Клятвы мертвых птиц - Елена Кондрацкая

его тревогу, но её оттеняло странное превращение, случившееся в спальне Дарена несколько недель назад. Она до сих пор не понимала, почудилось ли ей или она на самом деле обратилась в человека? С тех пор каждую ночь Мила с замиранием сердца ждала, что чудо повторится, но ничего подобного больше не происходило.

Мила задрала морду и посмотрела на Дарена. Они ехали на коне вместе, и царевич одной рукой придерживал лисицу, чтобы та не вывалилась из седла. Что же произошло той ночью? Дело в Дарене? Или в ней самой? Или всё случившееся – лишь игра её воображения?

– Яровид нам не друг, – ответил Дарен на вопрос Любы, который Мила благополучно прослушала, витая в своих мыслях.

– Ты с ним встречался? – спросил Умил, подгоняя свою серую кобылу, чтобы поравняться с царевичем на тракте.

– Я встречался с его дочерью, – ответил Дарен. – И она пыталась меня убить.

Мила заинтересованно вильнула хвостом, но продолжения истории не последовало. Вороны не стали ничего расспрашивать, только молча переглянулись.

Чароград лежал на самом юге Вольского Царства, на границе с Чёрной Пустыней, окружённый высокой стеной, что должна была защищать его от кочевников, которые нет-нет да вторгались в Вольские земли. По этой же причине город после нескольких пожаров, практически сровнявших его с землёй, заново возвели из белого камня. Деревянным остались только постройки бедняков на окраинах. Княжеский терем тоже был бел, будто вылепленный из снега, которого на улицах Чарограда почти не было. К этим землям зима ещё только подбиралась.

Люди на улицах посматривали на путников с подозрением и спешили убраться с дороги, а многочисленные попрошайки, наоборот, подбирались поближе, тянули руки и громко славили богов за щедрость гостей. Люба вытянула из сумки увесистый кусок сыра и протянула женщине в цветастых лохмотьях, но сыр мигом полетел в грязь.

– Монет! Монет дай! – крикнула оборванка и плюнула под копыта коню.

Люба пришпорила лошадь, а вслед ей полетели грязные ругательства.

– Нам бы кто монет дал, – проворчала она, догоняя Дарена.

– Они ещё и воры, – прорычал Умил, показывая оставшимся позади попрошайкам неприличный жест. В ответ на вопросительный взгляд Любы он указал на седельные сумки. На одной из них красовался длинный разрез. Умил гоготнул: – Хорошо, что в этой суме лежали только мои порты!

Все кинулись проверять свои сумки. Дробн выругался – у него попрошайки умудрились срезать кошель.

– Местная стража совсем не следит за этим сбродом, что ли? – процедил Дробн, оглядываясь, но попрошаек уже как ветром сдуло.

Стража, которой не было видно в городе даже мельком, встретилась путникам только у самого княжеского терема, окружённого ещё одной высокой стеной. Закрытые ворота охраняли двое солдат с секирами.

Умил выехал вперёд:

– Скажите воеводе Яровиду, что его желает видеть царевич Дарен!

Стражники переглянулись, неодобрительно покосились на компанию, обменялись ухмылками при виде Дарена с лисицей и обернулись к Умилу:

– Думаете, мы не знаем, что царевич помер?

– Не мели языком, коли голова пустая! – гаркнула Люба. – Ваше дело передать, а воевода пусть сам разбирается. Шевелись! Царевич ждать не любит!

Стражник замялся на минуту, сомневаясь, но всё же скрылся за воротами. Дарен укоризненно посмотрел на Любу:

– Когда я говорил, что Яровид нам не друг, то не это имел в виду.

– Ты рожи их видел? С такими иначе нельзя, – невозмутимо ответила Люба.

Яровид напоминал темнеющую на фоне солнца скалу. Огромный, с каштановой бородой и непроницаемыми чёрными глазами, он сидел на троне и исподлобья глядел на гостей. Ни еды, ни ночлега им не предложили. Дарен и гвардейцы стояли перед воеводой, глядя на него снизу вверх.

Просторный зал был холоден, его явно давно никто не топил, а сам Яровид кутался в меха. С когда-то искусно расписанных стен сыпалась старая краска, на длинном столе небольшими горками лежали монеты и украшения. Мила вспрыгнула на лавку и понюхала разложенные на четверых карты. Похоже, они своим визитом отвлекли Яровида от игры. Если Мила правильно истолковала обрывки мыслей Леля, которые почти не пробивались к ней на таком расстоянии, то страсть к карточным играм была роковой слабостью Яровида. Мила оглянулась на Дарена. Смогут ли они это использовать? И как сказать об этом царевичу?

– А какая мне выгода вам помогать? – пророкотал воевода, подпирая голову унизанной перстнями рукой. – Чернокнижники предложили мне очень даже выгодную сделку. Они не трогают меня, я не трогаю их. От тебя же, царевич, я не знаю, чего ожидать.

– Правильно ли я понял, что спасение царства и сотен невинных жизней тебя не интересует, Яровид? – спросил Дарен. Тон его был безукоризненно вежливым, но на губах не проглядывало и тени привычной улыбки.

– Совершенно верно. Я человек честный. – Яровид усмехнулся: – Меня в этой жизни мало интересует благородство, зато очень привлекает выгода. А ты, уж не обессудь – царь без царства, – едва ли сможешь меня чем-то впечатлить.

Мила стащила со стола игральную карту и, подкравшись, бросила под ноги Дарену и тявкнула, обернувшись вокруг своей оси. Яровид недовольно нахмурился, но ничего не сказал. Дарен поднял карту и повертел в руках. На ней красовалось Лихо – самая сильная карта в колоде.

– Благодарю тебя за честность, Яровид, – сказал царевич, кажется, совершенно не задетый резкими словами воеводы. – Позволь и мне быть с тобой честным. – Он поднял на Яровида тяжёлый взгляд, и у Милы от этого взгляда шерсть вдоль хребта встала дыбом. Воевода же не шелохнулся. – Если мы выиграем битву без тебя, то вернёмся за тобой и вздёрнем за измену. – Дарен продемонстрировал игральную карту. – За растрату казны, за сговор с чернокнижниками, за самовольное присвоение себе места княгини Рогнеды, на чьём троне ты сейчас сидишь.

Яровид не шелохнулся, не изменился в лице, всё так же напоминая скалу, но щёки его заметно побледнели.

– Если же ты, как и подобает верному князю, выступишь со своим царём против врага, – продолжил Дарен, – я не только закрою глаза на все твои… проступки, но и сделаю тебя законным князем Чароградским. И даже помогу решить вопросы с долгами, коих – что-то мне подсказывает – у тебя немало.

Сначала лицо Яровида сделалось ещё бледнее, став почти серым, а потом побагровело.

– Что же мне сейчас мешает, царевич, позвать стражу и отрубить тебе голову? – прорычал он, подаваясь вперёд.

Дарен пожал плечами:

– Ничего. Только вот за моей спиной четверо чародеев-Воронов. Уверен, что никто из них не достанет тебя, опередив стражу?

– Да и вряд ли стража нам помешает, – хмыкнула Люба, скрещивая руки на груди. – Если надо, спалим тут всё дотла.

Молчаливый Дробн сделал шаг вперёд, недвусмысленно положив руку на метательный нож на поясе.

Яровид оскалился, переводя взгляд с одного гвардейца на другого и сжимая подлокотники. Остановившись на Дарене, он шумно выдохнул и откинулся на спинку трона.

– Хорошо, царевич, твоя взяла, – недовольно прохрипел