Плетеное королевство - Тахира Мафи

дерево, дарующее не только плоды и тень, но и крепкий ствол, к которому Ализэ могла бы прислонить свое усталое тело.

Но это было невозможно.

Не только невозможно – опасно. Губительно. И не только для них самих, но и для миров, в которых они жили. Их жизни были обращены друг против друга. У принца было королевство, которым ему предстояло однажды повелевать, а у Ализэ – своя собственная дорога. Любой другой путь привел бы лишь к хаосу.

Дед Камрана пытался убить Ализэ.

Нет, она понимала, хотя это и разрывало ее сердце, что если не уничтожит хрупкий росток между ними сейчас, то однажды он вырастет настолько, что раздавит их обоих.

Она должна была уйти.

Ализэ сделала шаг назад, ощутив, как дверная ручка впилась ей в позвоночник.

– Подожди, – попросил принц. – Пожалуйста…

Протянула руку за спину и, обхватив ручку, толкнула дверь.

В комнату проник тусклый луч света. В углу девушка заметила свою сумку и проворно подобрала ее.

– Ализэ, – сказал Камран, поднимаясь. В его глазах она увидела страдание и мелькнувшую панику. – Пожалуйста, не исчезай вот так. Не сейчас, не тогда, когда я только нашел тебя.

Она не сводила с него глаз, сердце ее билось в горле.

– Уверена, ты понимаешь, – произнесла Ализэ. – Между нашими жизнями нет моста, нет пути, соединяющего наши миры.

– Какое это имеет значение? Однажды империя станет моей, и я буду править ей по своему разумению. Я построю мост. Я проложу путь. Или ты считаешь меня неспособным на это?

– Не утверждай того, чего не можешь знать. Мы оба не в своем уме…

– Я устал, – перебил принц, пытаясь отдышаться, – быть в своем уме. Такое безумие мне больше по нраву.

Ализэ вцепилась обеими руками в ручку сумки и сделала взволнованный шажок назад.

– Ты не должен… Ты не должен говорить мне такие вещи…

Камран шагнул ближе.

– Ты знаешь, что сегодня я должен выбрать себе невесту?

Ализэ поразилась собственному замешательству, смутной дурноте, охватившей ее. Ей вдруг стало плохо.

Она почувствовала себя растерянной.

– Мне уготовано жениться на совершенно незнакомой женщине, – продолжал принц. – На той, кого выберут другие, чтобы она стала моей женой, чтобы однажды она стала моей королевой…

– Тогда… прими мои поздравления…

– Прошу тебя, не надо.

Камран стоял перед ней, протягивая руку, будто желая коснуться Ализэ. Она не смела дышать, не понимая, решится ли он сделать это, а потом наконец кончики его пальцев дотронулись до ее бедра, проследовали вверх – по изгибу лифа, – и отстранились, слегка дрожа.

– Неужели ты не подаришь мне надежду? – прошептал он. – Скажи, что я увижу тебя снова. Попроси меня дождаться тебя.

– Как ты можешь говорить подобное, когда знаешь, что последствия этого будут ужасны… Твой народ решит, что ты сошел с ума… Твой собственный король отречется от тебя…

Невероятно, но Камран вдруг рассмеялся, смех его прозвучал яростно.

– Да, – тихо подтвердил он. – Мой собственный король отречется от меня.

– Камран…

Он шагнул вперед, и Ализэ, задыхаясь, сделала еще один шаг назад.

– Ты должен… ты должен знать, – произнесла девушка, голос ее был неуверенным. – Я должна сказать, как благодарна тебе за то, что ты сделал сегодня – за то, что ты попытался защитить меня. Я у вас в долгу, сир, и я не скоро это забуду.

Она заметила, как изменилось выражение лица принца, как в нем зародилось понимание того, что она действительно уходит и что именно так они и расстанутся.

– Ализэ! – с болью в глазах воскликнул он. – Пожалуйста… Не…

И тогда она исчезла.

29

Камран устремился вслед за девушкой, он мчался по лестнице словно глупец, надеявшийся догнать призрака, будто даже просто обнаружить ее оказалось бы достаточно. Принц не знал, как так получилось, что он смог совместить в своем разуме влечение к этой девушке и верность королю, но, как бы его здравый смысл ни осуждал Камрана за это инакомыслие, он не мог отрицать ужасающих чувств, что зародились внутри него. Его действия были одновременно предательскими и тщетными, и все же принц не мог остановить себя, не мог успокоить колотящееся сердце и прогнать охватившее его безумие.

Он должен был увидеть ее, поговорить с ней хотя бы еще один раз…

– Где же ты был, дитя?

Камран резко замер на лестничной площадке, сознание вернулось в его тело с силой раската грома.

Тетя смотрела на него снизу-вверх, одной рукой держась за юбки, другой – за перила лестницы. Она стояла всего на втором этаже, но по светлому блеску на ее бровях, по резкой складке на лбу принцу стало понятно, скольких усилий стоило пожилой женщине разыскать его.

Камран помедлил.

На него обрушилась усталость – так же внезапно, как если бы он получил сильный удар, – и принц схватился за перила, чтобы удержаться на ногах.

Потом закрыл глаза.

– Прости меня, – негромко сказал он, переводя дыхание. – Я потерял счет времени.

Он услышал неодобрительное цоканье тети и, подняв веки, увидел, что она разглядывает его, внимательно изучая его волосы, глаза – даже рукава свитера, который Камран в какой-то момент засучил на предплечьях. Принц безмолвно привел себя в порядок, провел небрежной рукой по волосам, отводя черные волны с глаз.

Ему было страшно думать, как легко расстались его сердце и разум.

Герцогиня Джамила поджала губы и протянула к нему руку, и Камран поспешно сократил расстояние между ними, подставив локоть под изящные пальцы тети. Аккуратно он начал помогать пожилой женщине спускаться по лестнице.

– Значит, – сказала она, – говоришь, ты потерял счет времени.

Камран издал нечленораздельный звук.

– Понятно, – вздохнула герцогиня. – Похоже, ты основательно побродил по дому, как бы то ни было. Вся прислуга в недоумении из-за твоей задумчивости. Сначала тот уличный мальчишка, потом служанка, а теперь ты бродишь по дому, с тоской глядя в окна. Все считают тебя безнадежным романтиком, и я буду удивлена, если эти сплетни не обеспечат тебе завтра несколько полос в газете. – Она замешкалась на ступеньке; взглянула на принца. – Берегись, дитя. Юные девушки могут начать падать в обморок при одном только взгляде на тебя.

Камран выдавил улыбку.

– У тебя есть дар, дорогая тетя. Твоя лесть – это всегда самый изощренный обман.

Она звонко рассмеялась.

– Думаешь, я преувеличиваю?

– Думаю, тебе нравится преувеличивать.

Герцогиня легонько шлепнула принца по руке.

– Самонадеянное дитя.

На этот раз его улыбка была искренней.

Они спустились на главный этаж, прошли через большой зал, а сердце Камрана все никак не хотело замедлять беспорядочный стук. Принц пробыл в темноте так долго, что вид солнца, пробивающееся сквозь высокие окна, стал потрясением. Юноша отвернулся от яркого света, чтобы заглушить острую боль, пронзившую его при этом зрелище. Камрану доводилось знать одну молодую женщину, которая очень радовалась солнцу и находила утешение в свете.

«Луна меня очень утешает».

С каким-то отчаянием принц понял, что теперь все будет напоминать ему об Ализэ. Сами солнце и луна, смена дня и ночи.

Розовые розы.

Они были