Простая милость - Уильям Кент Крюгер

Лиз встретила нас у дверей и сказала, что отец ушел, а мать отдыхает. Спросила, не хотим ли мы чего-нибудь — например, печенья с молоком. Мы вежливо отказались, спустились с крыльца и направились в сторону Равнин.

Лиз окликнула нас, и мы обернулись.

— Все пройдет, ребята, — сказала она. — Обещаю.

Но я только что вернулся из города мертвецов, где все, что было утрачено, было утрачено навсегда. Я ответил: "Да, мэм", но не поверил ей нисколько.

На Равнины мы вышли в полнейшей тишине. "Паккард" стоял в гараже, но отца дома не оказалось. Перейдя через дорогу, мы вошли в церковь и застали отца в кабинете. Он явно ни над чем не работал, просто сидел спиной к нам, глядя в окно на железную дорогу и элеваторы. Я постучал по дверному косяку, и отец обернулся. Его взгляд сразу упал на наши волосы.

— Мистер Баак был слишком занят и не принял вас? — спросил отец.

— Нет, сэр, — ответил я. — Мы не подстриглись не поэтому.

— А почему? — насторожился отец.

— Мы знаем про Карла.

Лицо отца не изменилось.

— Что вы знаете про Карла?

— Что он гомосексуалист.

Отец старался ничем не выдать своего удивления, но я все увидел.

— С чего вы это взяли?

— Слышали, как он говорил тебе.

Я рассказал отцу о вентиляционном канале. А потом о Дойле.

— Боже мой, — промолвил отец. — Бедный мальчик.

Он встал и приложил руку ко лбу. Мимо прогрохотал товарный состав, и все это время отец размышлял. Когда поезд прошел, отец перевел глаза на нас.

— Я недоволен, что вы подслушивали, и мы это обсудим. Мне найдется, что сказать и Гасу, но сейчас мне нужно поговорить с Карлом.

Отец вышел из церкви, и мы последовали за ним в гараж. Он вынул из кармана ключи от машины.

— Вы, ребята, сами сделайте себе ланч, умывайтесь и одевайтесь — вечером прощание.

— А мама? — спросил Джейк.

— Она придет. Позаботьтесь лучше о себе.

Отец сел в "паккард" и уехал по Тайлер-стрит.

На ланч мы съели болонские сэндвичи, а потом поднялись к себе в комнату, чтобы получше приодеться для прощания. Если бы мать была дома, то заставила бы нас принять ванну, но я решил, что мы просто умоем лица, напомадим волосы, наденем чистые рубашки, повяжем галстуки, и все будет хорошо.

Я как раз повязывал галстук Джейку, когда зазвонил телефон. Я вышел в коридор и ответил. Звонил офицер Клив Блейк, которого мы встретили в ту ночь, когда забирали Гаса из участка после драки с Моррисом Энгдалем. Он спросил отца.

— Его нет дома, — сказал я.

— А мать?

— Ее тоже нет. Что случилось?

— Вот что, сынок, у нас в участке ваш приятель Гас. Мы задержали его за нападение. Он подрался с одним нашим офицером.

— С Дойлом? — спросил я.

— Именно. Он попросил, чтобы я позвонил твоему отцу и поставил его в известность.

— Мы можем его вызволить?

— Боюсь, что нет, по крайней мере, прямо сейчас. Он погостит у нас до понедельника, когда соберется муниципальный суд. Передашь отцу?

— Да, сэр, передам.

Я повесил трубку. Джейк спросил:

— Что случилось?

— Гас побил Дойла.

— Ну и хорошо, — сказал Джейк.

— За исключением того, что он теперь в участке.

— Он уже бывал в участке.

— Он не закончил могилу Ариэли.

— Кто-нибудь другой закончит, разве нет?

— Возможно, но я не хочу, чтобы могилу Ариэли копал кто-нибудь другой. Хочу, чтобы Гас.

— Что же делать?

Я на мгновение задумался.

— Мы его вызволим.

33

"Индиан-чиф" стоял перед аптекой. Поскольку Гас сидел в участке, я решил, что он застал Дойла у Хальдерсона. Мы с Джейком двинулись дальше и подошли к полицейскому участку на другой стороне площади. Я направился внутрь, но Джейк остановился.

— Что мы мо-мо-мо-можем с-с-с-сказать?

— Не волнуйся, говорить буду я.

— Может, не на-наадо?

— Ладно, подожди снаружи. Я сам разберусь.

— Нет, я по-по-по-пойду.

Я совсем не чувствовал волнения, только злость и отчаяние. Иное дело Джейк. Он идет, потому что я иду, а когда он заходил в участок, было ясно — он делает это с неохотой, но все-таки делает. Я подумал, как много в нем такого, чего не видят люди, замечающие только его заикание.

Внутри были двое. Один из них, офицер Блейк, говорил по телефону. Другим был Дойл. Одет он был не в униформу, а в джинсы и гавайскую рубаху, красную с желтыми цветами. Вокруг правого глаза лиловел огромный синяк, заползавший на щеку, губа с той же стороны выглядела распухшей. Потягивая кока-колу из бутылки, Дойл молча оглядел нас.

— Пришли поговорить с Гасом, ребята? — спросил Блейк.

Когда мы вошли, он пришпиливал какие-то бумаги к доске объявлений позади главного стола. Несколько листов он еще держал в руках, и я разглядел, что это вполне богоугодные объявления о розыске.

— Не совсем, сэр, — сказал я, приблизившись к столу. — Есть одно важно дело, которое Гас должен сделать.

— Придется повременить до понедельника, сынок.

— Невозможно. Это нужно сделать сейчас.

Офицер Блейк положил оставшиеся объявления на стол.

— Тебя зовут Фрэнк, верно? Что за важное дело, Фрэнк?

— Гас копал могилу для нашей сестры. И не закончил.

— Это важно, — согласился офицер Блейк. — Вот что, ребята. Я позвоню Ллойду Арвину. Он заведует кладбищем. Уверен, он найдет кого-нибудь другого, чтобы закончить работу.

— Мне не нужен кто-нибудь другой. Мне нужен Гас.

Стул, на котором сидел Дойл, скрипнул, я взглянул в его сторону и увидел, что он по-прежнему лениво потягивает колу. Наверное, все происходившее доставляло ему удовольствие.

— Ничем не могу помочь, ребята, — сказал офицер Блэйк. — Извините.

— Но,