Единственная Джун - Дженнифер Хартманн

ночью я заснула обнаженной в его объятиях, спокойная и довольная, не жалея ни об одном моменте из того, что произошло между нами. Я заснула с улыбкой.

У многих ли людей первый раз с тем, кого они любят так искренне? Безусловно? Всецело?

Не у многих, полагаю.

К сожалению, обратная сторона заключается в том, что мой первый раз должен был быть с кем угодно, кроме него. И я знаю, что это, наверное, гложет его сейчас.

Я выхожу из спальни в одной из футболок Бранта и открываю дверь.

Брант сидит перед диваном в гостиной и оттирает обивку с чистящими средствами. Он не сразу замечает меня, когда я выскальзываю из комнаты и на цыпочках приближаюсь к нему, нервно перебирая кончики волос. Он слишком сосредоточен, слишком поглощен своим занятием. Когда я останавливаюсь всего в нескольких футах от него, то мямлю:

– Доброе утро.

Вздрагивая, Брант поднимает голову, а затем выпрямляется и опускает руки вдоль тела, продолжая держать пенную тряпку. Он прикусывает губы, после чего по мне пробегает измученный взгляд янтарных глаз.

– Привет.

Я смотрю на него не моргая. Жду большего.

Он молчит, а потом отводит взгляд.

– Что ты делаешь? – выдавливаю я из себя – слова вязнут в горле, как сироп. Я делаю шаг к нему. – Я, гм… не ожидала, что проснусь одна.

Глупые девчачьи сказки.

– О… – В его взгляде проскальзывает печаль. Что-то покаянное. – Прости, я… я не хотел тебя будить. Ты выглядела такой безмятежной. – Когда я опускаю взгляд на тряпку, он слегка сжимает ее. – Я просто прибираюсь.

Прибираюсь.

Взгляд остановился на замыленном пятне на диване, где Брант пытался убрать оставшееся пятно крови. Кровь – как свидетельство моей потерянной девственности.

Он убирает беспорядок, который мы устроили.

Грудь сдавливает от эмоций, отчего я начинаю задыхаться.

– Извини. Я не хотела испортить тебе диван, – тихо говорю я.

Робко.

Жалобно.

Брант резко втягивает воздух, выражение его лица становится еще более затравленным. Он долго скользит по мне взглядом, будто ему нужно время, чтобы осознать и впустить в себя мои слова, которые будут там гноиться.

Он бросает тряпку, а затем приближается и заключает меня в объятия, уткнувшись своим лбом в мой.

– Не смей, – шепчет он, обхватывая меня за талию. – Не смей ни за что извиняться.

– Мне кажется, что мне нужно. Ты расстроен… Я вижу.

– Я расстроен из-за того, что я сделал – не из-за тебя. Никогда не из-за тебя.

Я кладу руки ему на талию.

– Ты сделал именно то, что я сама хотела, – признаюсь я, тихо вздыхая.

– Сделать тебе больно? Забрать твою невинность?

– Исцели меня. Прими мою невинность как дар, который я тебе подарила. Заставь меня кончить… дважды. – Его глаза темнеют, в них вспыхивает жар прошедшей ночи. – Я хотела, чтобы ты занялась со мной любовью – мы так и сделали.

– Это было не… – Он зажмуривает глаза и впивается пальцами мне в талию. – Я потерял контроль. Твой первый раз должен был быть неспешным и сладким, нежным и приятным. А я взял тебя, как гребаное животное, Джун. Я не мог остановиться, и я ненавижу себя за это. – Он резко выдыхает. – Ты принимаешь таблетки?

– Да. Мама достала мне рецепт несколько лет назад просто для профилактики. – Слезы застилают мне глаза. Сердце болит, видя его таким надломленным. В таком смятении, таким измученным. Я поднимаю руку, прижимаю к его лицу и провожу большим пальцем по нижней губе. – И я не хочу, чтобы ты так думал. Это было идеально.

– Не говори так, – хрипит Брант. Он высовывает язык и пробует на вкус мой палец, отчего по моей спине пробегают мурашки. – Не заставляй меня верить, что ты хотела этого именно так. Особенно когда ты в моих объятиях, из одежды на тебе только моя футболка и на тебе еще сохранился запах грехов прошлой ночи.

Я льну к нему; с моих губ срывается стон, когда он прикусывает мне палец.

– Поверь в это, – говорю я ему. – Это правда.

Брант стонет. Его руки скользят под футболкой к моим бедрам, после чего он сжимает мои обнаженные ягодицы. Мы все еще стоим, прижавшись лбами; наши губы находятся на расстоянии нескольких миллиметров друг от друга. Он притягивает меня за бедра к себе и говорит:

– Тогда солги мне.

Солгать ему?

Лгать человеку, который всегда показывал мне только правду?

Истинную силу… истинный смысл… истинную любовь.

Нет.

Я не могу. Не смогу.

Прикусив губу, я качаю головой и пораженно вздыхаю; он ослабляет объятия. Брант отступает назад и опускает голову с таким видом, будто он проиграл битву, в которой заранее знал, что ему не победить. Когда наши глаза встречаются, он спрашивает:

– Почему ты не сказала мне, что ты все еще девственница? – В вопросе сквозит боль. Он звучит так, как будто мой выбор физически ранит его.

Я пожимаю плечами с напускной легкостью, хотя чувствую совсем не так.

– Я была не в курсе, что ты не знаешь.

– Я слышал тебя, Джун. Я слышал, как три года назад ты рассказывала своим подругам, что занималась сексом.

– Я… – Я мысленно возвращаюсь назад, пытаясь определить, о чем он говорит. В памяти всплывает смутное воспоминание о том, как мы сидели втроем с Селестой и Жен на полу у меня в комнате летним днем. Конечно, я солгала. Все мои подруги уже занимались сексом, и я хотела присоединиться к ним. Я хотела чувствовать себя взрослой и важной, как они.

– Я придумала историю, просто чтобы вписаться. Я не знала, что ты меня слышал.

Он смотрит на меня так, будто этот пустяковый момент разрушил всю его жизнь.

– Брант… – Я делаю шаг вперед, снова пытаясь закрыть эту пропасть между нами, но он отступает, и мое сердце пропускает удар. – Это неважно, ладно? Неважно.

– Как ты можешь так говорить? – Он сглатывает, качая головой. – Ты… действительно хранила себя для меня? Потому что эта ошеломительная новость звучит сегодня иначе, чем прошлой ночью, в самый разгар момента.

Я сжимаю пальцы в кулаки и опускаю глаза в пол.

– Я не знаю, Брант, – бормочу я. – Может быть. Но это не было чем-то сознательным. Все, что я знала, – это то, что ни один мужчина никогда не заставлял меня чувствовать себя так, как ты, поэтому все казалось каким-то неправильным. Я хотела дождаться кого-то особенного.

– Но зачем ты отдала это мне, если знала, что мы никогда не сможем быть вместе? Это не что-то особенное, Джун. Это просто разбивает сердце.

Теперь раненой чувствую себя я. Дыхание перехватывает,