Откровение в Галисии - Долорес Редондо

он произнес именно эти фразы?

Пожилая женщина с негодованием воззрилась на гвардейца и строго ответила:

— Все было в точности так, как я говорю.

— И что было потом?

— Да ничего. Настоятель уехал, а вскоре за ним и Тоньино. И до сих пор не появлялся.

Признание

Единственным указанием на то, что они пришли по адресу, была освещенная лампочкой весьма скромная табличка. Находись она где-нибудь в проулке, никто на нее и внимания не обратил бы, решив, что это служебный вход. Мануэль и Ногейра припарковались в паре кварталов отсюда и теперь шли по району, где располагалось множество баров. Сейчас, в ночь на понедельник, здесь было достаточно безлюдно. Два парня, курившие у двери, отодвинулись, позволив им пройти внутрь.

Интерьер клуба «Вулкан» напоминал другие заведения подобного рода. Абстрактные композиции, выполненные фосфоресцирующими красками на темных стенах, поблескивали в неоновом свете. В заведении было достаточно оживленно, несколько пар двигались на импровизированном танцполе. Ногейра направился к группе молодых людей, которые пили пиво прямо из бутылок.

— Надо же, какое совпадение! Ричи, ты ли это?

Тот, к кому обращался гвардеец, закашлялся и обернулся, явно раздосадованный. Его друзья быстро ретировались.

— Черт возьми, лейтенант, вы меня напугали!

Ногейра смотрел на парня, широко улыбаясь. Довольный собой, он в этот момент напоминал хищника.

— Значит, пакость какую-нибудь задумал.

— Да нет же. — Юноша выдавил подобие улыбки. — Просто не ожидал вас увидеть.

На вид Ричи можно было дать двадцать с хвостиком, может, чуть больше. Писатель вдруг осознал, что не имеет представления, как выглядит Тоньино. Интересно, он тоже совсем юнец? Худощавый, как все нынешние жиголо? К горлу снова подкатила тошнота. Похоже, Ричи это заметил, потому что спросил:

— Что с вашим другом?

— Не беспокойся за него. Хотя это что-то новенькое, ты и за своих-то приятелей не переживаешь…

— Не понимаю, о чем это вы, — уклончиво ответил юноша.

— А о том, что твой задушевный дружок Тоньино, с которым вы были неразлейвода, пропал неделю назад, а ты даже не заходил к нему домой, чтобы узнать, есть ли новости. И это наводит меня на мысль, что ты знаешь, где Антонио и почему он скрывается…

Ричи хотел было возразить, но Ногейра опередил его:

— И не вздумай мне врать. Я сказал тетке Тоньино, что причин волноваться нет. Поэтому сейчас ты расскажешь мне, во что он вляпался и почему нам не стоит переживать по этому поводу.

Юноша медленно выдохнул и только потом заговорил:

— Послушайте, лейтенант, я ничего не знаю, кроме того, что сказал Антонио.

Гвардеец сделал знак официанту, и тот поставил на барную стойку три бутылки пива. Одну Ногейра протянул Мануэлю, другую сунул в руки Ричи, взамен забрав у него пустую, и велел:

— Валяй, рассказывай.

Юноша сделал глоток пива.

— Тоньино сказал мне, что ему подфартило. Подвернулось кое-что клевое, и скоро у него будет куча бабок.

— Интересно, откуда?

— Понятия не имею, он не кололся.

Лейтенант скривился:

— Не верю.

— Клянусь вам, он больше ничего мне не говорил. Только заявил, что жизнь его полностью изменится, что он бросит все это, — Ричи широким жестом обвел бар. — Видимо, дельце подвернулось хорошее. За день до исчезновения Антонио сказал, что все на мази. Поэтому я и не удивился, что он пропал.

— Хочешь убедить меня в том, что твой закадычный друг, с которым вы были неразлучны, ничего тебе не подкинул и даже не отпраздновал с тобой свой успех?

Юноша с унылым видом пожал плечами:

— За кого вы нас принимаете? Мы что, офицеры? Нет у нас никакого кодекса чести или чего-то подобного. Да, мы друзья, но вы же знаете, что здесь каждый сам за себя. И если кому-то представится возможность все бросить и свалить отсюда, думаете, он ею не воспользуется? Я бы именно так и сделал.

— Тоньино, случайно, не говорил, не связано ли его прибыльное дельце с семьей маркиза?

— Того, что проживает в Ас Грилейрас? — Ричи ухмыльнулся. — Видаль о нем не упоминал, да и вряд ли. У них были делишки другого рода.

— Но Антонио говорил, что сорвет большой куш. Может, речь шла о шантаже? Возможно, он пригрозил кому-то, что расскажет о пристрастии к наркотикам или особых наклонностях…

— Да вы что? Мой друг не дурак, да и дело имеет не с последними людьми. Кто будет убивать дойную корову?

Мануэль вспомнил, как Элиса бежала по саду за Самуэлем, в голове его зазвучали слова Эрминии: «Ее спас сын». Писатель с отвращением отвернулся, поставил бутылку на барную стойку и направился к выходу. Гвардеец догнал его у двери.

— Парень ничего не знает.

Они вышли на опустевшую улицу и под дождем направились к машине, как вдруг раздался чей-то голос:

— Ты посмотри, кого это сюда принесло!

Ортигоса и Ногейра обернулись. Посреди тротуара стояли двое и ухмылялись. Мануэль заметил и третьего, который вышел из-за машин и отрезал им путь, не переставая нервно оглядывать пустынную улицу. Писателю показалось, что вдалеке мелькнул проблесковый маячок гвардейского автомобиля. Мужчина снова подал голос:

— Парочка гомиков направляется домой, чтобы как следует вставить друг другу.

Лейтенант поднял руку:

— Вы ошибаетесь.

Говоривший расхохотался, будто услышал нечто невероятно смешное. Остальные двое молчали. Тот, что был позади Ногейры и Ортигосы, начал нарезать круги.

— Вот как? Значит, в задницу трахать друг друга не будете, предпочитаете члены сосать?

— Займитесь тем, кто сзади, — сказал лейтенант Мануэлю.

— Вперед! — крикнул писатель и бросился на стоявшего за их спинами парня.

Тот, явно не ожидая этого, получил удар в левый глаз, споткнулся о сточный желоб и, потеряв равновесие, упал на припаркованный автомобиль, пытаясь решить, то ли защищать лицо, то ли схватиться за что-нибудь, чтобы удержаться на ногах. Он успел ответить правым хуком, но промахнулся, и его рука лишь слегка задела левое ухо Мануэля. Что касается двух других, они не успели ничего предпринять и застыли на месте, когда гвардеец профессиональным жестом взял их на мушку.

— Ну так что? — спросил Ногейра, не опуская пистолета. — Кого вы назвали гомиками? А, уроды? Что, уже не смешно?

— Лейтенант, — предостерегающе сказал Ортигоса, увидев вдалеке приближающийся голубой проблесковый маячок.

— Проваливайте, ублюдки! — Гвардеец сделал шаг в сторону Мануэля и топнул ногой — точь-в-точь так, как делала Эрминия, прогоняя с кухни толстого кота.

Двое парней подняли третьего, свалившегося около машины, и удалились, практически таща товарища на себе.

— Еще раз увижу — засуну ствол в задницу! — крикнул Ногейра вслед удаляющимся хулиганам, и они ускорили шаг.

Писатель и лейтенант продолжили путь и свернули в первый же