Порог греха - Юрий Францевич Курц

свет, прикарманил денежки и скрылся.

Алексей в это время учился на втором курсе политехнического института в Иркутске. Его призвали в армию. Дома, в Лесогорске, оставалась в одиноком прозябании двенадцатилетняя сестрёнка-школьница. На Кавказе гремела война России с самозванно провозглашённой Ичкерией. Алексей получил тяжёлое ранение в ноги. Их ампутировали. Приехал в Лесогорск. Принялся хлопотать пенсию.

Сестрёнка оставила школу, работала санитаркой в больнице, а вечерами «подрабатывала». Брату призналась: на этот путь её и ещё несколько однокашниц толкнул заместитель прокурора области. Как-то заманил на дачу и несколько дней удовлетворял свою похоть.

Алексей, возмущённый до белого каления, добился встречи с ним, требовал как-то помочь сестре наладить исковерканную жизнь, угрожал разоблачением. Он, ещё воспитанный советской школой, не мог себе представить, что в новых условиях криминального капитализма законы жёстко применялись только к нищему и обездоленному люду. В отношении себя властители позволяли только рассуждения. Вскоре после этой встречи сестрёнка бесследно исчезла. И Алексей нисколько не сомневается, чьих рук было дело.

– Я бы его, суку, на части порезал! Но как до него доберёшься? В моём-то положении, – он постучал кулаком по протезам. По лицу обильно хлынули слёзы – он не вытирал их, моргал глазами и всхлипывал. – К костылям я уже привык. И в них есть свой резон: спешить не дают. Только с обувью хреново, специальная нужна. А делают только в Москве. Чтобы её заполучить, надо каждый год подтверждать инвалидность, справки всякие оформлять – ад! Сдай анализы, получи заключение врачей по профилю инвалидности, пройди обследование в бюро медико-социальной экспертизы, оформи индивидуальный план реабилитации, представь его в фонд социального страхования, и только там дадут направление на фабрику ортопедической обуви. А до неё ещё доехать надо. Зачем же так над человеком издеваются? Можно подумать, у меня новые ноги вырастут! Ну разве это не дурь, а, батя? Да если бы я знал, кого в этой стране защищаю, из-за кого калекой стал, да катился бы этот Ельцин со всей свой сворой ворья к чёртовой матери!

Помолчали.

– Знаешь, о чём думаю? – продолжил Алексей, заговорщицки прищурившись. Влага на его щеках высохла, заиграл румянец. – Вот нашлись бы люди, вроде Минина и Пожарского, как в 1612-м году, собрали народ и двинулись на Москву – я бы в это ополчение первым записался! Стрелять я могу, и неплохо. Да в крайнем случае патроны бы подтаскивал: ползком!

Рассказ Алексея разбередил вроде бы прилёгшую на природе жажду мести. Вспомнилась чья-то мудрость: гордо умереть, если уже невозможно гордо жить. Отвращение к этому миру сытых и циничных хамов дало крылья. Если немощны и бессильны в ярости своей такие, как Алексей, то он ещё крепок и способен противостоять злу.

– Я помогу тебе, сынок! – уверенно сказал Алесь. – И этого высокопоставленного законника достанем, и протезы тебе купим! Не собирай справок: все эти бумажки нынче заменяют деньги.

Алексей уронил голову на стол. Алесь вынес его на руках из ресторана. Поймал такси и отвёз домой.

Заместитель прокурора области проводил субботний день на таёжном озере: страсть как любил он подлёдную рыбалку. Посторонним доступ сюда был запрещён. Местные рыбари, натолкнувшись разок-другой на маты и тумаки охранников, обходили водоём стороной. Отдыхали здесь только высокопоставленные чины правоохранительных органов.

День выдался пасмурным. Снулая рыба вяло брала крючок. Заместитель прокурора скучал, сидя у лунки. Пил виски, закусывая паюсной икрой, которую черпал ложкой из пол-литровой банки, и тоскливо поглядывал по сторонам.

Пора было сматывать удочку: его ждали баня и сытный ужин. Возможно, «на десерт», как он любил выражаться, подадут очередную «золотую рыбку». Девочек обычно подыскивали в нищих деревнях. Покупали за хорошие деньги. Несогласных привозили силой, а родителей опять же улещали богатыми подарками или просто угрожали расправой.

Жёсткий охват шеи сзади перехватил дыхание. «Кто?» – в ужасе вскинулся заместитель прокурора области и потерял сознание. Алесь с трудом дотащил мясистое, как у деревенского упитанного хряка, тело до «мерседеса», возле которого мёрзли связанные по рукам и ногам шофёр и телохранитель заместителя прокурора. Завалил тело в багажник. Разрезал верёвки на руках водителя. Бросил в сторонке складной нож: доползут – освободятся от пут.

Алексей поджидал Алеся в заснеженном карьере, где некогда добывали строительный камень. Он представлял собою глубокие ямы, выгрызенные динамитом. Алесь вытащил пленника из багажника. Он уже пришёл в себя, ругался и грозил всеми земными карами.

– Часу хватит? – спросил Алесь.

Алексей кивнул. Он нервно курил папиросу. Руки дрожали.

Спустя два часа они подъехали к окраине города. Алесь ни о чём не спрашивал. Алексей молчал, дымил сигаретами, прикуривая одну от другой. Машину бросили на обочине, до города добрались на мотоцикле с коляской, купленном и оставленном там накануне.

– Спасибо тебе, батя, – Алексей крепко пожал руку Алеся, – такой камень с души свалить помог! Хоть и тошно чего-то, и радости-то вроде особой нет.

Так в Лесогорске прогремел первый гром самочинного суда над одним из местных небожителей преступного чиновничьего мира. Охотливые до криминала доморощенные акулы пера соревновались на страницах газет в изощрённых догадках и домыслах: кто? почему? как? Но очень скоро фантазии приобрели реальную почву. Чиновникам, изобличённым в коррупции, мошенничестве, воровстве и других неблаговидных делах, но не понёсших никакого наказания, стали поступать письма, магнитофонные записи и короткие телефонные звонки с предложениями повиниться перед народом, покаяться, вернуть награбленное и наворованное государству, личные особняки передать в пользование детским и ветеранским организациям. Народный мститель назывался Рысью.

Салипод, потея, читал отчёт прокуратуры о криминальных происшествиях за последние месяцы:

«На развилках дорог подверглись обстрелу из гранатомёта и сгорели три поста государственной инспекции безопасности дорожного движения. Обошлось без жертв».

«Разгромлены и уничтожены подпольная фабрика по производству «палёной» водки и склады для её хранения. Рысь скрутил владельцев фабрики, вывез в укромное место и заставил насильно пить эту водку самим. В тяжёлом состоянии начальники попали в реанимацию».

«Разгромлен тайный публичный дом. Группа сутенёров и несколько милиционеров, осуществляющих «крышу», были голыми привязаны к деревьям на обочине главной автомобильной дороги Москва – Владивосток. С тяжелыми обморожениями они доставлены в больницу».

«Ранним утром на центральной площади Лесогорска был обнаружен грузовик и милицейская патрульная машина, гружённые пакетами с запрещёнными веществами. Двое сотрудников милиции и водитель грузовой машины находились в состоянии глубокого наркотического опьянения. Как они объясняли потом, некто остановил машины, скрутил их и насильно заставил употребить наркотики».

«К ограде здания, расположенного в центре города, был голым прикован цепью начальник областного государственного управления исполнения наказаний. Над ним возвышался фанерный щит с надписью: «Я –