Державю. Россия в очерках и кинорецензиях - Денис Горелов

движения, встречал первые же рыбниковские аккорды ревом восторга. Редакция, столкнувшись с пиковой популярностью малолетних артистов, с 4-го выпуска приняла соломоново решение не указывать в титрах имен исполнителей — чтоб не зазнавались. Запрет продержался 8 лет до 33-го выпуска и пал под гнетом реальности: детей-«звезд» все равно знала вся страна благодаря журналу «Экран — детям», титрам полнометражных картин и детским жюри международных кинофестивалей, где «ералашевцы» были нарасхват.

Центральной фигурой каждого альманаха был рыжий: именно в рыжем мальчике массовое сознание склонно видеть эталон неслуха и плута — а жанр плутовского «томсойеровского» скетча немедленно стал в «Ералаше» основным. Даже Голливуд в детском кино предпочитал снимать рыжих Микки Руни, Расса Темблина и Руперта Гринта — что уж говорить о нашей стране невыученных уроков, в которой первый же выпуск мультипликационного сборника «Веселая карусель» начинался песней про рыжего Антошку, который не шел копать картошку. Из дюжины «ералашевских» суперстаров главные — Паша Степанов, Саша Комлев, Саша Лойе, Аркаша Маркин и Макс Пучков — были рыжими. Фракцию упитанных карьеристов представлял Максим Сидоров, а очкарики так и остались без фронтмена: главным в них были очки, а лица легко менялись, и русского Гарри Поттера не случилось. Поэкспериментировав со взрослыми, эталонным отцом назначили рыжего Михаила Кокшенова.

На журнал практически сразу стали распространяться твердые табу ювенальной цензуры, исключавшие на экране: курение, жвачку, глупость, игру в фантики, спрятанный мел, отъем мелочи у малолеток и подглядывание девчонкам под юбки (только в пилотном выпуске чудом прошел сюжет с кавалькадой пожарных машин, примчавшихся на столб сигаретного дыма из школьного туалета). Чуть позже Хмелик добавил к ним командирское вето на четыре вида сюжетов: сбор макулатуры и металлолома; игра на уроке в морской бой; неуступание места бабушке-дедушке в автобусе; папа-мама-бабушка-дедушка за Мишу-Сашу-Аню-Катю делают уроки. Сценарии на эти немудрящие темы составляли 90 % всех приходящих в «Ералаш»; поднадоело. Даже и без этих схем за годы нарос золотой фонд любимых нацией «коротышек», регулярно повторяемых в дни каникул: «Держись, Вася!», «Прощай, Вася!», «Мандарин» (в действительности сюжет назывался «Однажды»), «Близнецы», «Прививка», «Серега, выходи», «Без портфеля» и «Сила привычки».

Староформатный «Ералаш», как и многое на Руси, подкосила свобода. В миру дети перестали учиться, читать и выполнять домашние задания — и на экране пройдоху Тома Сойера сменил Пиноккио с ослиными ушами. Ребенок из ушлого хитреца стал полусонным зевающим нахалом, не имеющим нужды в виртуозном обмане. Герои «Ералаша» вслед за прототипами стремительно поглупели — что тоже местами было смешно, но никак не для взрослых. «…А также их родители» повсеместно переставали смотреть новый журнал и сегодня пребывают в абсолютном неведении, что с четырех ежегодных выпусков он давно перешел на одиннадцать, а общий постсоветский архив насчитывает 230 выпусков против восьмидесяти снятых в СССР.

Генеральный директор Грачевский нашел единственный конфликт, сохранившийся в золотом детстве без тирании и наказаний за двойки: «мальчик — девочка». Если в старину сюжеты «Чудное мгновенье» и «Я встретил вас» выходили от силы раз в год, то теперь — дважды за выпуск. Как и все детское кино планеты, российское озаботилось единственным вопросом «Как побыстрее потерять девственность». «Ералаш», конечно, до такой трефной темы не доходит, блюдя целомудрие, — но дорожку мостит.

Тем и жив.

Матки-матки, чьи заплатки?

Двор как подростковая субкультура

Сегодня двора нет. Детей не отпускают одних: во дворе собаки, машины и преступники. Дворовое комьюнити с подвижными играми, гвалтом и травматизмом отмерло вместе с советским строем.

Провозгласив детей самым привилегированным классом, советская власть не лгала. Народных автомобилей «жигули» к перестройке продали 12 миллионов на четверть миллиарда населения, и мешать они не могли. «Волга» была дорога, «запорожец» ездил медленно, а иномарок на всю страну было две — у Бондарчука и Высоцкого. Маньяков, по наблюдению криминальных психологов, рождает средний класс — потому в Британии они появились в начале века, в США — в середине, а у нас — только в 70-х, да и тогда чаще орудовали в провинции. Псы тоже сидели на привязи: бойцовых пород еще не было, а овчарок и боксеров держали суровые мужики, которых те слушались, как фашистов.

Потому часов с четырех во дворах начинался ор на верхние этажи: «Теть Кать, а Паша выйдет?? А скоро?? А пусть мяч возьмет!!» С наступлением темноты начинали обратно кричать родители: «Женя, домой! Максим, ужинать!» Хотя в пионербол через качели доигрывали до полного ау — пока было видно мяч.

Пионербол — облегченная детская версия волейбола, который давался не всем. Мяч не отбивают, а ловят. На каждой половине допускается не более трех касаний — или трех шагов к сетке с мячом в руках. Играют до пятнадцати очков, но с непременным отрывом в два мяча. За неимением сеток использовались качели — чиркая по перекладине, мяч регулярно мазался в петельном тавоте, и его оттирали о траву.

В конце апреля, когда подсыхало, начиналась эпидемия костров (сигналом служил субботник 22 апреля с уборкой зимнего мусора). В кострах пекли картошку (в золе, в огонь не бросать, соль вынести в спичечном коробке), швыряли шифер и ампулы с йодом для взрывчиков. Пачка из восьми ампул стоила в аптеке 16 копеек — бросовые деньги, — а хлопок от каждой был мировецкий. С апреля в травмопункты начинали поступать дети с ожогами.

Конец мая — пора брызгалок. Их делали из пластмассовых флаконов для шампуней и растворителей: в пробке сверлилась дыра, от которой зависели сила и дальность струи. Из хорошего баллона человека окатывало насквозь за пару секунд. Важен был доступ к воде: домой наполнять «пузырь» не набегаешься, — так что поливальные краны и вентили ценились особо. К моменту расхода по домам сухими оставались одни кеды.

Девочки играли в классики и в резиночку, а по углам закапывали секретики: накрывали фантики или сухие цветочки осколком цветного стекла, а после через него любовались. Мальчишки тайники разоряли и ржали похабно, дураки дурацкие.

Зимой наступал хоккей — играли без коньков (залитых коробок — по пальцам пересчитать), клюшками, обмотанными черной изолентой по древку для удобного хвата, а по крюку — чтоб не ломалась. Когда мамы и автомобилисты