Исцеление мира. От анестезии до психоанализа: как открытия золотого века медицины спасли вашу жизнь - Рональд Дитмар Герсте

стало символом конца света, – чумы.

Чума, занесенная из Крыма на итальянских кораблях в 1347 году, распространялась по континенту в течение следующих четырех лет, оставив нетронутыми лишь несколько регионов. Люди и не подозревали, что переносили смертельный микроб на своей одежде, на коже и в волосах. Блохи, служащие переносчиками возбудителя Yersinia pestis, распространялись повсюду из-за крыс, в то время живущих практически в каждом доме и на каждой ферме. Таким образом зараза разносилась по континенту на товарах и одежде торговцев.

 За пять лет чума убила около трети населения Европы, оставив после себя опустошенные земли и безлюдные города.

Религиозный фанатизм и заблуждения, ненависть и истерия охватили многих выживших, нападения на евреев вылились в целую волну убийств в результате «черной смерти». Вспышки чумы, которую Альбрехт Дюрер на одной из своих самых известных гравюр изобразил в виде одного из всадников Апокалипсиса, возникали в Европе более трех столетий, нередко сопровождая политические кризисы и войны, такие как Тридцатилетняя война.

В 1665–1666 годах на Лондон обрушилась двойная катастрофа: Great Plague – Великая эпидемия чумы и последовавший за ней Great Fire – Великий лондонский пожар, уничтоживший большую часть города и бушевавший в течение четырех дней в сентябре 1666 года. Вторая катастрофа, возможно, положила конец первой, ведь грязные, кишащие крысами дома сокрушило пламя.

В XIX веке чума в Европе канула в Лету. «Пестиленцией», высшим проявлением смертельного мора, современники считали другое заболевание азиатского происхождения – холеру. Прибыв из Индии через Россию, она впервые нанесла серьезный удар по немецкоязычному региону и Западной Европе в 1831 году.

 Холера не просто уносила десятки тысяч жизней – ее симптомы шокировали людей того века, ведь тогда не слишком охотно обсуждали функции организма.

А человеческий кишечник, книги о котором сегодня в списках бестселлеров, был однозначно табуированной темой. Тем временем в кишечнике возбудители холеры выделяли токсин, обладающий ужасным воздействием, который врачи называли «поносом, похожим на рисовый отвар». Непроизвольное выделение литра (или более) подобной жидкости могло настигнуть инфицированного буквально в любом месте: в экипаже на дороге или во время похода в церковь в воскресенье. Холера вызвала отвращение и стыд, по своей силе, вероятно, намного превышающие любой всплеск эмоций, который люди более ранних эпох могли испытывать во время вспышек чумы.

Большинство европейских государств пытались изолировать себя от соседних стран и в целях защиты от распространения инфекции использовали элементарные меры дезинфекции, такие как окуривание почты. Некоторые обозреватели предостерегали от правительственных мер вроде закрытия границ. «Самое большое несчастье, с которым может столкнуться Германия, – сказал врач и писатель Фридрих Александер Симон, – запрет на торговлю; это гораздо большее несчастье, чем сама холера» [2]. Однако болезнь невозможно было сдержать: она забирала и богатых, и бедных, не останавливаясь перед по-настоящему громкими именами. Ее жертвами стали философ Фридрих Вильгельм Гегель, военный теоретик Карл фон Клаузевиц и, во время более поздней пандемии 1840-х годов, даже глава государства, Джеймс Полк, одиннадцатый президент Соединенных Штатов. Эта участь постигла его в 1849 году после истечения пономочий; Полк был поспешно погребен без каких-либо пышных церемоний.

Для крупнейшей торговой державы той эпохи, Англии, самоизоляция из-за пандемии не представлялась возможной. Летом 1831 года смерть в виде вибриона, возбудителя холеры, сошла на берег в северном английском портовом городе Сандерленд. Первой зафиксированной жертвой стал некий Уильям Спраут; несколько месяцев спустя, в феврале 1832 года, умер первый житель Лондона – некий Джон Джеймс. К тому времени, когда в конце 1833 года утихла первая эпидемия холеры, за ними в могилу последовали более 20 000 британцев. В Англии, как и в других странах, холера оставалась постоянным спутником жизни людей, способным в любой момент вновь заявить о себе. Это могли быть небольшие локальные вспышки, новые волны эпидемии или пандемии. В политически неспокойные 1848–1849 годы безвременная кончина после встречи с холерой ждала около 50 000 человек в Англии и Уэльсе.

Умы многих образованных людей занимали причины появления холеры и других эпидемий, а также механизмы их распространения. Большинство из них пришли к выводу, что верна традиционная теория миазмов, которой много сотен, даже тысяч лет. Согласно ей, в воздухе циркулируют гнилостные патогенные вещества, которые, в зависимости от интерпретации, появляются из земли, воды или под влиянием луны и звезд. Это заблуждение восходило к отцам-основателям медицины, вследствие чего оно и не могло подвергаться сомнению. Сам Гиппократ основал это учение почти две с половиной тысячи лет назад – весомый аргумент в пользу правильности этого объяснения. Гиппократ, как пишет современный биограф Сноу, «был настолько одержим проблемой качества воздуха, что некоторые из его медицинских трактатов читаются как инструкции для начинающего метеоролога» [3]. В итальянском языке для вдыхаемого и выдыхаемого людьми вещества, распространителя пестиленции и смерти, надолго закрепилось понятие «malaria» (плохой воздух). Слово сохранило свое место в медицинской терминологии, только сегодня обозначает болезнь, связанную не с воздухом, а с комарами.

Описания гнилостного воздуха повсеместно встречались в публикациях современников. Социолог Генри Мэйхью, в основном исследовавший бедность лондонского населения и условия жизни непривилегированных слоев общества, описал свои впечатления во время посещения района Бермондси в 1849 году так: «Ступив на этот остров чумы, вы буквально ощутите запах кладбища; тошнота и тяжесть переполняют любого, кто не привык дышать этим затхлым воздухом. Не только нос, но и желудок чувствует, насколько отягощен здесь воздух сероводородом» [4]. The Times предложила обширную теорию миазмов, включавшую в себя различные виды воздействия, «теорию теллурических [= земных] токов, согласно которой яд выделяется землей», «электрическую теорию», предполагавшую влияние состава атмосферы, а также озонотерапию, основанную на ограничении попадания в организм молекул кислорода в воздухе и различных вредных веществ, таких как «гнилостные дрожжи, испарения, исходящие от канализаций, могил и тому подобного». В статье мельком упоминалась другая теория, согласно которой микроскопически маленькие существа, animaculae, могут вызывать холеру, однако большого значения этому объяснению не придали [5].

Даже Флоренс Найтингейл считала воздух единственным возможным передатчиком и предостерегала от его потенциально пагубного влияния: «Впуская воздух в комнату или палату пациента, очень немногие задумываются о том, откуда он берется. Воздух может поступать из коридора с единой вентиляцией с другими отделениями, из непроветриваемого зала, полного паров газа, еды и различных видов затхлости. Он может исходить из кухни в подвале, сточной ямы, прачечной, туалета или даже, в чем я сама убедилась, из сточных каналов, переполненных нечистотами» [6]. И все же: несмотря на то, что