Время шинигами - Кайли Ли Бейкер

принадлежать? Чужеземке? – Она глянула на меня. – Разлагающемуся трупу? Рыбаку, который не смог усидеть на троне даже один день? Что именно делает их всех лучше меня?

– Микудзумэ. – Тихий оклик Нивена оборвал ее гневную речь. Он перестал сопротивляться и теперь просто безвольно лежал на песке. – Пожалуйста, отпусти меня. Я хочу быть вместе с Рэн.

Она издала резкий смешок.

– Отпустить тебя, чтобы ты повернул против меня время? Я не дура, Нивен.

– Да, ты не дура, – прошептал он. – Ты сумела веками выживать в непроглядной тьме, хотя была ребенком. Позволяла чудовищам сдирать с тебя кожу и вырывать когти и зубы только для того, чтобы они не причиняли вреда мне. Может, тебя и не волнует Рэн, но я знаю, что я тебе дорог. Пожалуйста, отпусти меня.

Ёкай заколебалась, ослабив хватку на его горле, и устало вздохнула.

– Ах, бедняжка, – произнесла она, качая головой, – пара столетий, должно быть, показалась тебе невыносимо долгим сроком, но для меня это был пустяк. Я жила еще задолго до того, как обо мне появились первые сказания. Физическая боль быстротечна, Нивен, и за свою жизнь я встречала мальчиков гораздо интереснее тебя.

Она сжала горло Нивена сильнее, и он с хрипом откинул голову назад. Цукуёми кинулся было помочь, но без его поддержки я рухнула вперед, и катана вонзилась еще глубже, а сквозь зубы хлынуло больше крови. Он снова бросился ко мне, переводя панический взгляд от меня к Нивену.

«Бедный Цукуёми», – отстраненно подумала я. Ёкай так старалась убедить меня, что ему нельзя доверять. В глубине души я давно знала, что Цукуёми не Хиро, что он не предаст меня, как его брат, но мне так не хотелось выставить себя дурой во второй раз. И вот каким-то образом это все равно произошло.

Я прижала дрожащую руку к плечу Цукуёми, удерживая себя в прямом положении.

– Вытащи меч, – слабо произнесла я.

Он покачал головой, широко раскрыв глаза.

– Ты просто умрешь быстрее, если…

– Вытащи его, – прохрипела я. Язык Смерти обжег горло белым огнем. Я закашлялась, забрызгивая кровью кимоно Цукуёми.

– Не… – начал Нивен, пытаясь оторвать руки ёкая от своего горла, но сопротивляться языку Смерти было практически невозможно. Цукуёми уже ухватился за рукоять катаны и с влажным хлюпаньем выдернул ее.

Я со вздохом упала вперед. Цукуёми прижал руки к промокшей ткани над моей раной на животе. Нивен всерьез боролся с Тамамо-но Маэ, а Цукуёми шептал мне, что все будет хорошо.

Я вдруг рассмеялась.

Все замерли и повернулись ко мне. Нивен и Цукуёми в панике переглянулись, а лисица нахмурилась.

– У нее шок, – признал побледневший Цукуёми. – Рэн, просто ляг на бок, и я…

– Успокойся, – оборвала его я, вытирая рот рукавом. Руки все еще дрожали, но я уже чувствовала, как кровь восполняется и как начала затягиваться рана: ей больше не мешало лезвие. Боль утихла, дыхание медленно приходило в норму. Мир больше не вертелся вокруг, будто я вот-вот провалюсь в пропасть.

Тамамо-но Маэ застыла на месте.

– Нет, – выдохнула она, и это прозвучало так горько, будто она выругалась. – Она поднялась на ноги, сжимая кулаки и дрожа. – Катана Идзанами – самое острое, самое смертоносное оружие в мире, – крикнула она, и ее лицо исказилось от ярости. Она с обвиняющим видом ткнула в меня пальцем, ее ногти превратились в когти. – Ею можно убить богиню! Ты сама мне это сказала!

– Это не более чем железяка, – отозвалась я. Я подняла меч и насухо вытерла его о песок. – Сила заключена не в ней, а в человеке, который ею владеет.

Рана почти затянулась, оставив от боли лишь смутное воспоминание.

– Теперь понимаешь, ёкай? Она имеет такую силу лишь потому, что ею владею я.

– Я проткнула тебя, как рыбу! – завизжала она. – Я услышала, как треснул твой позвоночник!

– Ты такая же глупая, как и жнецы, – выдала я ей, поднимаясь на ноги. – Потратила на эту попытку убийства столько усилий, но не удосужилась разузнать побольше.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она, делая шаг назад и не сводя глаз с лезвия.

– Я о том, что жнецов могут убить только существа сильнее их, – пояснила я. – Я – богиня, а ты – ёкай. Как думаешь, кто из нас сильнее?

Лисица стояла передо мной, яростно сверкая глазами. Даже Айви никогда не смотрела на меня с такой кипящей ненавистью, будто желая содрать с меня кожу, чтобы носить ее как плащ. Когда Тамамо-но Маэ в последний раз проигрывала? Легенды гласили, что она покидала очередное королевство, лишь разорив его и разрушив до основания или заскучав.

Я подняла катану.

– Мой черед, ёкай.

С диким, нечеловеческим шипением она обратилась в лисицу. Нивен бросился за ней, но она легко увернулась и нырнула в темноту.

Нивен побежал было следом, но я схватила его за руку.

– Не стоит, – урезонила я его. – Больше она нас не побеспокоит.

– Откуда ты знаешь? – спросил он, пытаясь вывернуться.

– Потому что она побеждает лишь обманом, – ответила я. – А нас она больше обмануть не сможет.

Нивен смотрел на водоросли, в которые нырнула ёкай, крепко сжав челюсти. Его радужки приобрели болезненный зеленовато-серый цвет. Он упал на колени и опустил голову, но едва я подошла ближе, как он снова встал, подняв с песка ножны моей катаны.

– Пожалуйста, пусть отныне эта штука будет лишь украшать стену, – попросил он, протягивая мне их с отсутствующим выражением лица. – И, пожалуйста, хватит направо и налево рассказывать, что ею можно убить богиню.

– Об этом можешь не напоминать, – сказала я, пряча клинок в ножны.

Я повернулась к стоявшему в стороне Цукуёми. Он выглядел слегка потерянным и явно чувствовал себя некомфортно из-за крови на одежде. Я оглянулась на Нивена. Он обвел нас взглядом и закатил глаза.

– Пойду посмотрю, все ли в порядке с людьми, – сообщил он, направляясь к городу.

Когда Нивен отошел достаточно далеко, чтобы хотя бы притвориться, что не слышит нас, я снова повернулась к Цукуёми. Он улыбнулся, но глаза его остались тусклыми. Он взял меня за руку и посмотрел на меня так, словно я – последняя звезда во Вселенной, и именно это мне подсказало: что-то не так.

– Думаю, теперь жнецы тебя не потревожат, – произнес он таким тоном, как будто речь шла о погоде, а не о том, что чужеземная богиня попыталась уничтожить всю Японию. Но я поняла, что он пытался сказать. Он пришел ко мне из-за жнецов, а теперь проблема исчезла.

– Опасностей хватает и в Японии, – ответила я, опуская глаза. – Не думаю, что остальные ёкаи, кроме рюто и фунаюрэй, столь же благосклонны ко мне. А мои шинигами могут в любой момент поднять восстание, учитывая, что я пренебрегала ими почти неделю.

Цукуёми улыбнулся, хотя продолжал казаться грустным.

– Или Идзанами может воскреснуть из мертвых? Или Луна может рухнуть на Землю?

– Да, – ответила я, – угроз еще полно.

Цукуёми устало усмехнулся, сжимая мою ладонь.

– Луне не место на Земле, Рэн.

Я потрясла головой, крепче стискивая его руку.

– А где тогда место мне, наполовину жнице, наполовину шинигами? Наше место не назначается нам Вселенной. Наше место мы выбираем сами.

– Знаю, – прошептал он, закрывая глаза. – Так же как знаю, что это место не для меня.

– Тогда какое? – спросила я. – Одинокая луна? Это правда то, чего ты хочешь? – Я не смогла сдержать горечи в голосе. Цукуёми умолял меня позволить ему остаться рядом, а теперь, когда я согласна на это, он хочет уйти?

– Скоро солнечное затмение, – сказал он вместо ответа.

То же самое он говорил, засыпая прошлой ночью, но тогда у меня не было времени задуматься над его словами.

– И что? – спросила я.

Он поднял глаза к небу, как будто что-то искал в темноте.

– Думаю, в этот раз, когда пути солнца и луны снова пересекутся, я попытаюсь поговорить с ней. Я не уйду, пока она не выслушает меня. Каким-то образом постараюсь сделать так, чтобы она поняла.

Мой гнев улетучился, оставив меня замерзшей и легкой, точно я была клочком бумаги, который мог унести в небо порыв ветра. Я вспомнила все моменты, когда он смотрел на нас с Нивеном так, будто наша связь была какой-то головоломкой, которую он не может решить; как говорил мне, что не верит, будто Аматэрасу любит его. Он понял, что у нас мало времени, намного раньше, чем это осознала я.

– Значит, остаться ты не можешь? – спросила я дрогнувшим голосом.

– Это значит, что мне нужно как можно быстрее вернуться на небо. Скорее всего,