Порог греха - Юрий Францевич Курц

Ксению. Есть не хотелось. Она закрыла клапан. Устроилась поудобнее на мягком ложе и, полностью отдавшись ровному, с убаюкивающим покачиванием, движению саней, неожиданно для себя быстро заснула.

Проснулась Ксения от тишины и покоя: повозка не двигалась. В свежий морозный воздух примешивался знакомый с детства, ласкающий память обоняния запах костра.

– Алесь Вацлавич! – позвала девушка, развязывая тесёмки клапана.

Рысь помог ей выбраться.

День занялся уже давно, но было ощущение сумрака. Солнце бледным шаром висело над чахлым лиственничным лесом. Медленно, словно нехотя, сыпались из низкой сплошной пелены облаков снежинки – можно было разглядеть каждую в отдельности! Унылый, однообразный пейзаж в свете серого морозного дня скребанул по сердцу.

– Уже приехали? – Ксения огляделась по сторонам, не скрывая настроения.

– Нет-нет! – поспешил рассеять её разочарование Рысь. – Это болото. Вот минём его – там откроются красоты волшебные. Может быть, и солнышко покажется!

– Давно мы стоим?

– Где-то около часу. Не хотел вас тревожить. Местность здесь кочкарная – все внутренности вытряхнет! Ждал, пока вы сами проснётесь.

– Да, давно я так сладко не спала, – потянулась Ксения, – уж и не помню, когда ещё так доводилось!

Рысь усадил её у костра на поваленное дерево. Подал пластмассовую кружку с чаем и ломоть чёрного хлеба с кусочками поджаренного на вольном огне свиного сала. Сам сел за костром напротив, и Ксения могла теперь разглядеть его: кудрявая борода, начинаясь под глазами, полностью закрывала рот и шею, торчал только прямой нос с чуть заметной горбинкой; густая тёмно-русая, с проседью, шевелюра ниспадала на плечи; карие подвижные глаза искрились весёлым лукавством.

– В заушениях ваших коллег я предстаю этаким лешим, вурдалаком, который пьёт кровь и питается сырым мясом. Похож?

– Вы напрашиваетесь на комплимент, Алесь Вацлавич? – Ксения отхлёбывала чай и жмурилась от удовольствия. – Какой аромат! Господи, никогда не пила подобного!

– Это заварка из семи таёжных трав. Она очищает кровь. Бодрит мышцы тела. Проясняет мозг.

– Как долго вы намерены продержать меня в своих владениях, господин Рысь? – игриво спросила Ксения. От выпитого чая у неё сразу же улучшилось настроение.

– Это число часто упоминается в русских народных сказках.

– Значит, три дня.

– На утро четвёртого мы должны быть на реке, в том же самом месте, где встретились с вами. Степан заберёт вас и доставит в село.

– Прямо как в детективном кино, – улыбнулась Ксения. – Вы уж не обессудьте за правду: не понравился мне ваш товарищ: бирюк бирюком!

– На правдивое слово обижаться грех! – рассмеялся Алесь. – Степан не уважает людей вашей профессии: натерпелся от них. Если бы я не попросил его об одолжении, он ни за какие коврижки не пожелал с вами встретиться!

– Вам он отказать не мог?

– Как и я ему. Мы с ним побратались ещё в Афганистане. Обязаны друг другу жизнями. А фронтовое братство крепче кровного родства!

– Это я знаю, – посерьёзнела Ксения, – времени у меня, как полагаю, в обрез, тогда не будем его транжирить на досужие разговоры!

Годами выработанная привычка не откладывать дело на потом, потому что этого «потом» могло и не быть, заставляла журналистку сразу же взяться за работу.

– Вы позволите мне воспользоваться атрибутами моей профессии? – Ксения извлекла из сумки кинокамеру, фотоаппарат и магнитофон. – Могу я вас снимать открыто или только какую-то часть? Записывать натуральный голос?

– Конечно, – к радости Ксении, согласился Рысь, – как вам удобно! Меня это не смущает. Мой внешний облик субъективный. Это не я реальный. Вскоре вы в этом убедитесь. Но я должен предупредить вас: я бы не хотел снимать там, куда мы приедем.

– А куда мы едем?

– На остров.

– На остров? Там есть большая вода?

– В привычном географическом понимании это, разумеется, никакой не остров. Я так называю место в тайге, окружённое болотами. Она разительно отличается от всего окружающего нас мира. Открыто таёжным эвенкийским народом несколько столетий назад и считается священным. Этот остров – Буркачан – полтора года назад мне показала одна девушка-эвенкийка. Уникальность его в том, что он врачует любые раны и болезни, гасит враждебные чувства, заставляет думать о чистом и возвышенном. А главное – он не хочет открывать себя миру людей, именно тому миру, в котором все мы живём сейчас, – Алесь подумал какое-то мгновение и добавил, раздельно кидая слова одно за другим, – жестоком, кровавом, лживом и подлом.

– Однако ж… – Ксения вскинула бровки, и на тонком красивом лице её нервически заиграло любопытство. Она установила сборный треножник, закрепила на нём камеру, несколько раз объективом нацеливаясь на Рысь, поставила рядом с ним магнитофон.

– Часть разговора я запишу здесь. А если потом возникнет необходимость, то будем выезжать за пределы острова. Идёт?

– Согласен.

– Ведите себя непринуждённо: наливайте и пейте чай, подбрасывайте сучья в костёр, шуруйте в нём, поглядывайте по сторонам, в небо. То есть чувствуйте себя так, как если бы меня здесь не было.

Снег прекратился. Облачная пелена потончала. Заярчился солнечный диск. Посветлела серая матовость дня. Ксения удовлетворённо обвела небосвод глазами.

– В самый раз. Освещение – на ять! Включаю камеру.

– Постойте, – смутился Алесь. – А с чего начать разговор?

– Я буду задавать вопросы. Разговор может принять спонтанный характер. Пусть это вас не волнует. Я при монтаже всё почищу, придам ему нужную композиционную стройность!

– Я доверяю вам. И полагаю, что не буду выглядеть монстром-убийцей или просто идиотом! – улыбнулся он.

– Не допускайте даже мысли о моей непорядочности, – почти обиделась Ксения, – я служу истине, а не мамоне! Хотя сотни моих коллег делают наоборот. Вы готовы? Тогда работаем!

Ксения включила камеру, присела рядом с Рысью и щёлкнула клавишей магнитофона.

– Алесь Вацлавич! Все журналисты мечтают встретиться с вами, написать историю вашей жизни. Почему вы отдали предпочтение мне?

– Я читал ваши статьи. Вы не поливали меня грязью. Вы пытались меня понять. Как честный журналист, а не записной журналюга, вы доискиваетесь истины. В наше время это небезопасно и дорогого стоит.

– Спасибо за доверие! Вы могли встретиться со мною и гораздо раньше, а решились только сейчас. Почему?

– К этому меня принудили жизненные обстоятельства. Моим именем начали пользоваться подонки – настоящие убийцы, преступники. На местах грабежей и разбоев они оставляют якобы мои следы – метки Рыси. Кровь – не моя стихия. Я приговариваю к смерти только самых отпетых негодяев. Я никого не грабил. Я только вершил суд. Случалось, и над теми, кто сам обязан был по закону творить суд праведный и нелицемерный, но не делал этого. Более того, оправдывал самых злейших преступников.

– Вас называют лесным дьяволом…

– Это расхожая метафора. Если бы мне иметь хоть чуточку