Клятвы мертвых птиц - Елена Кондрацкая

Чародейка покосилась на Атли, который не сводил с Леля жёлтых волчьих глаз.

– Вся твоя магия тут, – Лель ткнул пальцем Василису в лоб, привлекая её внимание. – Я хочу, чтобы она была тут. – Его рука переместилась к груди. – Выпусти её из клетки. Выпусти себя из клетки.

Василиса закрыла глаза и медленно выдохнула, собираясь с мыслями. Нет, не с мыслями. Ей нужно было отыскать в себе что-то другое. Она хотела отыскать. Когда она думала о том, что собирает себя, то вспоминала всё то, что делало её лучше, сильнее. Успехи в фехтовании, способность бороться до последнего, свобода, ласка Кирши и её любовь к нему. Но было и то, от чего она старательно закрывалась: страх, жестокость, которую разбудил в ней Финист, стыд от близости с ним, шрамы, разочарование в наставнике, в прошлом, в себе. А магия… магия оказалась где-то посередине. Магия тугими нитями пронизывала лоскутное одеяло новой Василисы, помогая ему не расползаться на части. Сейчас эти нити истончились, почти исчезли, потому что в глубине души она не могла примириться с собой? Потому что боялась магии или самой себя?

Василиса прислушалась, пытаясь распутать клубок противоречивых чувств, отыскать в нём знакомое приятное тепло чар. Она не понимала себя, не могла отыскать опору и собраться воедино, потому что новая Василиса не хорошая, не добрая и не красивая. Потому что её такую могут не принять и не полюбить. Потому что её отвергнут, и она отвергала свою суть. Страх – она наконец нашла его. Она боялась, что магия причинит ей боль, но ещё больше боялась не боли, а того, как эта боль её изменит. Как уже изменила.

Но… её приняли. Кирши, Атли, даже Лель. Приняли. Почему? Василиса вспомнила слова целителя, обращённые одновременно к ней и к Атли. Потому что когда-то и их самих изменила боль? Потому что они понимали.

«У всех Воронов есть шрамы», – сказал ей однажды Кирши.

«У всех людей они есть. И некоторые из них очень похожи. Мы похожи», – мысленно ответила ему Василиса.

Они все были похожи. С Атли, Кирши, Лелем и даже с Финистом.

В груди словно шевельнулась маленькая птичка, оживая после долгой спячки, и тонкие, полупрозрачные, едва ощутимые ручейки магии согрели вены. Василиса опустила руки на влажную почву, и её наполнил низкий гул земной тверди. Ручейки крепли и бежали быстрее, словно не Василиса рождала чары, а земля делилась с ней своей магией, возвращая утраченное.

Нежный росток пробрался сквозь пальцы, развернул два слабеньких листочка и замер. Василиса открыла глаза, посмотрела на него и разочарованно выдохнула. И куда делась вся та сила, что всего мгновение назад наполняла её до краёв?

– Похоже, это всё, что я могу, – виновато сказала она, погладив росток по хиленькому лепестку.

– Разве? – Лель сидел, скрестив руки на груди и улыбался.

Василиса подняла голову. Прогалина, на краю которой они сидели, полностью покрылась молодой зелёной травой.

* * *

Воодушевлённая своими успехами с чарами, Василиса выложилась на полную и на занятиях с мечом. Настолько, что отмокала в купальне целый час, в надежде, что горячая вода снимет боль в мышцах. Подумать только! Чары земли ей подчинились! Пусть и совсем ненадолго, но…

Василиса провела ладонью над водой, и под её пальцами закрутились барашки. Маленькие, тут же рассыпавшиеся, но Василиса едва не задохнулась от радости. Она чувствовала, как капля за каплей, медленно её резерв наполняется, чувствовала, как пульсируют под кожей пока ещё хрупкие и тонкие ручейки магии. Но сомнений не было – магия вернулась.

«Ты почувствовала, – сказал Лель. – Сначала будет непросто, но постепенно магия станет сильнее и вернётся в полной мере. Не сдавайся».

Василиса вылезла из горячего источника и окружила себя потоком тёплого воздуха, закружилась на месте. Капли испарились с тела, а вот волосы до конца не высохли – чары иссякли быстрее. Василиса торопилась – на заднем дворе, который теперь больше напоминал поляну, её ждал Кирши. Забежала в комнату и нырнула в сундук Сияны. Схватилась уже за свои штаны, как вдруг заметила лёгкое белое платье и остановилась.

– Если это свидание… – пробормотала чародейка и вытянула наряд на свет.

Платье Василиса носила, когда ей было тринадцать лет, и с тех пор, как сбежала из дома, не надевала ни разу. Даже Майя – тригорская травница – так и не смогла уговорить Василису выбрать девичий наряд.

Чародейка неуверенно покрутила платье в руках. Красивое, с вышивкой, широкими рукавами и длинным поясом. Василиса ещё ни разу не ходила на свидания и немного переживала, успокаивая себя тем, что скорее всего у Кирши опыта в свиданиях не больше.

Платье село как влитое. Немного странно смотрелось с сапогами, но надевать в лес шёлковые туфельки, которые нашлись в сундуке, Василиса посчитала совсем уж глупым. Оглядела себя в зеркало, попыталась уложить пятернёй волосы. Румяная от волнения, она походила скорее на застенчивую деревенскую девчонку, а не на чародейку, воевавшую с нечистью. Разве что шрамы выдавали.

– Прекрасно выглядишь. – На пороге стоял Атли и улыбался. Немного печально, но искренне. – Может быть, когда всё закончится, будешь чаще носить платья. Тебе очень к лицу.

Василиса зарделась ещё сильнее.

– Не заметила, как ты вошёл.

– Я стучал, но ты, видимо, была так увлечена, что не услышала.

– М-м, – Василиса кивнула.

Атли молчал. Он, наверное, хотел что-то сказать, но теперь то ли передумал, то ли чего-то ждал. И Василиса, смущённая его появлением, не знала, что сказать.

– Ты знаешь, что было между нами с Кирши? – наконец решился Атли.

– Клятва, – ляпнула Василиса, зачем-то сделав вид, что не понимает, к чему он клонит.

– Клятва, которая так и не смогла нас по-настоящему связать, – сказал Атли. – У вас с ним всё… иначе. В отличие от меня, ты дорога ему. Действительно дорога. Я заметил это ещё после вашего первого задания, в нём что-то переменилось, уж не знаю что, но я это почувствовал.

– К чему ты клонишь? – Василиса напряглась, кровь стремительно отливала от щёк.

– Кирши рассказал мне, что ты хочешь пробиться к Зорану и попробовать его убить. И думаю, что скорее всего так и придётся поступить, особенно если брать в расчёт предсказание. Сейчас ты стремительно сближаешься с Кирши…

– Что бы ты ни собирался мне сказать, о чём бы ни хотел попросить, лучше остановись, – резко оборвала его Василиса. – Я понимаю, что тобой движет любовь к Кирши, что ты будешь всегда по-своему заботиться о нём, но я не буду обсуждать наши с Кирши отношения с тобой. Прости, Атли. Я люблю тебя, уважаю и буду беспрекословно слушаться на поле боя. Но мои чувства к Кирши, его чувства ко мне и всё, что за ними следует, касаются только нас двоих.

Атли, явно не ожидавший такого