Плетеное королевство - Тахира Мафи

вздохнул.

– Давай.

– Я немного боюсь темноты.

Прошло мгновение, прежде чем Камран ответил.

– Что, прости?

– Вообще-то, до ужаса боюсь. Я до ужаса боюсь темноты. Меня почти парализовало от страха прямо сейчас.

– Ты это несерьезно.

– Серьезно.

– Вчера ночью ты убила пять человек в темноте и думаешь, что я поверю в эту ерунду?

– Это правда, – настаивала Ализэ.

– Ладно. Если ты придумала это, чтобы защитить свою стыдливость, то знай, что тем самым только подрываешь свой интеллект, потому что твоя ложь слишком слаба, чтобы в нее можно было поверить. Лучше просто признайся, что ты находишь меня привлекательным и что тебе нравится быть рядом со…

Ализэ испустила протестующий возглас и в ужасе вскочила на ноги, но оступилась – ее поврежденное колено слишком долго оставалось в одном положении. Она зацепилась за старую койку и сдавленно застонала, обеими руками держась за тонкий матрас.

Сердце в груди забилось сильнее.

Девушка яростно задрожала, когда тело снова заполонил холод; ужас тоже вернулся, на этот раз с такой силой, что у нее затряслись колени. Без принца – без его тепла, его надежной формы – Ализэ стало холодно и беззащитно. Тьма почему-то сделалась еще более злобной и собиралась поглотить девушку целиком. Ализэ вытянула перед собой дрожащие руки, слепо тянущиеся к двери, которая никак не хотела открываться.

Умом Ализэ понимала, что все это иррациональный страх, что иллюзия существует только в ее голове…

И все же паника овладела ею.

Она схватила разум Ализэ в кулак и закружила в бессмысленном водовороте. Все, о чем девушка могла думать, – это то, что она не хочет умирать здесь, сжатая тьмой. Она не хотела быть покинутой солнцем, луной, звездами; не хотела, чтобы ее целиком поглотила сила разрастающейся вселенной.

Внезапно Ализэ стало трудно дышать.

И тогда она ощутила, как вокруг нее сомкнулись руки Камрана – сильные руки, что поддерживали ее, давали опору. Он чертил пальцами ее карту, пока не отыскал лицо, которое взял в свои ладони и сделал открытие, заставившее его замереть. Ализэ ощутила это, когда он изменился – в тот момент, когда его пальцы встретились со слезами, медленно катившимися по ее щекам.

– Клянусь ангелами, – прошептал он. – Ты действительно боишься темноты. Ты странная девушка.

Ализэ отстранилась и вытерла лицо, зажмурив глаза.

– Мне нужно только собраться с мыслями. Моя кровать здесь – значит, дверь прямо напротив. Я буду в порядке, вот увидишь.

– Я не понимаю. Из всех вещей в твоей жизни, которых стоит бояться… Я видел тебя в темноте и прежде, и ты никогда так остро не реагировала.

– Это было не то, – Ализэ судорожно сглотнула, успокаивая себя, – тогда была не полная темнота. На улицах есть фонари. И луна – луна меня очень утешает.

– Луна тебя очень утешает, – беззвучно повторил принц. – Как странно слышать подобное.

– Пожалуйста, не смейся. Ты сказал, что не будешь.

– Я не смеюсь. Я констатирую факт. Ты очень странная девушка.

– А вы, сир, злой.

– Ты плачешь в темной комнате размером с мой большой палец, когда выход всего в нескольких шагах. Уверен, ты понимаешь, что говоришь глупости.

– О, а теперь ты просто жесток.

– Я честен.

– Ты ведешь себя неоправданно грубо.

– Грубо? Ты говоришь это человеку, который только что спас тебе жизнь?

– Спас мне жизнь? – сердито переспросила Ализэ, вытирая остатки слез. – Как легко ты восхваляешь себя. Едва ли ты спас мне жизнь.

– Нет? Разве твоя жизнь не была в опасности? Разве не поэтому ты плакала?

– Конечно, нет, это не…

– Тогда ты согласна со мной, – сказал Камран. – Что реальная опасность тебе не грозила. И что ты повела себя нелогично.

– Я… – осеклась Ализэ. Ее рот раскрылся. – О, ты ужасный человек. Ты злой, ужасный…

– Я чрезвычайно щедрый человек. Ты уже забыла, как долго я разрешил тебе сидеть на моих коленях?

Ализэ задохнулась от возмущения.

– Как смеешь ты…

Она запнулась на полуслове, слова замерли в горле при звуке приглушенного смеха и ощутимой дрожи тела принца, пока он старался сдержать веселье.

– Почему ты так легко злишься? – спросил он, все еще борясь со смехом. – Неужели ты не видишь, что это только заставляет меня еще больше провоцировать тебя?

Ализэ сжалась, почувствовав себя неожиданно глупо.

– Ты хочешь сказать, что дразнишь меня? Даже после того, как я попросила тебя не делать этого?

– Прости меня, – сказал принц, улыбка из его голоса все еще не исчезла. – Я в самом деле дразнил тебя, но только потому, что надеялся отвлечь тебя этим от страха. Теперь я вижу, что тебе нелегко смеяться над собой. Или над другими.

– О, – произнесла Ализэ, чувствуя себя очень маленькой. – Понятно.

Затем Камран прикоснулся к ней и провел пальцами по ее руке, оставляя за ними пылающую дорожку.

Ализэ затаила дыхание.

Она не знала, как и когда это произошло, но за столь короткий промежуток времени почувствовала себя к этому необычному принцу ближе, чем к кому бы то ни было на всем белом свете. Даже то, как он касался ее, было знакомо – его близость была знакома Ализэ. И она не могла объяснить почему, но рядом с ним она чувствовала себя в безопасности.

Вне всякого сомнения, это была магия ностаса – без него Ализэ сомневалась бы в каждом слове и действии Камрана. Знание того, что он сказал ей правду – что он искал ее ради ее защиты, якобы вопреки желанию короля, – глубоко тронуло девушку. Дело было даже не в том, что принц был красив или благороден, или что он вел себя как рыцарь…

Нет, ее радовало нечто гораздо более простое.

Ализэ уже очень долго жила в безвестности и одиночестве. К ней придирались, в нее плевали, ее били и не уважали. В глазах общества она была низведена до ничтожества, ее едва признавали за живое существо и быстро забывали почти все, кого она встречала.

То, что принц вообще заметил ее, было просто чудом.

Как, недоумевала Ализэ, он разглядел в ней что-то примечательное, что-то достойное, чтобы запомнить ее? Она никогда не произнесла бы этих слов вслух, но его открытие, какой бы опасностью оно ни обернулось для Ализэ, значило для нее больше, чем он мог представить.

Она услышала его вздох.

– Я очень хочу, – тихо сказал Камран, – признаться тебе, о чем я сейчас думаю, но ты, без сомнения, решишь, будто я преувеличиваю, даже если я поклянусь, что это правда.

Ализэ захотелось рассмеяться.

– Не кажется ли вам, сир, что это своего рода обман – делать такие заявления, когда вы прекрасно знаете, что теперь я буду настаивать на вашем признании? Не кажется ли вам несправедливым перекладывать бремя ответственности на мои плечи?

Воцарилось молчание, и Ализэ показалось, что она может почувствовать удивление принца.

– Боюсь, ты приняла меня за человека другого сорта, – вздохнул он. – Я не перекладываю никакого бремени. Я не боюсь последствий честности.

– Нет?

Теперь девушка занервничала.

– Нет.

– О, – выдохнула она.

Принц сократил расстояние между ними до