Невеста по фотографии - Ли Кым-и

бы хотелось. За день едва ли продавались одна-две пары туфель с витрины, что уж говорить о заказах. Тхэван больше интересовался делами Батальона независимости, чем магазином, и всю зарплату отправлял на пожертвования. Ведь сам магазин он держал для того, чтобы пополнить капитал их организации. Подыль все ждала и надеялась, но, когда муж сказал, что отправил и свою зарплату в фонд Батальона, не сдержала обиды и вышла из себя.

– Ужли нельзя отложить и не жертвовать всю зарплату до тех пор, покудова дела магазина не пойдут в гору? – сказала Подыль, стоя у накрытого к ужину стола. Против ее собственной воли слова прозвучали резко.

– Есть ли разница между тем, что ты сказала, и предложением отложить независимость нашей страны до лучших времен? Разве мы не должны добиться самостоятельности нашей страны до того, как Чонхо вырастет? Помнишь, как в «Еве» ты мне сказала, что обязанности мужа заключаются не только в том, чтобы кормить семью? Тогда я по-настоящему это осознал. С обязанностями отца точно так же. Я хочу быть отцом, который не просто не дает семье умереть с голоду, но и передаст по наследству независимую Родину!

Полные уверенности слова Тхэвана были для Подыль как нож в спину.

– Но ведь независимость и все остальное имеют смысл, только ежель ты сам будешь жив, – возражала Подыль надломленным голосом.

– С таким настроением не вернуть страну и спустя вечность. Разве сейчас твоя родня не живет, страдая под гнетом японцев? И мои сестры с их семьями? По сравнению с теми, кто с ружьями в руках сражается в Китае, я и палец о палец не ударил. Пусть мне придется потратить все наше состояние, это не сравнится с жертвой людей, которые отдали за Родину жизни!

Тхэван был полон решимости. На Гавайях многие ради Движения за независимость уехали в Шанхай или Пекин. В глазах Тхэвана читалась жажда последовать их примеру. В то же время эти глаза говорили, что он связан с Подыль и Чонхо. Девушка больше не высказывалась на этот счет. Она была благодарна уже за то, что Тхэван рядом. Однако сердце ее сжималось каждый раз, когда подросший Чонхо, делая первые шаги в узкой комнате, на что-нибудь натыкался или падал на пол в магазине. Подыль не знала, что было бы, если бы их семья состояла из них двоих, но сейчас с ними был Чонхо, которого нужно было кормить, одевать и обучать. С самого своего рождения Подыль жила в страхе остаться голодной, поэтому своему сыну она желала, чтобы он никогда подобного не испытал. В отличие от Кахуку, где на заднем дворе в изобилии росли овощи и куры несли яйца, в Гонолулу все стоило денег. По сравнению с жизнью на ферме их нынешнее существование становилось все более скудным, и чувство, что они испытывают лишения, нарастало.

Но трудности были не только финансовые. Тхэван без выходных работал в офисе, а по вечерам допоздна встречался с людьми, поэтому Подыль закрывала магазин одна. Она скучала по их жизни в Кахуку, когда Тхэван непременно возвращался в пять вечера. А еще помимо мужа там были Сонхва и другие женщины, и ей не приходилось скучать одной. Семья Джули жила неподалеку, но все были заняты, поэтому видеться часто было сложно. Хотя на самом деле причина была не в занятости, а в том, что Подыль после недавнего случая было неприятно общаться с мамой Джули.

Воскресным вечером на позапрошлой неделе, впервые за долгое время девушка отправилась навестить семью Джули в Нууану. Гонолулу был не очень большим городом, поэтому весь центр находился в шаговой доступности. Но даже если бы идти было далеко, она бы все равно отправилась пешком ради экономии. Тхэван тоже пообещал вечером зайти в гости. После переезда в город Чэсон устроился на стройку, а мама Джули стирала и убирала в особняке хаоле, находившемся на пляже Ала Моана. По сравнению с Чэсоном, получавшим сорок пять центов в час, зарплата его жены была маленькой, зато, как она говорила, у нее имелась возможность часто приносить домой оставшуюся с вечеринок хозяев еду.

– А Тони ты с собой берешь? – спросила Подыль, чистя картошку и помогая маме Джули приготовить ужин.

Подыль управляла магазином, в котором торговля текла вяло, поэтому она с удовольствием устроилась бы на похожую работу.

– Поначалу брала, но с прошлой недели я его оставляю с Элис в яслях.

– То есть Джули и Нэнси ходят в школу, а Элис и Тони – в ясли. Ну надо же! На энто, поди, уходит куча денег!

– Ну да, мне нужно много работать ради образования детей. Мы отдали в муниципальную школу всех четверых, и это стоит лишь немного дороже, чем школа-интернат для одной только Джули. Вот я всех отвожу по школам, садам, и ощущение, что камень с плеч. Ты тоже отправь Чонхо пораньше в ясли. Ежель он будет один, то отстанет в развитии.

Подыль горестно посмотрела на Чонхо. Он все время проводил вдвоем с мамой и стеснялся незнакомцев, но, кажется, ему нравились дети, и оттого он пытался убежать от Подыль. При виде того, как сын начинает подниматься, держась за мебель, и пытаться играть с другими ребятами, Подыль радовалась и в то же время испытывала сожаление.

– Ты пойми, если хочешь жить и торговать в столице, то нужно наращивать связи! Вступай в Корейское женское общество помощи и ходи в церковь!

Живя в Кахуку, мама Джули особо не придерживалась чьей-либо стороны, но, переехав в Гонолулу, стала активной сторонницей Ли Сынмана. Она даже оставила методистскую церковь и вступила в церковь, основанную Ли.

– Раз мой муж работает на Батальон командира Пака, то с чего бы мне ходить в церковь его противника Ли?

До этого момента Подыль и во сне не могла представить, что они поссорятся с мамой Джули на политической почве.

– Дорогуша, ты сама подумай! Энти сорока-пятидесятилетние со своими деревянными ружьями и тренировками, думаешь, смогут победить японцев? Собрать силы и так непросто, а как же нам тогда добиться независимости, если мы так разделены? Ты же знаешь, что господин Ли стал президентом Временного правительства? Раз так, то вокруг кого мы должны объединиться? Переубеди мужа и заставь его изменить свое решение! Человек, который ходил в Центральную академию, основанную господином Ли, не может так себя вести! – сказала мама Джули, попробовав на соль блюдо и потрясая в воздухе поварешкой.

На стене висел портрет Ли Сынмана. Как только он стал президентом Временного правительства, во многих домах на Гавайях появились его портреты. Тхэван смял его изображение и подпер им комод.

– Ужли можно так поступать с портретом президента?

На замечание Подыль Тхэван ухмыльнулся:

– И вот этот тип называет себя президентом! Ну-ну!

Пак Ёнман отказался от поста министра иностранных дел во Временном правительстве в Шанхае и уехал в Пекин. Он активно развернул вооруженную борьбу против японцев на