Чертог Белой Ночи - Мария Казанцева

из пяти колонн.

– Вот почему я отпустил их, – сказал ему Вайтари и направился вперед. Развороченная мостовая, со временем превратившаяся в поверхность из ям и груд камней, рассыпалась в песок перед его ногами и заполняла провалы там, куда он ступал.

Один из хранителей вышел вперед, а остальные взяли посохи на изготовку, но движением руки Вайтари заставил стражей оцепенеть. Они замерли, и искрящаяся белая пелена ослепила их.

– Что он делает? – спросил Лоренс, заметив, как Морзу беззвучно ухмыльнулся.

– Это песнь Говорящего с птицами. Его голос очищает разум.

– Но их больше пятидесяти… – поразился Лоренс.

Морзу будто кивком подтвердил его слова и добавил:

– Это только начало.

Глаза стражей погасли, но продолжали слепо глядеть в пустоту.

– Опустите оружие, – велел им Вайтари, и полсотни посохов коснулись своими основаниями земли, этот звук отразился многократным эхом. – Теперь вы – вахти. Вы защищаете меня, исполняете мои приказы, и я велю вам защищать этот город. – Его громкий голос резко замолк и, словно удар хлыста, заставил вахти подчиниться.

Энтер двигался с легкостью и плавностью, бесшумно, будто белая тень света, но при этом любой его шаг и даже поворот плеча были настолько непоколебимыми и твердыми, что ничто не могло его остановить. Он воплощал силу, которую Лоренс искал, чтобы обрести, но теперь эта сила полностью завладела им.

– Вахти готовы, – обратился к брату Вайтари. – Можешь начинать.

Когда колонны хранителей замаршировали следом за удаляющимся из поля зрения Морзу, Лоренс осмотрел расставленные вокруг сосуды и спросил:

– Для чего они?

– Я восстановлю часть Чертога Ночи и усилю его барьер настолько, что никто не сможет проникнуть внутрь, кроме тех, кто должен стать частью нового мира, – заговорил энтер, и голос его мягко наполнил пространство. – Волей смотрителя этой стороны я – изгнанник, а там, откуда я родом, мне нет места, – продолжал он, а сила наполнила его речь и тело, выдерживать ее становилось все труднее. – Я потерян между мирами и хочу это изменить. Уверен, что не я один такой.

– Думаешь, маги здесь чувствуют себя недостаточно свободными? – Энергия энтера, стоящего в одном шаге, плавила все перед глазами, и Лоренс поднял доспех.

– Они чувствуют себя так, как им говорят, – просто объяснил Вайтари. – Магию, которую энтеры посеяли здесь, они же и сковали. Представь, если все вокруг говорят человеку, что свобода должна быть ограничена законами, запрещающими дышать, что он будет думать?

– Что смерть – это и есть свобода, – ответил Лоренс, а голос его выражал полное согласие.

– Гремори, расскажи, ты чувствовала себя свободной на нашей стороне? – обратился к ней Вайтари.

– Нам приходилось прятаться, жить во тьме и грязи. Моих сородичей искали, отлавливали и убивали еще молодыми, потому что магия в нас зрела всю жизнь и, достигнув своего пика, убивала. Энтер не мог сравниться по силе со взрослой виесой. Нас почти истребили, – со злостью проговорила Гремори и направила взгляд черных глаз, оправленных кварцевыми белками, на Лоренса. – Вам повезло, что здесь эксперимент провалился, а энтерам нет дела до этого мира.

– Магия – это жизнь, и здесь она еле теплится, но теперь Чертог Ночи очищен. Пора начинать. Я скрою арку у начала площади щитом. Идите туда, там будет безопасно.

Вайтари замер. Сосуды, расставленные на площади, засветились, поднимая в воздух молочную дымку.

– Может, сделать барьер прозрачным, как и в Чертоге Асуры, чтобы здесь светило солнце? – вслед спрашивал их энтер.

– Нет, – ответил Лоренс, провожая взглядом его ослепительную фигуру, горящую белым светом. – Солнце здесь уже взошло.

Эпилог

Сыновья Руак’Маара – это шесть великанов, тайно живущих здесь, в Зуар’анте. Не стану рассказывать о том, насколько сложно великану затеряться среди людей. Вы и сами представляете. Важнее другое: та короткая встреча на границе Перехода полностью перевернула мои представления о реальности.

Оказалось, мы не защищаем первозданный мир от вторжения извне. Мы сидим внутри особой лаборатории, которую покинули все сотрудники. После многочисленных попыток создать чудо у них ничего не вышло, и они ушли, да еще и забыв закрыть за собой дверь. Через какое-то время эти светила, конечно, отправили сюда своего младшего научного сотрудника, чтобы тот мог проследить за тем, как хилые плоды их экспериментов окончательно загнутся, а может, и прибрать, если потребуется… но Зуар’анту повезло, что сотрудником оказался Руак’Маар. Вместо этого он много веков с интересом наблюдал за жизнью в мире, который стал для него вторым домом, и наверняка продолжает делать это и сейчас. Я не знаю. После того как он выяснил, что кто-то из его сыновей позволил нарушить границу, мы его больше не видели. Конечно, я не сознался в том, что пропустил Вайтари, а потом дал ему вернуться. Ведь в каком-то смысле я следовал правилам и просто не выступил против брата.

Когда все время проводишь в уединении, вокруг словно создается вакуум. Любое действие кажется бессмысленным, и просто начинаешь превращаться в тень. Ночью? В нашей пустыне только свет: днем – солнца, ночью – бесчисленных звезд. Братья говорят, что эти явления несопоставимы, но я думаю иначе, потому что именно свет рождает тень и в его ослепительной власти каждый хоть раз, но сеет мрак.

И вот Вайтари и Руак’Маар бесследно исчезли, а я все еще здесь – однажды окаменевший великан, который теперь ожил, – из последних сил изображаю интерес к жизни одного и того же неба на границе двух миров. Встреча с Вайтари меня изменила, но смогу ли я исправить свою ошибку? Это я и собираюсь выяснить.

Благодарности

Моим родителям, которые всегда и во всем меня поддерживали.

Двоим (вы знаете, кто вы). Без вас я бы никогда не решилась публиковаться.

И моей Музе, без которой, кто знает, увидела бы эта книга свет?

Спасибо.