Невеста по фотографии - Ли Кым-и

его отношение? Ты же не сильна в технике ночного искусства! – засмеялась Хончжу.

– Вот уж и правда язык у тебя без костей!

Покраснев от стыда, что их разговор кто-то услышит, и оглянувшись по сторонам, Подыль рассказала, что произошло на могиле свекрови. Хончжу увлеченно слушала, словно это была история из какого-то романа.

– Правда, теперича я вижу, что у меня есть противник посильнее бывшей любви мужа, – вздохнула Подыль.

– И кто энто?

– Независимость Чосона. Говорят, что еще до свадьбы со мной папа Чонхо в военной школе поклялся, что пожертвует душой и телом ради независимости нашей страны.

– Ох, будь мой муж таким, мне бы это ой как не понравилось, но когды так поступает чужой – звучит энто очень здорово!

Девушки болтали и смеялись, как в комнате Хончжу в Очжинмаль. И хотя сидевшая через проход японка постоянно хмурилась и косилась на подруг, их это ничуть не волновало.

Сойдя с поезда на станции Кахуку, девушки первым делом отправились на общественное кладбище рядом с церковью. При мысли о свекре, который ушел на тот свет, так и не повидавшись со своим долгожданным внуком, у Подыль защипало в носу.

– Отец, вот и Чонхо, ваш первый внук. Чонхо, дедушке нужно поклониться!

Подыль поставила сына на могилу свекра. Сняв покрывало, девушка почувствовала, как стало легко и прохладно, будто бы она сняла всю одежду. Малыш постоял на могиле, держась за надгробие, а затем несмело, перекатываясь с ножки на ножку, начал ходить вокруг. По его пружинистому танцу и киванию головой казалось, будто он играет с дедушкой. Как сильно радовался бы свекор, будь он в живых! Подыль смахнула слезу.

Выйдя с кладбища, они удачно остановили проезжающую мимо повозку, на которой доехали до поселения, где изначально жила Сонхва, а затем, пешком пройдя десять ли, прибыли в лагерь «Сэвен». К тому времени люди уже окончили работу в полях и возвращались домой. Подыль встретила по дороге маму Тусуна. Женщина была рада девушке как родной племяннице и очень удивилась, увидя, как Чонхо вырос. После обмена теплыми приветствиями Подыль тут же поинтересовалась, как дела у Сонхвы.

– Сокпо боле не поднимает на нее руку?

Этот вопрос волновал девушку больше всего.

– У него на такое уж нету сил. Бедная его жена намучилась ухаживать за стариком и стирать.

– А кто живет в нашем доме? – спросила Подыль о том, что интересовало ее во вторую очередь.

– Господин Чан. Он недавно женился по фотографии, поэтому живет там со своей молодой женой. Девица эта настолько пробивная, что тут же по приезде отправилась работать в поля. Сказала, что, мол, не хочет за гроши горбатиться в столовой или прачечной.

Путь до хижины Сонхвы лежал через дом, где жила Подыль. Девушка немного постояла, а затем заглянула за ограду. Ни дом, ни дерево папайи нисколько не изменились. Однако под стать характеру новых жильцов во дворе не было цветов, а куры содержались в курятнике. Выйдя замуж, Подыль ухаживала за домом так же, как это делали свекор и Тхэван. Тогда по периметру их двора густо росли цветы, а куры свободно гуляли у дома и на овощных грядках. Но сейчас даже под папайей не было ни травинки. Подыль было приятно увидеть, что за их бывшим домом так ухаживают, но в то же время грустно оттого, что воспоминания начисто стерлись.

Дойдя до дома Сонхвы, девушки застали подругу во дворе, а вернувшийся с работы Сокпо только что закончил мыться. Сонхва рассеянно смотрела на Подыль и Хончжу. Но она не выглядела хуже, чем тогда, когда они расстались в прошлый раз.

– Сонхва, это я! Ох, и куда же подевалось то прелестное личико?

Хончжу обняла подругу и зарыдала.

– Сонхва, у тебя все в порядке? Хончжу гостит у меня, и мы приехали тебя навестить. Мы переночуем у тебя. Хорошо?

После слов Подыль Сонхва провела подруг в дом. Она увлеченно следила за ползающим Чонхо и бегающим повсюду Сонгилем, совершенно не обращая внимания на подруг.

– Подруга, а ты нас не накормишь? Мы рано пообедали, так что я умираю от голода.

Только после просьбы Хончжу Сонва сходила на кухню и накрыла на стол. Они с мужем как раз собирались ужинать, поэтому и еда, и закуски были готовы. Еще сильнее постаревший за несколько месяцев Сокпо пожелал Сонхве хорошо провести время с друзьями и исчез, даже не поужинав. Досыта поев, Хончжу села, вытянув обе ноги, и сказала:

– Кажись, я вернулась в родительский дом. Сонхва, ты за старшую!

Из трех девушек Сонхва отмечала свой день рождения раньше всех. Затем – Хончжу, а потом – Подыль. Само собой, Сонхва, Хончжу и даже самая младшая из всех, Подыль, оказались в своей тарелке и почувствовали облегчение.

– Давайте поедем жить все вместе в Гонолулу! Хоть и говорят, что неизвестно, кто когда умрет, но ежель смотреть по возрасту, то первым, небось, на тот свет отправится твой муж, Сонхва. И раз так, то тогды, подруга, найди себе молодого и живи с ним счастливо! – наивно, по-детски заговорила Хончжу.

Подыль тоже искренне хотела, чтобы они жили все вместе.

– А потом на очереди, Хончжу, и твой старик, так что ты тоже, поди, снова выйдешь замуж? – засмеялась Подыль.

– А как же! Обязательно выйду! Бог же любит троицу! – смело крикнула Хончжу, а затем взглянула на сына. – Батюшки, Сонгиль, прости меня! Сделай вид, что ты этого не слышал!

Заливистый смех трех подруг наполнил пустой до этого дом.

Вечером по возвращении в Кахуку Хончжу отправилась вместе с приехавшим за ней мужем на ферму в Вайпаху. Проводив подругу, Подыль чувствовала опустошенность и грусть еще острее, чем когда они расставались в день свадьбы.

Хончжу сдержала свое слово. После подавления забастовки японцев она не вернулась на Мауи. Вместо этого подруга поехала на ананасовую ферму в Вахиаву, севернее Вайпаху. Оттуда на поезде часа за два можно было доехать до Гонолулу.

Жизнь в разъездах

Наступил Новый год, а дела магазина так и не улучшались. Заказов на новую обувь не было, а та готовая, что была куплена, когда они открыли дело, лишь покрывалась пылью. Ее стоило бы заменить на новую, но положение семьи это не позволяло. К тому же, узнав, что Тхэван работает на Батальон независимости, в магазин перестали ходить сторонники Ли Сынмана. Поначалу к ним захаживали сторонники Пак Ёнмана, но, поскольку одну и ту же обувь на Гавайях можно было носить круглый год, меняли ее нечасто.

Когда продовольственные запасы начали иссякать, сердце Подыль уже разрывалось изнутри. Тхэвану больше нравилось не сидеть в офисе и работать над выпуском газеты Батальона независимости, а ходить по улицам и собирать пожертвования.

– Сидеть за столом, крутить ручку в руках и болтать – работа не по мне!

Разъезжая по Оаху и соседним островам, Тхэван был так занят, что почему-то не мог делать обувь по поступающим заказам. Не выдержав, Подыль завела