Плетеное королевство - Тахира Мафи

здесь – яркие брызги в вазе, в центре букета, что стоял на высоком столе в гостиной, куда Камран привел тетю. Он отстранился от нее и, не задумываясь, подошел к букету; осторожно вытащив цветок из сосуда, провел пальцами по бархатным лепесткам, а затем поднес бутон к носу, вдыхая пьянящий аромат.

Тетя громко рассмеялась, и Камран вздрогнул.

– Ты должен проявить милосердие, дорогой мой, – сказала она. – Новости о нашем меланхоличном принце разлетятся далеко за пределы Сетара, если ты в ближайшее время не обретешь благоразумие.

С большой осторожностью принц вернул цветок в вазу.

– Неужели наш мир настолько нелеп, – тихо сказал он, – что каждое мое действие достойно освещения в новостях? Неужели мне нельзя проявлять хоть толику человечности? Неужели я не могу насладиться простой красотой без порицания и подозрений?

– То, что ты вообще задаешь подобный вопрос, подтверждает, что ты не в себе. – Герцогиня подошла ближе. – Камран, однажды ты станешь королем. Люди смотрят на твой нрав как на предвестник всего грядущего; твердость твоего сердца покажет образ твоего правления, что отразится на всех областях существования людей. Разумеется, ты не забыл об этом. Ты не можешь обижаться на любопытство подданных – не тогда, когда тебе известно, как сильно твоя жизнь влияет на их жизни.

– Конечно, нет, – отрешенно отозвался Камран. – Как я могу? Я никогда не оскорблюсь их страхом и никогда не забуду о кандалах, которые так громогласно украшают каждый мой день.

Тетя глубоко вздохнула и приняла протянутую руку принца. Они возобновили медленную прогулку.

– Ты начинаешь пугать меня, дитя, – тихо сказала герцогиня. – Не скажешь мне, что тебя так расстроило?

«Расстроило».

Да.

Что-то в Камране сдвинулось. Он чувствовал это; ощущал, как переместилось его сердце, как плотно сомкнулись ребра вокруг легких, подобно сжатому кулаку. Принц был не в ладах с собой и не знал, пропадет ли когда-нибудь это чувство.

Ализэ.

Он все еще слышал шепот ее голоса, то, как она впечатала свое имя в темноту между ними; то, как она задохнулась, когда Камран поцеловал ее. Она прикасалась к нему с нежностью, которая свела его с ума, смотрела в его глаза с искренностью, которая сломила его.

С самого начала в ней не было ни фальши, ни притворства, ни мучительного самосозерцания. Ализэ не была ни восхищена принцем, ни запугана его положением; Камран не сомневался, что она оценила его собственные достоинства – и к черту его наследие. То, что Ализэ сочла принца достойным, то, что она хоть на мгновение отдалась ему… Лишь в ту секунду Камран понял, как сильно жаждал ее одобрения. Мнение Ализэ о его характере каким-то образом стало решающим в его собственном суждении о себе.

Но как?

Принц не знал; ему было все равно; он был не из тех, кто задается вопросами о порывах своего сердца. Камран знал лишь, что Ализэ оказалась гораздо лучше, чем он смел надеяться, и это изменило его: ее ум был таким же острым, как ее сердце, ее улыбка такой же ошеломляющей, как ее слезы. Эта девушка так много пережила в своей жизни, что Камран не знал, чего ожидать от нее; он бы понял, если бы Ализэ оказалась замкнутой и циничной, но вместо этого она была полна чувств, жива в каждой своей эмоции и милосердна.

Принц все еще чувствовал ее тело под своими руками, аромат ее кожи пьянил его голову, каждую его мысль. Кожа Камрана становилась горячей от воспоминаний о ее тихих вздохах, о том, как она затихала в его объятиях. О том, каков был ее вкус.

Ему захотелось пробить кулаком стену.

– Дорогой мой?

Принц вернулся в себя, резко вдохнув.

– Прости меня, – сказал он, осторожно прочищая горло. – Сейчас меня осаждают лишь самые простые человеческие страдания. Я плохо спал прошлой ночью, а сегодня почти ничего не ел. Я уверен, что мое настроение улучшится после трапезы. Быть может, пойдем пообедаем?

– О, дорогой мой, – тетя помедлила, ее брови сковало смятение, – боюсь, сегодня мы вынуждены отказаться от обеда. За тобой пришел твой министр.

Камран резко развернулся к ней.

– Хазан здесь?

– Боюсь, что так. – Герцогиня отвернулась. – Он ждет уже некоторое время, и, смею предположить, он совсем не рад этому. Кажется, он сказал, что твое присутствие необходимо во дворце. Что-то связанное с балом, я полагаю.

– Да, – кивнул Камран. – В самом деле.

То была ложь.

Если Хазан пришел за ним лично – а не доверил это посыльному, – значит, что-то было не так.

– Жаль, – с преувеличенной бодростью произнесла тетя. – Твой визит оказался так короток.

– Прими мои самые искренние извинения, – ответил Камран, опустив глаза. – Мне кажется, я только отвлек и разочаровал тебя сегодня. – Они остановились в парадном зале. – Не позволишь ли ты мне компенсировать это упущение другим визитом?

Герцогиня просияла в ответ.

– Звучит просто замечательно, дорогой мой. Ты знаешь, что тебе здесь рады в любое время. Тебе нужно только назвать день.

Камран взял руку тети в свою и поцеловал ее, поклонившись. Когда он снова встретился с герцогиней взглядом, ее лицо окрасилось в розовый цвет.

– Тогда до следующего раза.

– Ваше Высочество.

Камран повернулся при звуке возбужденного голоса министра. Хазан не мог – да и не пытался – скрыть своего раздражения.

Принц выдавил улыбку.

– Боже, Хазан, у тебя что, припадок? Неужели ты не можешь позволить мне даже попрощаться с тетей?

Министр не удостоил это вниманием.

– Экипаж ждет снаружи, сир. О своем скакуне можете не беспокоиться, я уже позаботился о его безопасном возвращении во дворец.

– Понятно, – тихо сказал принц.

Он хорошо знал Хазана; что-то определенно было не так.

Один слуга подал Камрану пальто, другой – его вещи. В считаные мгновения принц попрощался с тетей, проследовал по короткой дорожке к карете и уселся в сиденье напротив министра.

Едва захлопнулась дверца кареты, как выражение лица Камрана стало серьезным.

– Выкладывай, – сказал он.

Хазан вздохнул.

– Мы получили известие, сир. Из Тулана.

30

Ализэ замерла посреди оживленной, бурлящей дороги, глаза девушки были закрыты, а лицо обращено к солнцу.

День стоял удивительно яркий, воздух был пронизан прохладой, а на небе – ни облачка. Отовсюду раздавался шум: стук копыт, грохот колес. Ароматный дым из лавки с кебабами клубился вокруг Ализэ. Полдень в царственном городе Сетаре означал, что его позолоченные улицы оживали от цвета и суеты, тележки с едой со всех сторон окружали покупатели, владельцы лавок громко нахваливали свои товары.

Ализэ в равной степени была полна надежд и опустошена, пока стояла здесь. Обе половинки ее сердца наперебой предлагали оправдания, и все они звучали убедительно. Вскоре ей придется тщательно изучить свой длинный перечень бед, однако сейчас Ализэ хотела немного отдышаться и насладиться происходящим.

Вдоль дороги прыгали и щебетали крошечные зяблики, а высоко в небе каркали большие блестящие вороны, несколько из которых спускались ниже, чтобы зацепить шляпы прохожих и поклевать безделушки