Исцеление мира. От анестезии до психоанализа: как открытия золотого века медицины спасли вашу жизнь - Рональд Дитмар Герсте

пяти лет, пока не представилась возможность предоставить доказательства: «Получился бы experimentum crucis[73], если бы воду доставили туда, где ранее не появлялась холера. Теоретически она вызовет болезнь у всех, кто ее использовал, а те, кто этого не делал, останутся здоровы» [10].

 Когда в 1854 году холера в третий раз поразила Англию, Сноу запустил «Grand Experiment»[74], классическое эпидемиологическое исследование.

Питьевая вода в Лондон в основном поставлялась двумя компаниями: «Lambeth Water Company» и «Southwark and Vauxhall». Только после эпидемии 1848–1849 годов кое-что изменилось: «Lambeth» теперь набирал воду не из Темзы вблизи Лондона, а из сельской местности вдоль реки. Сноу увидел, что люди обоих полов, разных возрастов и профессий, джентльмены и бедняки, разделились на две группы: одни получали воду из Лондона, содержащую нечистоты и, следовательно, то, что может содержаться в организмах больных холерой; другая группа получала сравнительно более чистую воду. Результаты первого научного исследования распространения болезни были ясны: в то время как в 1848–1849 годах смертность в районах, обслуживаемых обеими компаниями, была одинаковой, в 1854 году смертность среди клиентов «Southwark and Vauxhall» превысила смертность клиентов «Lambeth» в 8–9 раз: на каждые 10 000 хозяйств, использующих воду «Southwark and Vauxhall», приходилось 315 смертей от холеры, тогда как на каждые 10 000 хозяйств с водой «Lambeth» – лишь 37.

Однако настоящим шедевром Сноу стала детективная рабо– та, начатая в воскресенье, 3 сентября 1854 года, в районе Сохо вдоль Уорик-стрит, Литтл-Мальборо-стрит и Брод-стрит, в квартале с не слишком подходящим названием – учитывая сложившуюся ситуацию – Голден-сквер, «золотая площадь». Здесь холера бушевала особенно яростно с 1 сентября и, похоже, унесла больше жизней, чем в любом другом районе Лондона во время третьей крупной эпидемии. Сноу охарактеризовал разразившуюся в непосредственной близости от него эпидемию как самую страшную вспышку, которая когда-либо происходила в Соединенном Королевстве – это было скорее его субъективным впечатлением, чем фактическими данными. Однако нет сомнений в том, что район сильно пострадал; к третьему сентября более 120 жителей этих улиц умерли. (К концу месяца, когда эпидемия стихнет, их число достигнет уже 600.) Некоторых больных доставили в местную Мидлсекскую больницу, где о них заботилась, в частности, Флоренс Найтингейл.

Сноу взял пробы воды из различных колонок, с помощью которых жители района получали питьевую воду. Некоторые выглядели грязными, но вода из колонки на Брод-стрит была относительно чистой. Неужели то, что вызывает холеру, настолько мало, что способно ускользнуть от человеческого глаза? Джон Сноу понятия не имел, что почти в то же самое время, когда он осматривал колонки Сохо, ходил от двери к двери и спрашивал людей, откуда они берут воду, болен ли кто-нибудь в семье или в доме холерой или, God forbid[75], умер ли кто от нее – что именно в те дни и недели анатом из Флорентийского университета склонялся над своим микроскопом. Филиппо Пачини исследовал ткань кишечника пациентов, умерших от холеры. На этих образцах тканей итальянский врач заметил то, чего никогда раньше не видел под микроскопом: маленькие объекты, похожие на запятые. Пачини дал им название «Vibrio»[76].

 Пачини стал первым человеком, собственными глазами увидевшим возбудителя холеры.

В том же году он опубликовал свои наблюдения в газете Gazzetta Medica Italiana под названием «Osservazioni microscopiche e deduzioni patalogiche sul cholera asiatico»[77]. Итальянский, однако, не был ведущим научным языком в 1850-х годах, и так случилось, что Джон Сноу никогда не слышал о новаторской работе Пачини, а ставший впоследствии знаменитым Роберт Кох снискал еще одни[78] лавры 30 лет спустя за свое предполагаемое открытие возбудителя холеры. Открытие Пачини будет должным образом признано лишь в ХХ веке.

Вода из колонки на Брод-стрит была прозрачной и настолько «приятной на вкус», что ее, с ароматизаторами и, вероятно, красителями, предлагали в виде шербета в ресторанах и аптеках района. Несмотря на это и на отсутствие микроспопа, подозрения Джона Сноу все больше сосредотачивались именно на этой колонке. Подозрение подкреплялось количеством живших в непосредственной близости от насоса людей, с которыми он разговаривал: «Я обнаружил, что почти все смертельные случаи произошли в домах, расположенных на небольшом расстоянии от колонки. В домах, расположенных ближе к другой колонке, погибло всего десять человек. В пяти из этих случаев, по словам членов семей погибших, им всегда приносили воду с Брод-стрит, потому что ее они предпочитали воде из ближайшей колонки. В трех других случаях погибшими были дети, посещавшие школу рядом с колонкой на Брод-стрит. Точно известно, что два ребенка пили из нее воду, а родители третьего предполагают, что и их ребенок пил воду там» [11].

 Сноу нанес случаи смерти на карту района – маленькая черная черточка обозначала каждого человека, умершего от холеры.

Эта Ghost Map[79] считается одним из важнейших документов в истории медицины. Почти каждый многоквартирный дом в шаговой доступности от колонки на Брод-стрит был отмечен такой черточкой. Но Сноу, все сильнее убеждавшийся в том, что возбудитель холеры распространяется через воду, подкрепил это предположение еще и несколькими белыми пятнами на карте. В работном доме и богадельне на Поланд-стрит, где в тесноте проживало почти 500 человек, было всего несколько случаев холеры, в то время как соседние буржуазные дома от нее сильно пострадали. Очевидным объяснением было то, что в богадельне был свой колодец. Еще более сенсационным стало полное отсутствие черточек в квадрате на карте, представлявшем пивоварню «Lion». Она находилась всего в 30 метрах от насоса, но ни один из примерно 80 рабочих не заболел холерой. Сноу, который большую часть жизни был трезвенником, вполне мог начать сомневаться в правильности своего отказа от алкогольных напитков. Работники пивоварни, как рассказал Сноу владелец предприятия, воды практически не пили; они утоляли жажду продуктами производства, из которых делали еще более крепкий напиток, чем пиво, – солодовый ликер. Независимо от того, откуда пивоварня «Lion» брала воду, в процессе производства она достигала температуры, уничтожавшей такие микроорганизмы, как вибрионы.

По-настоящему решающим моментом в исследованиях Сноу в Сохо и, возможно, самым ярким случаем его медицинской карьеры, стало посещение одной из промышленных компаний, располагавшихся среди доходных домов в Сохо. Это была фабрика братьев Эли, пришедших на смену своему покойному отцу. Несмотря на то что вокруг них разыгралась чума, времена для братьев были удачными: они производили запалы и патроны;