Невеста по фотографии - Ли Кым-и

Она чувствовала, будто только что, израненная, выбралась из ада.

– Всё при нем! Молоток!

Госпожа Кесон завернула ребенка в ткань и положила на грудь Подыль. Казалось, в ее руках оказался весь мир.

– Спасибо! Спасибо! – По щекам девушки текли слезы.

Подобно малышу, который, истратив все силы, прошел через узкий проход в ее чреве и появился на свет, Подыль тоже, казалось, начала новую главу. Невозможно описать, насколько глубоко она ощутила привязанность к этой новой жизни, с которой они вместе пережили все события последних дней.

– Тхэван, у тебя сын! Сын! – открыв дверь, закричала мама Джули.

В декабре истекал контракт аренды плантаций. Семья Чэсона ради образования детей решила переехать в Гонолулу. Перед Тхэваном тоже встал выбор.

– Командир Пак приказал мне заняться делами Батальона независимости. Раз так, то нам тоже лучше перебраться в столицу!

Это позволило бы ему совмещать работу в «Тихоокеанском вестнике», официальной газете командира, и получать хоть и маленькую, но зарплату. Подыль тоже думала, что мужу больше подходит работать в офисе в городе, чем пахать в пыли и грязи, да и для Чонхо так тоже будет лучше. В детстве она невероятно гордилась тем, что ее отец работал учителем. Кроме того, даже если Тхэван примкнет к Движению за независимость, куда лучше будет, если он займется этим в тылу, а не пойдет воевать сам.

Ведение плантаций перешло в руки папы Джеймса. Госпожа Кесон с мужем сказали, что поедут в Вахиаву к дочери, которая там работает в прачечной. Мама Тусуна и большинство неженатых рабочих, так же как и не скопивший ни денег, ни знаний Сокпо, остались в лагере. Единственное, из-за чего переживала Подыль, покидая Кахуку, было расставание с Сонхвой. Ей было жаль оставлять подругу, которую она ценой таких усилий привезла в лагерь. После вечеринки в пуэрториканском лагере Сонхва, казалось, снова теряла рассудок.

– Сонхва, я еду в Хохан, в Гонолулу, поэтому если у тебя опять будут проблемы с Сокпо, то обязательно сообщи мне! А пока береги себя!

Подыль просила и умоляла маму Джеймса и маму Тусуна присмотреть за подругой.

В конце декабря 1919 года Подыль с мужем и Чонхо, которому исполнилось сто дней, покинули Кахуку.

Ветер Гонолулу

В Гонолулу помимо работы в офисе Батальона независимости Тхэван вопреки ожиданиям получил также место под магазин на улице Лилиха, к которому прилагались комната и кухонька. Это было небольшое помещение, ютившееся между пошивочной мастерской хозяина-японца и булочной одного португальца. Тхэван планировал сделать из него обувной магазин, ведь так он смог бы использовать свои навыки по отделке обуви, которые получил в корейской школе-интернате.

– Мое мастерство часто хвалили учителя, ведь сделанная мной обувь на ферме продавалась быстрее других.

Самоуверенность Тхэвана успокаивала Подыль.

– Ежель он будет зарабатывать в семье один, то в Гонолулу вам не выжить! – говорила мама Джули.

Подыль решила, что, когда Тхэван пойдет на работу, она будет зарабатывать шитьем, и была этому даже рада. Тхэван сказал ей, что, поскольку он сам будет занят обувным творчеством, ей нужно будет управлять магазином и продавать готовые изделия. Подыль выучилась делать образцы и выставлять на витрине готовую обувь. Тхэван прикрепил ценники и научил жену считать по-английски. Подыль также запомнила несколько базовых фраз по-английски, с помощью которых она могла приветствовать клиентов и вести торговлю.

Каждый миг для Подыль был наполнен счастьем, когда они рука об руку с Тхэваном целыми днями готовились к открытию магазина. Покинув Кахуку, где не было ничего, кроме сахарных полей, Подыль считала переезд в Гонолулу, гавайский Кёнсон, уже половиной успеха. Когда Тхэван купил подержанный велосипед, девушка была так горда, будто они приобрели автомобиль, и представляла, что скоро станут богаты. Уже завтра перед несколькими приглашенными торжественно повесят вывеску «Обувная семьи Со» с припиской по-английски SEO’S SHOES. После ужина Тхэван сказал Подыль, что прокатит ее на велосипеде.

– А как же Чонхо?

В комнате на боку лежал Чонхо, смотрел на свой кулачок и что-то лепетал.

– Уложим спать. Если он заснет, то долго проспит.

Как и говорил Тхэван, Чонхо был послушным малышом, поэтому хорошо ел и спал. Как только его укладывали, он успокаивался, и не было дня, чтобы что-то пошло не так. Подыль было неудобно оставлять ребенка одного, но в то же время очень хотелось прокатиться на велосипеде вдвоем с мужем. Когда откроется магазин, а Тхэван активно займется делами Батальона независимости, у них вряд ли будет много времени, чтобы побыть наедине. Оставив мытье посуды, Подыль первым делом пошла укладывать сына спать. Досыта пососав грудь, Чонхо не просыпался, даже если мама его качала. Так что волноваться о времени не было нужды.

Тхэван запер дверь магазина, сел на велосипед и поймал равновесие. Подыль села на багажник, и они поехали. Девушка крепко держала мужа за талию, сидя лицом к его спине. Его дыхание и движения, с которыми он крутил педали, всецело передавались Подыль. Спустя некоторое время дыхание Тхэвана стало тяжелее, а спина взмокла.

– Тебе не тяжко? – спросила Подыль.

– Да что здесь может быть тяжелого? Вот Чонхо вырастет, я вас с ним двоих прокачу!

Тхэван нарочно привстал с сиденья, как бы подтверждая свои слова, но в это сложно было поверить. Подыль верила в мужа и гордилась тем, что он с такой радостью мог прокатить целую семью. Они проехали вдоль берега, остановились на пляже Вайкики и немного передохнули. Подыль нисколько не завидовала людям, которые гуляли у моря, наслаждаясь вечерним бризом.

Той ночью, сидя рядом с уснувшим Тхэваном, Подыль написала матери письмо. В нем она рассказала о рождении Чонхо, смерти свекра, про их переезд в Гонолулу, работу Тхэвана в офисе, обувной магазин и покупку велосипеда. Девушка отправила домой пятьдесят долларов из тех денег, которые ей удалось скопить, работая в прачечной до отъезда из Кахуку. За тот год она понемногу тратила, но и в то же время по чуть-чуть откладывала в неприкосновенный запас.

Теперь из родителей у Подыль осталась только мать. Возможно, если бы она затягивала с отправкой денег, в какой-то момент их бы разлучили навечно и она бы не успела купить матери и пары носков. Тогда сожаление и горечь оказались бы несравнимы даже с отчаянием после смерти свекра. Подыль также пообещала в письме отправлять почаще деньги. Как и муж, который каждый месяц обязательно какую-то часть прибыли отправлял на пожертвования, Подыль тоже решила ежемесячно копить определенную сумму и потом отправлять родне.

Девушка планировала жить на зарплату Тхэвана, а весь доход от обувного дела, за вычетом расходов на управление магазина и отправкой денег семье в Чосон, решила копить. Если накопить и расширить магазин, то прибыль тоже увеличится.

Подыль мечтала, что наступит день, когда все жители Гонолулу будут носить обувь их производства, но скоро уже жалела о том, что написала маме письмо. В их магазине клиентов было не так много, как ей