Плетеное королевство - Тахира Мафи

изучая открытую часть ее лица.

– Ты хочешь снять повязки на пять дней раньше?

– Да, господин.

– Это из-за твоей экономки?

– Нет, господин, это не…

– Ты имеешь полное право лечить свои увечья, ты же знаешь. Она не может запрещать тебе…

– Нет, господин, – повторила Ализэ, на этот раз немного жестче. – Дело не в этом.

Она больше ничего не добавила, и Дин глубоко вздохнул. Он и не пытался скрыть своего неверия, и Ализэ слегка удивилась его беспокойству.

– Тогда ладно, – выдохнул аптекарь. – Садись. Давай посмотрим.

Ализэ взобралась на высокий стул у прилавка, и очень медленно Дин начал разматывать бинты на ее шее.

– Ты хорошо наложила повязку, – заметил он, на что девушка лишь кивнула в знак признательности.

В мягких движениях аптекаря было что-то успокаивающее, Ализэ даже осмелилась на мгновение прикрыть глаза.

Словами невозможно выразить, как она вымоталась. Девушка не могла вспомнить, когда в последний раз спала больше пары часов или когда ощущала себя в достаточной безопасности, чтобы спокойно постоять на месте какое-то время. Ей редко разрешали присесть и почти никогда – остановиться.

Если только Ализэ удастся попасть сегодня на бал, то все станет возможным. Облегчение. Безопасность. Покой. Что же до реальности исполнения этих грез…

Ализэ не имела особых ожиданий.

Она была неудавшейся королевой без королевства, даже самого крохотного. Джиннов разбросало по всей Ардунии, выживших осталось очень мало, а отыскать остальных было слишком сложно. Когда-то давным-давно существовал план восхождения Ализэ на трон, однако ее не посвящали в детали из-за юного возраста. Родители настаивали на том, чтобы Ализэ сосредоточилась на учебе и подольше насладилась своим детством. Когда умер отец Ализэ, ей было двенадцать лет, и только после его смерти мать начала беспокоиться о том, что девочка слишком мало знает о своей судьбе. Тогда она рассказала Ализэ о горах Арии, о заключенной в них магии, столь необходимой для раскрытия сил, которыми будущая королева, по слухам, должна была однажды овладеть.

Когда Ализэ спросила, почему она не может просто пойти и получить это волшебство, мать грустно рассмеялась.

– Это не так просто, – объяснила она. – Магия должна быть собрана силами верных подданных, каждый из которых должен быть готов умереть за тебя на этом пути. Сама земля выбрала тебя для царствования, моя дорогая, но сначала тебя должен признать твой собственный народ. Пятеро должны пожелать отдать свою жизнь ради твоего правления, и лишь тогда горы расстанутся со своими богатствами.

Это условие всегда казалось Ализэ нелепым, жестоким; она не считала себя вправе просить умереть за нее полдесятка людей, пусть даже во имя общего блага. Но поскольку сейчас она не знала ни одного человека, готового пожертвовать жизнью ради ее интересов – ей казалось преждевременным полагаться в этом даже на Хазана, – размышлять об этом было бессмысленно.

Более того, Ализэ знала, что даже если каким-то чудом ей и удастся занять трон и завоевать верность десятков тысяч подданных, она уже не сможет быть их королевой, так как приговорит своих же соплеменников к смерти.

Нетрудно было представить, как ардунианский король сокрушит соперницу на своих землях; его недавнее преследование служило достаточным тому доказательством. Король никогда бы не уступил добровольно ни свое место, ни свой народ, в чье число теперь входили и джинны.

Ализэ открыла глаза как раз в тот момент, когда Дин разворачивал последний слой льна на ее шее.

– Будь любезна, вытяни свои руки, барышня, я разбинтую их тоже, – сказал он. – Порез на твоем горле заживает очень хорошо…

Девушка протянула руки, а сама отвернулась к окну, отвлекшись на невысокую пожилую женщину на улице, толкающую перед собой тяжелую тачку. Эта женщина состарилась, точно дерево, лицо ее было расписано временем так изящно, что Ализэ показалось, будто она может сосчитать каждую его черточку, чтобы выяснить возраст женщины. Белые ее волосы были выкрашены хной в ярко-оранжевый цвет и подвязаны цветочным платком, сочетающимся с яркой юбкой. Ализэ мельком скользнула взглядом по содержимому тележки – то был зеленый миндаль, его все еще нетронутые мягкие пушистые оболочки мерцали от инея на солнце.

Женщина кивнула Ализэ, и та улыбнулась.

С приездом в Сетар она с удивлением обнаружила, как ей нравится суматоха королевского города; здешние шум и хаос утешали ее, напоминая, что она не одна в этом мире. Каждый день наблюдать совместные усилия стольких людей, стремящихся к чему-либо, творящих, работающих, дышащих…

Это приносило неожиданный покой.

И все же Ализэ не была похожа на остальных, живущих здесь. У нее имелось множество отличий, но, пожалуй, самым существенным было то, что она не принимала величие ардунианской империи беспрекословно. Она не считала Огненное Соглашение безусловным актом милосердия. В некотором смысле, да, договор был создан во имя добра, однако существовал он лишь потому, что все жаждали покончить с тысячелетней враждой между расами.

Поэтому ее народ уступил.

Джинны устали жить в страхе и смотреть, как горят их дома, как охотятся на них и истребляют их родных и близких. Матери обеих сторон устали встречать с полей боя искалеченные тела своих детей. Боль от нескончаемого кровопролития достигла апогея, и, хотя обе стороны желали мира, их взаимную ненависть изжить в одночасье было невозможно.

Соглашение заключили под знаменами единства – как призыв к сплоченности, гармонии и согласию, – однако продиктовано оно было военной стратегией. Джиннов истребили уже достаточно, чтобы остатки не представляли никакой угрозы; дав им иллюзию безопасности и принадлежности к остальному народу, король Ардунии фактически подчинил, а затем и поглотил в свою империю десятки тысяч самых сильных и могущественных существ на земле, для которых было предусмотрено одно небольшое и малоизвестное условие: ардунианским джиннам разрешалось применять свои прирожденные силы лишь в военное время и только на поле боя. Все трудоспособные граждане империи обязаны были отслужить в армии четыре года, и недавно покоренные джинны исключением не стали.

Короля Заала почитали щедрым и справедливым правителем, однако Ализэ довериться ему все равно не могла. Одним своим хитроумным указом он не только отпустил глине все злодеяния, совершенные против джиннов, но и возвеличил себя как великодушного короля, пополнив свои войска сверхъестественными бойцами и лишив джиннов со льдом в крови всякого права на их собственных подданных.

– Ну что ж, – бодро произнес Дин. – Я закончил, барышня.

Его оживленный тон был настолько внезапен, что Ализэ резко обернулась к аптекарю и удивленно вскинула брови.

– Есть хорошие новости? – спросила она.

– Да, барышня, твоя кожа заживает исключительно хорошо. Должен сказать, что эти мази были изготовлены по моему собственному рецепту, поэтому, хотя я и знаю их сильные стороны, я также хорошо знаю их возможности, и я никогда еще не видел, чтобы они работали так быстро.

Ализэ ощутила, как ее пронзил страх, при этих словах, она быстро отдернула руки и опустила