Плетеное королевство - Тахира Мафи

на них. За крылатыми бестиями гонялись с метлами разъяренные лавочники, а один особо неудачливый продавец случайно стукнул по голове мужчину, отчего тот упал прямо в руки беспризорника, который выхватил его кошелек и был таков. Этот господин закричал и бросился в погоню, но ему помешала суматоха у соседней кондитерской, которая внезапно распахнула двери, выпустив на улицу целый поток слуг в снодах.

Не менее дюжины, они, по одному, прокладывали змеящийся путь сквозь многочисленную пеструю толпу, осторожно маневрируя, чтобы случайно не потревожить людей на обочинах; высоко над головой каждый из них нес широкий круглый поднос, где лежали пахлава и фисташковая крошка, мягкая нуга, пропитанные сиропом пончики, спирали медовых воздушных пирожных. Когда процессия прошла мимо Ализэ, в воздухе разлился пьянящий аромат розовой воды и сахара.

Она повернулась.

На золотистом булыжнике, на больших коврах с пестрыми узорами, скрестив ноги, сидели женщины в ярких цветочных чадрах. Они смеялись и делились сплетнями, перебирая охапки пурпурных и шафрановых цветов. Женщины останавливали работу лишь изредка и только для того, чтобы отпить чаю из бокалов с золоченой каемкой, в остальное время их проворные руки не прекращали движение ни на миг. Снова и снова женщины отделяли пестики и цветоножки от пышных цветов, складывая рубиново-красные шафрановые нити к растущей куче.

Ализэ не могла пошевелиться, настолько она была заворожена.

В последний раз, когда она осмелилась остановиться на улице так надолго, на нее напал воришка, и все же – как Ализэ могла отказать себе в таком удовольствии сейчас, после жутких оков темноты? Этот живой, дышащий мир принадлежал ей, и девушка хотела вдыхать его, восхищаться бьющимся сердцем цивилизации.

После этой ночи она больше никогда не увидит его.

Если все пойдет хорошо, Ализэ покинет Сетар; если плохо, ей придется бежать отсюда.

Даже несмотря на то, что она улыбалась, на глаза Ализэ навернулись слезы.

Ей удалось проложить себе путь сквозь шафрановые дебри, и девушка замерла у витрины цветочного магазина, где ее поразила композиция: зимние розы, камелии цвета сливочного масла и белые подснежники, что улыбались из хрустальных ваз; Ализэ была так очарована этим зрелищем, что едва не столкнулась с фермером, который внезапно остановился, чтобы угостить свою лохматую козу люцерной.

Беспокойная, девушка была не в силах унять свои тревоги.

Ализэ торопливо шагнула в сторону, приникнув к витрине шляпной лавки. Она попыталась отгородиться от мыслей, но это не помогло: подсознание больше не хотело ей подчиняться. На нее обрушился шквал воспоминаний: шепот голоса возле уха, улыбка у щеки, тяжесть рук, обхвативших ее тело. Ализэ все еще ощущала вкус принца на губах, все еще помнила шелковистость его волос и твердую линию челюсти под своими пальцами. Одни только воспоминания об этом были разрушительны.

Ализэ раз за разом пыталась понять, зачем дьявол предупредил ее о принце, и даже сейчас она не была уверена в причине. Неужели из-за того, что случилось сегодня?

Из-за поцелуя?

Ализэ заставила себя собраться и перевела дыхание. Сердце бешено колотилось, но разум был трезв. То, что произошло между ней и принцем, было минутной глупостью по множеству причин – не последней из которых стало то, что дед Камрана стремился уничтожить Ализэ. Она еще даже не начала разбираться в последствиях этого открытия или в том, как оно связано со смертью ее близких друзей и родных. Означало ли это, что король уже однажды пытался убить Ализэ? Неужели это он отдал приказ о расправе над ее родителями?

Девушку тревожило то, что она не знала это наверняка. Камран, конечно, мог ослушаться приказа короля и помочь ей сегодня, но Ализэ вовсе не была глупой; она понимала, что так просто родственные отношения не рвутся. Принц мог пощадить ее за доброту, но его преданность, без сомнения, принадлежала деду.

Тем не менее, Ализэ не могла осуждать себя слишком строго.

Эта история была не только незапланированной, но и неожиданной отсрочкой – редким моментом радости – от мрака ее дней, казавшегося бесконечным. Долгие годы до этого Ализэ гадала, сможет ли кто-нибудь однажды коснуться ее с заботой или посмотреть на нее так, словно она имеет значение.

Нет, она не отнеслась к произошедшему сегодня легкомысленно – к ней проявили милосердие, нежность, которые Ализэ теперь трепетно собирала в воспоминания, чтобы продолжить двигаться дальше. Ее необдуманные действия больше никогда не повторятся.

Кроме того, утешала она себя, они с Камраном больше никогда не встретятся, и тем лучше, и все же…

У ее ног неожиданного вспорхнула стайка птиц, испугав Ализэ так сильно, что она вскрикнула и отпрянула назад, столкнувшись с юношей, который, заметив ее сноду, с усмешкой отпихнул девушку локтем с дороги. Получив резкий удар по ребрам, Ализэ увернулась от второго и устремилась вперед сквозь толпу.

Конечно, она понимала, даже когда прощалась с принцем, что остается шанс увидеть его на балу этим вечером. Она не считала нужным сообщать Камрану о том, что тоже будет там, – встреча с ним была плохой идеей; а теперь, когда Ализэ знала, что на балу принц выберет себе невесту…

Нет, она и думать об этом не хотела.

Это не имело значения. Не могло иметь значения. В любом случае, они не имели надежды пересечься на балу; у Ализэ не будет никакого повода увидеть принца.

Она не знала всего плана Хазана, но сомневалась, что он будет иметь непосредственное отношение к празднику, а принц, для которого и устраивался бал, обязан будет принять в нем самое активное участие.

Нет, они точно больше не увидятся.

Ализэ почувствовала острую боль, которую не сумела определить: то ли это была тоска, то ли печаль, а может, оба этих чувства, словно два конца одного меча.

Но какое это имело значение?

Девушка вздохнула, увернулась в сторону, чтобы не столкнуться с троицей гоняющихся друг за другом в толпе девочек, и рассеяно заглянула в стекло, к которому прижалась.

За высоким прилавком сидели дети, и каждый из них лакомился гранатовым мороженым, зажатым между румяными хрустящими дисками свежеиспеченных вафель. Родители стояли рядом, улыбаясь или бранясь, вытирая липкие рты и испачканные слезами щеки детей, которых успели перехватить, пока прочие бешено носились по лавке, роясь в хрустальных ванночках, полных фруктовых ирисок и разноцветного марципана, кусочков сахара и нуги из розовых лепестков.

Ализэ слышала их приглушенный смех сквозь стекло.

Она крепче ухватилась за сумку – так, что сердце заколотилось в груди. Ализэ тоже когда-то была ребенком, и у нее тоже были родители, которые так ее баловали. Как же хорошо, когда тебя любят, подумала она. Как это важно.

И тут ее внимание привлекла любопытная девочка, которая помахала ей рукой. Ализэ неуверенно помахала в ответ.

Она была бездомной. И безработной. Все ее вещи умещались в одной потертой ковровой