Откровение в Галисии - Долорес Редондо

указала, что вы были весьма рассержены и что-то требовали. Вы кричали, что это может плохо для вас кончиться. А еще что так продолжаться не может.

Щеки приора вспыхнули от негодования, он повернулся к лейтенанту.

— Лучше б эта ведьма занялась своими делами.

— Да, эта дама не внушает особой симпатии, вы правы. Но вот свидетель она надежный. Поэтому я и приехал, чтобы поговорить с вами. Видите ли, ваш племянник, по всей видимости, в чем-то замешан. А вы появились у него на пороге в тот самый день, когда он исчез.

— Не знаю, на что вы намекаете, лейтенант, но разговор в таком тоне мне не нравится.

— Я ни на что не намекаю. На самом деле я хочу оказать вам услугу. Ваша сестра постоянно звонит в участок и спрашивает, что предпринимают органы для того, чтобы найти Тоньино, — соврал Ногейра. — Если она будет продолжать в таком духе, в конце концов поднимется волна…

Лицо настоятеля исказилось и побледнело. Когда он заговорил, его голос звучал еле слышно:

— Антонио кое-что взял из моего кабинета. Он воровал и раньше, вы прекрасно это знаете.

— И что же он взял?

Приор немного помедлил:

— Деньги…

Гвардейцу было очевидно, что собеседник врет.

— Следовало написать заявление.

Настоятель снова начал лихорадочно соображать:

— Но это же мой племянник. Я не хотел очернять имя сестры.

— Понимаю. Но раз вы знали, что Антонио совершил преступление, присвоив деньги монастыря…

— Нет, то были мои личные средства. Он рылся в моем бумажнике.

Ногейра помолчал несколько секунд, а потом спросил:

— И эта кража может положить конец вашей карьере, если о поступке Тоньино станет известно? Я, конечно, не знаю, какую сумму вы привыкли носить с собой…

— Старая ведьма ошиблась. Я сказал, что это может не «для меня плохо кончиться», а «для тебя плохо кончиться». Слишком уж много проблем доставляет нам парень.

— Ясно, — ответил лейтенант, снова переведя взгляд на картину, которой до этого любовался. — Я смотрю, вы не сняли портрет старого маркиза.

Казалось, что приор сбит с толку неожиданной сменой темы, но отреагировал он незамедлительно:

— Он был нашим попечителем, и его семья продолжает оказывать нам поддержку…

— Вот как? — с деланым интересом спросил гвардеец.

— Здания монастыря построены на его землях.

Внимательно наблюдая за реакцией настоятеля, Ногейра неожиданно заговорил о другом:

— Думаю, вы слышали, что сын маркиза умер.

Собеседник опустил глаза и помолчал. Наконец произнес:

— Да. Ужасная трагедия.

— Кажется, когда он был маленьким, то учился здесь…

— Да, как и его братья. Хотя Альваро учился недолго…

Лейтенант направился к двери, предполагая, что приор расслабится, а затем обернулся и спросил:

— Альваро Муньис де Давила был здесь в прошлую субботу?

Настоятеля, казалось, вот-вот хватит удар.

— В субботу?.. Нет, его здесь не было.

— Но он звонил вам.

— Нет.

— Распечатки телефонных звонков это подтверждают.

Приор прижал пальцы к переносице.

— Да, простите, вы правы, я запамятовал. Альваро действительно звонил, но говорили мы совсем недолго.

Ногейра стоял на том же месте и молча смотрел на собеседника. Он знал, что тот чувствует себя загнанным в угол, поэтому объяснений просить не придется, он сам их даст.

— Сеньор де Давила хотел исповедоваться. Я сказал, когда он может это сделать, но Альваро не устроило время, так что договориться не получилось.

Лейтенант ничего не ответил. Он медленно открыл дверь и так же медленно вышел, но все же еще раз обернулся. Настоятель, казалось, вот-вот упадет в обморок.

— Не надо, не провожайте меня, — сказал гвардеец вместо прощания.

Он вышел наружу, вдохнул влажный воздух и зажег сигарету. Монах, прогуливавшийся по мощеной дорожке, увидел гвардейца и с улыбкой подошел к нему.

— Много лет я предавался такому же пороку, но уже давно бросил, и с тех пор еда кажется мне вкуснее.

— Мне тоже не помешало бы, — ответил Ногейра, медленно направляясь вместе с собеседником к воротам, — но у меня не хватает силы воли.

— Следуйте моему примеру: усердно молитесь, и Господь вам поможет.

Они прошли мимо гаража. Двери были открыты, и лейтенант скользнул взглядом по стоящим внутри автомобилям.

— Думаете, Богу есть до этого дело?

— Отцу нашему до всего есть дело, как до великого, так и до малого. — У монаха зазвонил мобильник, он извинился и ответил на вызов.

Гвардеец кивнул и заглянул в гараж. Там стояли трактор, мопед, серый «Сеат Кордоба» 1999 года выпуска и небольшой белый пикап с вмятиной на переднем крыле. Ногейра обернулся, чтобы кое-что спросить у монаха, и увидел, что выражение лица его спутника изменилось. Тот говорил по телефону и смотрел на окно второго этажа, где виднелась фигура настоятеля, наблюдавшего за лейтенантом, прижав к уху мобильник. Монах дал отбой, подошел к гаражу и опустил подъемные ворота до самой земли. Когда он повернулся к гвардейцу, от былого радушия не осталось и следа. Монах сказал:

— Я провожу вас к выходу.

* * *

Когда Ногейра ответил на звонок, Мануэль услышал в его голосе нотки нерешительности. Что ж, вполне ожидаемо. Об этом говорил Лукас, да писатель и сам знал: за исповедью очень часто следуют стыд и раскаяние. И не собственно из-за покаяния, а из-за опасений, что поспешил, выбрал не того человека или открыл секрет, который хоть и давит своей тяжестью, но не дает чувствовать себя уязвимым. Ортигоса подозревал, что, когда действие алкоголя прекратилось, как и возникшие вместе с ним теплые чувства, лейтенант пожалел и о том, что был слишком откровенным, и уж совершенно точно о том, что пригласил писателя на ужин.

Мануэль решил обойти больную тему и спросил:

— Как прошел визит в монастырь?

И буквально почувствовал облегчение собеседника, который ответил в своей обычной уклончивой манере:

— Это как посмотреть.

Ортигоса улыбнулся и приготовился терпеливо слушать.

— Настоятель не хотел мне ничего рассказывать, но, как ни пытался все отрицать, многое прояснилось. Он сказал, что рассердился из-за того, что племянник вытащил у него деньги из бумажника. Я уверен, что это ложь. Дядю не волнует, что Тоньино пропал, словно такое уже не впервой. Но самое интересное началось, когда я предположил, что в монастырь приезжал Альваро. Приор это отрицал, как и то, что общался с ним по телефону. Но когда я сказал, что у нас есть распечатки звонков, память к нему быстро вернулась и он признал, что сеньор де Давила действительно контактировал с ним, якобы для того, чтобы исповедаться, но так этого и не сделал.

— Мне в это не верится. Лукас упоминал, что Альваро не исповедуется — по крайней мере, согласно католическому обряду, —