Россия в канун войны и революции. Воспоминания иностранного корреспондента газеты «Таймс» - Дональд Маккензи Уоллес

них было больше земли и свободы, чем у обычных крестьян местных помещиков, и их положение было отнюдь не таким тяжелым. Часто говорят, что чиновники, поставленные управлять царской земельной собственностью, были хуже крепостников, потому что не были лично заинтересованы в благоденствии крестьян, как помещики; но это априорное рассуждение не выдерживает испытания практикой.

Будет небезынтересно посмотреть на численное соотношение и географическое распределение этих двух сельских классов. В Европейской России в целом около трех восьмых населения составляли крепостные, принадлежавшие дворянам, но если взять губернии по отдельности, обнаруживаются большие отклонения от этого среднего значения. В пяти губерниях крепостных было менее 3 %, а в других они составляли более 70 % населения! И это не случайное явление. В географическом распределении крепостничества отразились происхождение и история этого института.

Точные цифры, по официальным данным, таковы:

Общее население – 60 909 309

Крестьяне всех классов – 49 486 665

Из них:

Государственные крестьяне – 23 138 191

Крестьяне на землях помещиков – 23 022 390

Крестьяне на царских землях и землях иного типа – 3 326 084

Если бы мы захотели составить карту географического распространения крепостных, мы бы, конечно, сразу увидели, что оно шло от Москвы. Начиная с этого города как с центра и продвигаясь во всех направлениях к границам империи, мы находим, что – с учетом некоторых местных отклонений – доля крепостных постоянно снижается от губернии к губернии. В регионе старого Московского царства они составляют значительно больше половины сельского населения. Непосредственно к югу и востоку от него, на территории, которая постепенно присоединялась на протяжении XVII века и первой половины XVIII века, доля колеблется от 25 до 50 процентов, а в недавно присоединенных провинциях неуклонно уменьшается и почти достигает нуля.

Можно заметить также, что процент крепостных уменьшается по направлению к северу гораздо быстрее, чем по направлению к востоку и югу. Это указывает на преимущественно сельскохозяйственный характер крепостного права в его зачаточном состоянии. На юге и востоке было много богатого чернозема, славившегося своим плодородием, и дворяне в поисках поместий, естественно, предпочитали этот край негостеприимному северу с его бедными почвами и суровым климатом.

Более внимательное изучение этой воображаемой карты выявило бы и другие интересные факты. Позволю себе отметить один такой факт в качестве иллюстрации. Если бы крепостное право сложилось в результате завоевания, мы увидели бы, что славяне проживают на государственной земле, а финские и татарские племена являются источниками крепостных для дворян. В действительности мы находим диаметрально противоположное; финны и татары – почти исключительно государственные крестьяне, а крепостные помещиков – почти все славяне. Это объясняется тем, что финские и татарские племена населяют преимущественно окраины, где крепостничество никогда не достигало таких масштабов, как в центре империи.

С крепостных взимались повинности трех видов: трудом, деньгами и сельскохозяйственной продукцией. Последняя настолько малозначительна, что о ней будет достаточно сказать несколько слов. В основном ее составляли яйца, куры, ягнята, грибы, лесные ягоды и льняная ткань. Количество этих разнообразных продуктов полностью зависело от воли хозяина. Два других вида повинностей, как более важные, мы рассмотрим внимательнее.

В случае если у помещика было много плодородной земли и он хотел самостоятельно заниматься своим хозяйством, то, как правило, он принуждал крепостных как можно больше трудиться на него. При таком хозяине крепостные, скорее всего, освобождались от денежных повинностей, а свои обязательства перед ним выполняли тем, что работали на его полях летом и возили его зерно на рынок зимой. Когда же, напротив, у помещика было больше крепостных, чем ему требовалось для обработки его полей, он ставил лишних крепостных «на оброк», то есть разрешал им идти и работать по собственному усмотрению, но при условии выплаты оговоренной ежегодной суммы. Иногда помещик и вовсе не занимался хозяйством и тогда всех своих крепостных переводил «на оброк», обыкновенно отдавая в пользование общине всю пашню и пастбища. Таким образом, «мир» играл роль арендатора.

Здесь мы имеем основание для простой и важной классификации поместий во времена крепостного права: 1) поместья, где повинности взимались исключительно трудом; 2) поместья, где повинности взимались частью трудом, а частью деньгами; и 3) поместья, где взимались исключительно денежные средства.

Способы взимания трудовых повинностей были весьма разнообразны. По знаменитому манифесту Павла I, крестьянина нельзя было принуждать работать более трех дней в неделю; но этот закон отнюдь не соблюдался повсеместно, а те, кто его все-таки соблюдал, применяли его по-разному. Одни восприняли его буквально и ввели правило, по которому крепостные должны были работать на них три назначенных дня в неделю, например по понедельникам, вторникам и средам, но это был крайне неудобный метод, поскольку он не позволял вести полевые работы на регулярной основе. Гораздо более рациональной была система, при которой половина крепостных работала первые три дня недели, а другая половина – остальные три дня. Таким образом, без всякого нарушения закона имело место регулярное и непрерывное использование рабочей силы. Однако, по всей видимости, подавляющее большинство помещиков не следовало каким-либо строгим методам и полностью игнорировало манифест Павла, тем более что тот не предоставил крестьянину никаких законных средств для предъявления официальных жалоб. Такие помещики просто ежедневно вызывали на работу столько работников, сколько им требовалось. Это плохо сказывалось на урожаях крестьян, но отчасти проблему можно было решить за счет того, что крестьяне сеяли свой хлеб несколько позже хозяйского, так что жатва хозяйского заканчивалась или почти заканчивалась прежде, чем созревали их поля. Подобная комбинация, однако, не всегда удавалась, и в случаях столкновения интересов, разумеется, всегда проигрывали крепостные. Все, что им оставалось делать в таких случаях, – это стараться хоть немного поработать на своих полях до шести часов утра и после девяти часов вечера, а чтобы это было возможно, они экономили силы и в течение дня работали на хозяйских полях спустя рукава.

Часто отмечалось, и в этом есть большая доля правды, что – хотя неразборчивое применение этого принципа нередко приводило и приводит к неоправданному бездействию законодателей – практический результат института зависит не столько от его абстрактного внутреннего характера, сколько от характера тех, кто ими управляет. Так было и с крепостным правом. Когда помещик, как правило, поступал со своими крепостными разумно, гуманно и так, как подобает просвещенному человеку, то у крестьян было мало оснований жаловаться на свое положение, и жизнь их была гораздо легче, чем у многих, живущих в состоянии полной личной свободы и неограниченной и несдерживаемой конкуренции. Каким бы парадоксальным ни казалось это утверждение тем, кто