ее вместе с документами в книгу. Затем вспомнил про кольцо и бросил взгляд на руку. Две полоски желтого металла поблескивали на пальце, сливаясь в единое целое. Мануэль вышел из спальни.

На кухне он в изнеможении опустился на стул около дровяной печи.

— Эрминия, ты, кажется, предлагала мне чашечку кофе? Что-то чай, которым меня угощала старая маркиза, встал поперек горла. Не удивлюсь, если она добавила туда яду.

Экономка грустно посмотрела на писателя.

— Ну, вот ты и познакомился с Вороной… Я очень сожалею о том, что произошло. Сантьяго был на конюшне. Он видел, как ты вошел в кухню, и явился с расспросами. Я не могла ему лгать.

— Я все понимаю, Эрминия, не переживай. Брат Альваро весьма неуравновешен, так что его реакция была предсказуема.

— Об этом я и хотела поговорить, — сказала экономка, беря стул и устраиваясь рядом с Мануэлем. — Ты уже знаешь, что я нянчила сыновей старого маркиза с самого рождения и любила их больше, чем родная мать. Я хорошо знаю Сантьяго, он неплохой человек.

Ортигоса хотел было возразить, но Эрминия его перебила:

— Он очень импульсивный, это правда. Из-за слабости характера. Когда Сантьяго был маленьким, то ластился к Альваро, словно любимый пес. А в подростковом возрасте пытался завоевать любовь отца. В этом доме его всегда считали пустым местом. Альваро был сильным, Фран пользовался благосклонностью, а их среднего брата — пухлого, вечно ноющего мальчика — старый маркиз презирал и даже не пытался этого скрыть. Но, несмотря ни на что, Сантьяго любил братьев больше всего на свете.

— Это еще ни о чем не говорит, — возразил писатель.

— Нет, послушай меня, — настаивала экономка. — Когда умер Фран, нынешний маркиз целыми днями не поднимался с постели и только и делал, что рыдал. Мы даже решили, что он заболел. А на прошлой неделе, когда ему сообщили, что Альваро попал в ДТП, Сантьяго помчался в больницу, а после ужасной процедуры опознания, через которую ему пришлось пройти, вернулся домой и пришел ко мне, а не к матери. Потому что знал, что я чувствую то же, что и он. Сантьяго остановился в дверях и молча смотрел на меня. «Что случилось с моим мальчиком?» — спросила я. Он разрыдался и принялся колотить кулаками по стене, крича, что его брат мертв. Именно тогда Сантьяго и повредил руку. Он не падал с лошади, а сломал себе пальцы, когда горевал об утрате. Я изучила нынешнего маркиза лучше, чем кто-либо другой. После смерти Альваро он каждый день ходит в церковь и рыдает. Правда, при этом думает, что я об этом не знаю.

«И что же его гложет? Скорбь или чувство вины?» — подумал Мануэль.

Эрминия, словно услышав его мысли, добавила:

— Полагаю, средний брат мучается отчасти из-за того, что в день гибели Альваро они повздорили.

Писатель с интересом взглянул на нее.

— Какая-то глупая была ссора, — продолжала экономка. — Сантьяго сидел здесь, пил кофе. Вошел Альваро и спросил: «И кого ты решил надурить с этими канделябрами?» Барт ничего ему не ответил, но покраснел, как помидор. Твой муж развернулся и пошел к машине, а Сантьяго поднялся наверх и хлопнул дверью. Я совершенно не разбираюсь в искусстве, и новые канделябры показались мне такими же красивыми, как и старые. Возможно, я ошибаюсь. Но нынешний маркиз так старался найти что-то похожее… Он из тех, кто ждет одобрения от окружающих. И когда не получил его от старшего брата, то обиделся. Разумеется, о подобных размолвках быстро забывают, когда случается нечто ужасное. Но тот, кто знает маркиза так же хорошо, как и я, понимает, что он мучился из-за того, что брат погиб, будучи с ним в ссоре.

Ортигоса повернулся к входной двери и внимательно посмотрел на стену. Светлые пятна на ней обозначали те места, где Эрминия отмывала кровь.

— Где Сантьяго сейчас?

— Дамиан отвез его в больницу, чтобы поправили гипс. Средний сын маркиза всегда быстро терял контроль, с самого детства.

— А какие у него отношения с женой? Кажется, он не особенно хорошо с ней обращается. Кроме того, Катарина говорила, будто мужу не нравится, что