Исцеление мира. От анестезии до психоанализа: как открытия золотого века медицины спасли вашу жизнь - Рональд Дитмар Герсте

цилиндры, запечатленные на старых дагеротипах – подавляющее большинство людей на всех континентах живут в городах (по крайней мере, так казалось до недавнего времени). Этой отличительной черте нашей современности в 1854 году предстояла проверка, которую она прошла благодаря детективу от мира медицины и некоторым его единомышленникам. Об этом пишет современный нам автор в своей книге о карте смерти: «Этот мир, вероятно, создали Сноу и Уайтхед. Они сделали планету городов. Мы больше не сомневаемся, что мегаполисы с десятками и миллионами людей могут быть долговечным предприятием, как сомневались викторианские лондонцы в возможности выжить в своих непомерно больших, опухолеобразных мегаполисах. Неудержимый рост крупных городов в долгосрочной перспективе может иметь решающее значение для обеспечения выживания людей на этой планете. Такая смена перспективы во многом связана с изменением взаимоотношений между микробами и мегаполисами, которое было спровоцировано эпидемией на Брод-стрит. Брод-стрит знаменует собой первый случай в истории, когда рациональный человек оценил состояние городской жизни и пришел к выводу, что города однажды станут великими укротителями болезней» [14].

10. Революционные книги

«It was the best of times, it was the worst of times, it was the age of wisdom, it was the age of foolishness»[81]. Этими знаменитыми словами Чарльз Диккенс начинает роман «Повесть о двух городах», увидевший свет в 1859 году. Это история о любви, мужестве и самопожертвовании во время Французской революции. Многие эпохи в истории человечества можно охарактеризовать как переплетение плохих и хороших времен; даже в темные годы появлялись люди, являвшиеся воплощением всего лучшего, что может быть в человеке. Вторая половина XIX века стала одним из лучших периодов для многих современников в Европе и Америке – в частях мира, описанных в этой книге, поскольку именно там были свершены достижения, важные для прогресса медицины и естествознания той эпохи.

Они, безусловно, сопоставимы с теми, что принесет с собой следующий, ХХ век.

Одна из наиболее важных научных книг, когда-либо напечатанных, внесла свой вклад в мудрость или, лучше сказать, в обретение знаний. Она появилась почти одновременно с романом Диккенса о революции и произвела невероятный фурор: первоначальный тираж в 1250 экземпляров оказался распродан в день публикации 24 ноября 1859 года. Издатель, Джон Мюррей из Лондона, немедленно приступил к печати еще одной партии; следующие 3000 копий также были распроданы в течение нескольких дней. Темпы продажи оставались высокими и в последующий период, и в итоге книга с довольно сложным названием «Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь» стала самой читаемой научной публикацией XIX века. Она предлагала ответы на вопросы о происхождении и развитии живых существ, включая людей, и о причинах разнообразия существующих форм жизни на Земле. Ее автор работал над идеями, изложенными в книге, около двадцати лет. Этим человеком был Чарльз Дарвин.

Иметь возможность заниматься наукой, не беспокоясь о материальных вещах, прослеживать ход новых мыслей и формулировать их во время долгих прогулок, будучи огражденным от множества проблем повседневной жизни, – такое несомненно привилегированное положение позволило Дарвину написать это великое произведение и множество других работ.

 Чарльз Дарвин родился 12 февраля 1809 года. По воле случая в тот же день родился и другой великий в масштабах мировой истории человек, американский президент и освободитель рабов Авраам Линкольн.

В отличие от последнего, увидевшего свет в бедной бревенчатой хижине, Чарльз Дарвин впервые открыл глаза в аристократическом имении Маунт-хаус, в просторной парковой зоне в Шрусбери на западе Англии, недалеко от границ Уэльса.

Благосостояние семьи обеспечивала профессия медиков; Дарвины были ярким примером того, как успешная деятельность в сфере медицины начиная с конца XVIII века могла привести к процветанию людей в прогрессивных обществах (коим и было британское) – в более ранние эпохи врачам и целителям редко удавалось хорошо зарабатывать. Дедушка юного Чарльза, доктор Эразм Дарвин, считался одним из величайших британских деятелей медицины XVIII века. Его сын, отец Чарльза Дарвина, доктор Роберт Уоринг Дарвин, пошел по стопам отца. Роберт жил и работал врачом в Шрусбери; его практика считалась одной из крупнейших в Великобритании за пределами Лондона с точки зрения репутации, спроса у пациентов и дохода. Маунт-хаус до сих пор отражает это процветание: теперь там расположена резиденция местной власти.

Осознание необходимости проявить себя, выйти из могущественной тени достопочтенных родственников могло переживаться молодым Чарльзом как конфликтная ситуация. Не исключено, что именно она в значительной степени поспособствовала появлению у него различных недугов, которые, возможно, имели преимущественно психосоматический характер. Чарльз Дарвин осуществил дело своей жизни, несмотря на множество физических недомоганий; его жалобы на разнообразные симптомы затрудняют постановку точного диагноза. Учащенное сердцебиение, головные боли, головокружение, приступы тремора, помутнение зрения, тошнота или, как он часто описывал в дневнике свое самочувствие, просто «quite unwell»[82] – разного рода жалоб было много, и каждый из симптомов Чарльз наблюдал, описывал и педантично документировал. Вполне возможно, в состоянии Чарльза Дарвина немалую роль играла ипохондрическая составляющая.

И вне всяких сомнений, когда дело дошло до выбора карьеры, на него оказывалось значительное давление со стороны отца. Дарвин-старший видел только один возможный вариант. Отец, как писал Чарльз много лет спустя, хотел, чтобы он стал успешным врачом со множеством довольных и если не излеченных, то, по крайней мере, получивших надлежащее внимание пациентов. Будучи послушным ребенком, в 1825 году, в возрасте 16 лет, Чарльз поступил на медицинский факультет Эдинбургского университета, который в то время считался одним из лучших в мире академической медицины (это было незадолго до того, как Бёрк и Хэйр на некоторое время подпортили его репутацию). Однако учеба не вызывала у него восторга. Лекции Чарльз находил скучными, две операции, в которых он – за 20 лет до открытия анестезии – принял участие в качестве зрителя, глубоко его потрясли; он покинул лекционный зал до того, как все закончилось. Чарльз счел операционную медицину beastly profession[83], вследствие чего на втором году обучения в университете шотландской столицы он все чаще стал посещать лекции по зоологии и геологии, которые оказались куда более полезными для его дальнейшего жизненного пути, чем курсы Practice of Physic (своего рода курс клинического обследования) и Midwifery (акушерство).

Затем он приступил к изучению теологии в Кембридже, но не завершил и его. Много лет спустя сам Дарвин назвал это отступление «забавным» и резюмировал: его робкие устремления, попытка стать англиканским священником, «умерли естественной смертью, когда я, закончив образование в Кембридже, принял