Клятвы мертвых птиц - Елена Кондрацкая

убили Дару и других той ночью. Как они превращали в волколаков целые деревни. Это не прекратится, что бы они ни говорили и ни обещали, они не остановятся. И если моей жизни достаточно, чтобы это прекратить…

– Не говори так. – В глазах Кирши застыла боль.

Василиса покачала головой и погладила его по щеке. Он вздрогнул от её прикосновения, но не отстранился.

– Я благоразумно отступала всё это время, оставляла позади тех, кому нужна помощь, ради того, чтобы потом вернуться с шансом на победу. В этой битве я не смогу отступить. Не смогу беречься и трястись за свою жизнь. Я должна защитить людей. И я сделаю всё, что в моих силах. Если мне повезёт, убью Зорана. Если нет – постараюсь облегчить работу вам с Атли – заберу с собой столько носителей, сколько удастся. Глупо не использовать меня в этом сражении. Ты и сам это понимаешь.

Кирши вздохнул. Он понимал. Атли говорил, что чернокнижники боятся Зорана, что вся власть сосредоточена в его руках. И если Василиса сможет подобраться к Зорану достаточно близко, если удастся его достать, скорее всего восстанию придёт конец.

– Но может быть, всё закончится раньше, и Лелю удастся уговорить Зорана отступить. – Василиса потянулась и упала обратно на подушки. – Лель… необычный. Я… Мне хочется верить, что у него получится. Если Зоран дорожит своими людьми, если он правда хочет для них мира и свободы, то, может, и согласится на такое предложение.

Кирши нежно посмотрел на неё, криво улыбаясь.

– Ты чего? – засмеялась Василиса, смущаясь под его пристальным взглядом.

– Откуда ты такая взялась? – Он навис над ней и поцеловал в шею. Василиса зажмурилась и захихикала, пытаясь увернуться. А Кирши продолжил, отмечая каждое слово новым поцелуем: – Рвёшься в бой, не думая о последствиях. Рискуешь жизнью. Заставляешь меня переживать. Сводишь с ума.

– Разве не это тебе во мне нравится? – Василиса обхватила ладонями его лицо и притянула к себе.

– Мне всё в тебе нравится, – ответил Кирши, отрываясь от её губ. – Ты оживила меня, Василиса, Тригорская чародейка. Оживила, а потом украла моё сердце.

– Как высокопарно! – Василиса дышала тяжело и часто, с каждым поцелуем разгораясь всё сильнее.

Кирши остановился и усмехнулся:

– Нет, вы посмотрите! Я ей тут в любви признаюсь, а она вредничает.

– Конечно! В любви признаёшься, а обещание так и не сдержал… – Василиса надула щёки.

– Какое? – Кирши удивлённо вскинул брови.

– Свидание мне обещал!

– Ну, знаешь, тогда я был под действием любовного зелья… – в тон ей ответил Кирши.

– Ах так! – зашипела Василиса, обхватывая ногами его бёдра и притягивая к себе. Кирши охнул, сдавленный в её захвате.

– Ладно-ладно, будет тебе свидание, только не убивай, – засмеялся он.

– Когда? – Василиса отпускать не торопилась. – Не хочу снова откладывать.

– Сегодня подойдёт?

Вместо ответа Василиса стянула с себя рубаху.

– Мы так опоздаем на завтрак. – Кирши окинул чародейку таким голодным взглядом, будто не было прошлой ночи и всех ночей до неё.

– Не думаю, что Атли и Лель сильно расстроятся.

– Они нет, а вот Мяун очень даже. Снова будет ворчать, что блины остыли, а варенье заветрилось.

– Тогда тебе лучше поторопиться, – лукаво улыбнулась Василиса.

– Ну уж нет! – Кирши прильнул к её губам.

* * *

На завтрак они всё же опоздали. Как и предсказывала Василиса, ни Лель, ни Атли не расстроились – они прекрасно проводили утро за увлекательной беседой о видовых различиях между русалками и мавками. Вернее, Лель вдохновенно рассказывал, а Атли с интересом слушал, да так внимательно, будто речь шла не о заурядной нечисти, а о чудесных тайнах Вселенной. Как и предсказывал Кирши, Мяун с порога принялся ворчать, что каша, которую он для них приготовил, стараясь изо всех своих домовецких сил, давно остыла и растеряла великолепие вкуса. Василиса, усаживаясь за стол, всё ещё взбудораженная утренними ласками Кирши, рассеянно подумала, что завышенное чувство собственной важности у домовых, видимо, какая-то особая видовая черта. И если Тирг обожал самого себя от усов до кончика хвоста, то Мяун чрезмерно гордился своей работой.

– …нельзя сравнивать этих существ. Мавка – утопленница, оттого и нет у неё рыбьего хвоста. Русалки же, с их великолепными серебристыми хвостами, – не следствие дурной смерти, а творение самой природы. Они совершенно разные, но и те и другие по-своему прекрасны. Они разумны, а потому не станут вредить людям, если человек не будет представлять угрозы. Тут, как говорится, за зло – вилы, за добро – дары.

При слове «дары» Василиса чуть не подавилась кашей, уколотая почти позабытым воспоминанием.

– Слушай, Лель, так случилось, что мы случайно… накормили мавок в местной реке, – вклинилась в разговор Василиса. – И одна из них подарила мне за это жемчужину.

– Ого! – Лель оживился, поворачиваясь к ней всем телом. Глаза его взволнованно заблестели. – Твоей мавке не меньше пяти сотен лет, раз она смогла выносить жемчужину. Это очень редкое явление! Могу я взглянуть?

Василиса оглянулась на Кирши, тот извлёк из мешочка на шее, в котором прятался Тирг, – чародейка решила, что так хранить её будет надёжнее, – крупную желтоватую жемчужину и протянул Лелю. В руках целителя жемчужина тут же засветилась.

– Собирает мою магию, как интересно! – Он поднёс перламутровый шарик к глазам, словно мог что-то разглядеть внутри. – Мне про такие чудеса доводилось только читать.

– Мавка сказала, что если я её съем, то верну утраченное. Что это значит?

Лель задумался, продолжая разглядывать жемчужину.

– Сложно сказать. Если мавка не сказала ничего более определённого, то это может оказаться всё, что угодно. Возможно, найдёшь потерянную пуговицу, а возможно… не знаю…

– Мою магию? – с надеждой спросила Василиса.

– Или вернёшься в своё прежнее тело, которое мы с Кирши сожгли, – мрачно заметил Атли.

– То есть я могу умереть, если её проглочу? – По спине Василисы пробежал липкий холодок.

– Не исключено, если смотреть под углом, который предложил Атли. Вряд ли мавка желала тебе зла, но из-за того, что смысл сказанного слишком размыт, то и исход предсказать сложно, – ответил Лель и вернул Василисе жемчужину. – Магию ты вернёшь и так, а подарок пока сохрани. Думаю, ты поймёшь, когда он тебе понадобится. Поймешь, что именно захочешь вернуть.

Василиса покатала жемчужину на ладони, ещё тёплую от рук Леля, и вернула обратно в мешочек.

– Разве не странно, что мавка мне её дала? Просто за… еду?

Лель непринуждённо пожал плечами:

– Жемчужины вроде этой растут в мавках сотнями лет. Возможно, она ещё старше, чем я предположил. А древние существа довольно непредсказуемы. Они мыслят совсем не так, как мы. То, что для тебя пустяк, для неё может быть очень важным, и наоборот. Так или иначе, мавка посчитала обмен равноценным.

– Откуда она вообще взялась в мавке?

– Никто не знает. – Лель положил себе в тарелку ещё каши и плюхнул сверху ложечку малинового варенья. Несмотря на худобу, ел целитель за двоих, чем несказанно радовал