Чертог Белой Ночи - Мария Казанцева

записи семьи в материал для пустой болтовни.

– Это личный архив.

– Да, в который меня не пустили, – намекая на свое положение, начал напирать Дерэнт. – Неужели там хранится еще что-то, что небезопасно знать?

Сытый желудок разгорячил Лоренса, и он встал, закатывая рукава рубашки. Прохладное шампанское слегка остудило голову.

– Какую историю ты хочешь услышать? – принимаясь расхаживать по комнате, спросил он и неожиданно для себя начал сочувствовать Ксави, когда ситуация из раза в раз стала вынуждать его ублажать интересы итальянца.

– Может, ту, которая заставила тебя считать Матиса прямым потомком Древнего? – предложил Дерэнт.

– Я не говорил о прямом родстве, а лишь сказал, что такие маги, как он, смогли через поколения сохранить силу, которой мы обладали изначально, – ответил Лоренс, замерев у черного окна. – Эмерик Ребель. Для каждого в нашей семье все начинается с этого имени. В 1357 году он жил на побережье Сицилии. Эмерик писал, что в тот год страдал бессонницей и часто прогуливался в поздние часы. Одной ночью на белоснежных скалах он увидел женщину, которая собиралась покончить с жизнью. На большом расстоянии он почувствовал, как она сильна, и успел спасти ее, хотя сам чуть не погиб в схватке с ней. Когда всплески энергии такой силы разрывают пространство, магию можно почувствовать на большом расстоянии, и именно тогда Эмерик и встретил мага по имени Морзу.

– Жуткое имечко, – заметила Сага, опустив голову на руку, лежащую поверх спинки дивана, но не уводя от него внимательных синих глаз.

– В этой истории многое звучит странно или захватывающе. Все зависит от того, как на это смотреть. – Лоренс пожал плечами. – Незнакомый маг поблагодарил Эмерика за спасение дочери и сказал, что если бы он не вступил с ней в схватку, то тот не смог бы их найти и, вероятнее всего, она совершила бы задуманное. Ее отец излечил Эмерика, и, оправляясь от почти смертельной раны, он провел несколько дней на острове, где жил Морзу. Впоследствии он много раз пытался снова попасть туда, но так и не смог. По его приблизительной оценке, площадь острова, в пересчете на метрическую систему мер, составляла несколько квадратных километров, его покрывала густая зеленая растительность, но он не был заселен.

Особенно интересны описания внешности самого Морзу. – Лоренс внимательно посмотрел на Дерэнта, легким движением светлых бровей напоминая ему его же вопрос. – Эмерик пишет о нем как о невероятно высоком, ростом больше двух метров, и плечистом мужчине с белыми волосами, которые росли иначе, чем у любого из нас: короткие волоски покрывали его шею и шли в направлении к голове, становясь все длиннее. На самой макушке они ложились на одну сторону, как грива. Только однажды Эмерик видел его без плетеной железной маски, которая всегда скрывала его лицо: черты оказались неправильные и сильно выступающие, а глаза большие и полностью черные.

– Ерунда какая-то, – остановил его Дерэнт и принялся рассуждать, что польстило Лоренсу. – Во-первых, строение тела: мы ничем не отличаемся от людей. Рано или поздно с таким геномом у кого-нибудь появились бы кошмарные черные глаза и эти волосы, растущие вверх!

– Может, так и происходило когда-то очень давно? – предположила Сага. – Просто сегодня мало кто об этом знает, а кто знает – считает, что это выдумки.

Лоренс довольно кивнул, подходя к окну номера, выходящему на тихую улицу в центре Петербурга.

– Во-вторых, – помедлил Дерэнт, обдумывая ее слова. – Как в точности выглядел Матис?

– Ростом – выше меня. – Открыв окно, он широко распахнул ставни и вдохнул прохладу. Дождь затихал, превращаясь в мелкую морось. – Волосы пепельные, глаза темно-зеленые, но не полностью черные, если ты об этом.

– А этот Морзу жил на острове вдвоем с дочерью? – не унимался итальянец.

Со снисходительным выражением лица Лоренс сел на подоконник и продолжил свой рассказ:

– Вместе с Морзу в его дворце, не подходящем ни под один известный Эмерику архитектурный стиль, жили порядка тридцати женщин, среди которых не было взрослых магов, кроме той, которую он спас. Также там было много детей. Только мальчики-маги. Они все носили тяжелые металлические браслеты на предплечьях и внешне не отличались от людей. Взрослых мужчин на острове Эмерик не видел.

Дерэнт вскинул руки, изображая, что сдается.

– Морзу отвечал на все вопросы Эмерика в течение этих дней, – продолжил рассказ Лоренс. – Именно от него он узнал про биологическую природу магии и впервые услышал легенду о Древнем, чьим дальним потомком называл себя сам Морзу. Эмерик проникся глубокими чувствами к спасенной им женщине и попросил разрешения взять ее с собой в странствия. Эта история положила начало нашей семье. У Эмерика и Майсенты родилось десять детей, внешность которых также была совершенно обычной, кроме почти пепельных волос. Этот ген оказался очень сильным и у большинства в нашей семье проявляется даже сейчас. Прошло уже шесть столетий, и сила нашей крови до сих пор невероятна, но она больше не выделяется так сильно, как раньше, и угасает с каждым поколением.

– И на этом все? – спросила Сага. – Я имею в виду, его больше никто не видел?

Лоренс вскинул брови:

– Эмерик всю жизнь посвятил поискам таких, как Морзу. Однажды он встретил человека, который рассказал, что также видел рослых магов, которые носят маски и скрываются в ночи. Вблизи путник испытывал невероятные ощущения от исходившей от них силы. Он сказал, что их было двое. Эмерик вдохновился и продолжал поиски, но удача ему больше не сопутствовала.

– А сама Майсента? – снова спросила Сага. – Неужели она больше никогда не видела своего отца?

– Таким было условие ее свободы – не возвращаться к прошлому.

– И она никогда не рассказывала, кем он был?

– Для нее он был отцом. – Лоренс провел пальцами по подбородку, одаривая Дерэнта значительным взглядом. – Возвращаясь к сказкам. В первоисточнике, которым я считаю записи Эмерика, сказано, что Морзу называл себя потомком некоего Древнего, жившего еще до нашей эры. Именно от него пошла ветвь магов по всему миру, и только истинно соблюдавшие традиции смогли сохранять силу в каждом поколении спустя столько веков. Морзу также говорил, что Древний был одним из десяти великанов, явившихся из ниоткуда и ушедших в никуда.

– Ты хотел сказать «титанов»? – в голосе Дерэнта проскользнула неуверенность. – И титанов было девять, а не десять.

– Нет, из десяти великанов, – с едва различимым раздражением ответил Лоренс. – Именно такие семантические изменения и ведут к искажению смысла, рождая сказки о том, что маги – отражения титанов.

– Известно, что с ним стало? – поглощенная его рассказом, с интересом, на который Лоренс и не рассчитывал, снова спросила Сага.

– Морзу говорил, что Древний прожил длинную жизнь, но не знал, как она закончилась, – задумчиво ответил он. – А в наше время одни безосновательно считают, что с тех пор Древний так и бродит по