Единственная Джун - Дженнифер Хартманн

оргазма. Она никогда не была так красива: полуобнаженная подо мной, волосы в беспорядке, а на коже румянец.

Она слегка приподнимается, наши взгляды встречаются.

Мы оба понимаем, что только что пересекли очень опасную, очень опьяняющую черту, и я понятия не имею, куда идти дальше.

Джун прикусывает губу. Затуманенный взгляд перемещается вниз: брюки приспущены до бедер, и она останавливается на сильной эрекции. Он вздымается между ног, кончик блестит от спермы. Пульсирует от потребности быть внутри нее.

Я не уверен, должен ли извиниться или поцеловать ее.

Я не уверен, стоит ли мне продолжить дальше или запереться в спальне и достичь разрядки с ее вкусом на языке.

Я начинаю невнятно бормотать, нависая над ней, пока мы не оказываемся лицом к лицу. Я смахиваю с ее глаз прядь спутанных волос.

– Черт… Джун, я…

– Займись со мной любовью.

Ее слова проносятся сквозь меня как ураган. Когда наши взгляды встречаются, она скользит рукой вниз и обхватывает мой член. Я закрываю глаза, сдерживая волну удовольствия, захлестнувшую меня от ее прикосновения. Я со стоном стискиваю зубы и стягиваю с нее платье, а затем швыряю его на пол.

Поднявшись на колени, я смотрю на нее.

Совершенно обнаженная. Совершенно беззащитная.

Ее полные груди вздымаются при каждом вздохе, соски наливаются желанием. Вожделение смотрит на меня в ответ в светло-голубых озерах ее глаз.

Джун.

Мое самое сладостное благословение и самый тяжкий грех.

Я начинаю расстегивать рубашку, по одной болезненной пуговице за раз. Джун наблюдает за мной, ее взгляд скользит между моими пальцами и сильной эрекцией. Когда я стягиваю рубашку, то снова накидываюсь на нее и прижимаюсь к ней лбом так, что наши губы оказываются в миллиметре друг от друга. Джун обхватывает мою шею, ее колени все так же раздвинуты в запретном приглашении.

– Мне нужно поискать презерватив, – шепчу я хрипло.

Она качает головой.

– Нет. Я хочу чувствовать тебя… – Ее руки блуждают по моей спине, впитывая ощущение моей голой кожи, и скользят выше, пробегаясь по волосам. – Всего тебя.

– Черт, Джун… – Я обхватываю ее лицо ладонями и большим пальцем провожу по ее губам. Она смотрит на меня широко распахнутыми глазами, в них горит голод и нервозность.

Она нервничает, я вижу.

– Ты уверена? Мы не должны…

Мои слова обрываются, когда она прижимается ко мне губами. Я впиваюсь в нее, глаза закрываются, а внутри рождается стон. Наши языки мгновенно переплетаются, а восхитительное знакомое ощущение влечет нас обоих, окутывая пеленой похоти и порока. Ее влага все еще покрывает мои губы, когда я наклоняю лицо, чтобы заполнить языком каждый дюйм ее рта. Я отстраняюсь только для того, чтобы прошептать, прерывисто дыша:

– Ты чувствуешь вкус того, что я сделал с тобой?

Она стонет, ногами обвивая мне бедра, затем проводит языком по моим губам.

– Да, – говорит она, прерывисто дыша. – Сделай еще раз.

Боже.

Мой член дергается по ее просьбе, жаждая проскользнуть внутрь. Я провожу руками вниз по ее телу, по ее груди, и сжимаю тонкую талию. Затем я тянусь к члену и скольжу головкой по ее влаге, все еще жаждущей. Из меня вырывается стон, когда я лицом зарываюсь ей в шею. Джун скользит пальцами вниз по моей спине и замирает на ягодицах, крепко сжимая их. И это все, что мне нужно, дабы войти в нее всего на один мучительный дюйм. Только кончик.

Она извивается подо мной, задыхаясь, ее всхлипывания звучат в моих ушах.

Черт возьми, она узкая. Такая, черт, узкая. Я сжимаю ее волосы в кулак и провожу языком вверх по ключицам к сладкому изгибу шеи и полностью вхожу в нее с удовлетворенным стоном.

И потом я застываю в шоке.

Из нее вырывается сдавленный вздох, и она прикусывает мне плечо, чтобы заглушить боль.

Не может быть.

Я приподнимаюсь, и она откидывает голову назад.

Наши глаза встречаются.

Не может быть, черт подери.

Я почувствовал это.

Я. Почувствовал. Это.

Как будто я только что прорвал драгоценный барьер, который я не имел права нарушать.

Лавина противоречивых эмоций обрушивается на меня.

Ужас.

Смятение.

Облегчение.

Тошнотворный, животный импульс, от которого бурлит кровь, а бедра начинают двигаться против собственной воли, несмотря на осознание того, что я только что лишил Джун девственности.

Джун была девственницей.

Наши взгляды все еще прикованы друг к другу, когда я хриплю:

– Как…

Она слегка качает головой, как будто не хочет говорить об этом. Она не хочет говорить. Она не хочет останавливаться.

Я снова прижимаюсь к ней лбом, стискивая зубы:

– Я буду двигаться медленно.

– Нет, не надо, – пищит она.

Черт. Ей не стоит говорить этого, когда я нахожусь внутри нее, особенно зная, что я единственный мужчина, который когда-либо был в ней. Я покачиваю бедрами, заставляя себя двигаться медленно, несмотря на ее просьбу об обратном, затем обхватываю ее лицо ладонями, все еще прижавшись к ней лбом и касаясь ее носа. Пальцами зарываюсь в ее волосы, впиваюсь в щеки, пока наши тела движутся.

– Тебе больно? – Я сдерживаюсь, пытаюсь не потерять контроль.

– Нет. Продолжай. – Она впивается ногтями мне в затылок, обвивается вокруг меня ногами, притягивая ближе.

– Боже, как же с тобой хорошо…

Я набираю скорость. Я не могу удержаться.

Джун изгибается и откидывает голову назад так, что волосы рассыпаются по дивану. Она притягивает мое лицо к своей груди, и я двигаюсь в ней быстрее, губами обхватывая ее темный сосок. Она стонет. Она умоляет меня не останавливаться. Мы танцуем с дьяволом, но она самое чистое, чем я когда-либо наслаждался. Сладкий, запретный плод.

И я тону в ней.

Я уступаю всему, что мы есть, и всему, чем, я никогда не думал, мы можем быть.

Я сжимаю ее бедра, погружаясь в нее, и прикусываю ей грудь, отчего она вздрагивает. Она всхлипывает и царапает меня, впиваясь ногтями мне в плечи. Я скольжу губами выше, прикусываю мочку уха и шепчу:

– Ты хранила ее для меня, Джун? – Я просовываю руку между нашими сплетенными телами, чтобы коснуться клитора. – Ты берегла это для меня?

Она вскрикивает, крепко сжимая бедра:

– Да.

– Черт.

Я начинаю двигаться все быстрее. Наши стоны становятся громче, когда я дарю ей безудержный поцелуй. Я кладу руку на молочного цвета шею и нежно сжимаю ее, как будто заявляю свои права на то, что всегда было моим. Другой рукой ласкаю клитор, доводя ее до очередного оргазма, отчаянно желая, чтобы она прыгнула с этого обрыва вместе со мной.

Я должен был все это сделать для нее