Клятвы мертвых птиц - Елена Кондрацкая

потрясения, в моменты, когда мы теряем связь со своими чувствами, со своим телом, эти потоки могут нарушаться, разрываться. Это и произошло с тобой.

– То, что ты сделал…

– Я соединил разорванные потоки с помощью своей магии, – кивнул Лель. – Опытные чародеи могут чувствовать эти потоки, понимать, если с ними что-то неладно, и восстанавливать самостоятельно или с помощью Журавлей. Ты пережила переселение в другое тело, путешествие по другим мирам, возможно, были и другие потрясения, которые ещё больше отдалили тебя от магии. Чаще всего причина кроется в страхе. Вроде того, когда обжигаешься, а после боишься огня, даже если знаешь, что он не причинит вреда.

Василиса с сомнением посмотрела на Леля. Всё это звучало слишком уж… просто и непонятно одновременно.

– Хочешь сказать, что из-за того, что я… пострадала от магии, я сама себя лишила возможности ею пользоваться, чтобы больше не страдать?

– Это вероятно.

– И ты можешь меня исцелить? Вернуть мне магию? – Сердце забилось громко и сильно, едва не выпрыгивая из груди.

– Я могу помочь. Но сделать всё нужно будет тебе самой. Какой стихией ты владела?

– Огонь, воздух и вода.

Лель прищурился, склонив голову:

– Тремя?

– Так вышло, что я в детстве впитала в себя силу Источника. – Василиса неловко улыбнулась. Пришло время рассказать Лелю ещё одну историю.

– Так ты Ворон. – Лель выглядел смущённым. – Прости, я…

– Да что уж там, – махнула рукой Василиса. – Это тогда мне казалось, что я настоящая и сильная чародейка, а теперь понимаю, что была немногим искуснее обычных ведьм. Только и умела, что огнём кидаться. Правда, теперь и того не могу.

Лель ободряюще улыбнулся и потрепал Василису по плечу:

– Я верю, что всё получится. И ты поверь.

Она очень хотела верить.

Дверь отворилась, и в комнату зашёл Атли.

– Я услышал голоса… – Он замер на пороге, глядя на Леля, тот ослепительно заулыбался и помахал рукой:

– Я жив-здоров! Говорил же, надо просто отдох…

Договорить Лель не успел. Атли в один шаг пересёк комнату и заключил его в объятия:

– Больше меня так не пугай.

26

Цветок одуванчика в руках чародейки

Василиса и Лель сидели на земле друг напротив друга. Она медленно дышала, пытаясь отыскать в себе потоки, о которых всё время твердил целитель. Уже неделю они бились, но ничего не выходило.

– Ты слишком много думаешь, – в очередной раз сказал Лель, когда Василиса выругалась. – Чары делятся на два направления – заклинания и стихии. Заклинания – чары, облачённые в слова, – путь нашего разума, но они вторичны. Первичны стихии. Стихии – это результат наших чистых чувств. Ты потеряла связь между чувствами и чарами. Отыщи её.

– Легко сказать, – проворчала Василиса. – Раньше это выходило само собой. А ты не просто просишь найти какие-то потоки, так ещё и решил начать с чар земли, которых у меня отродясь не было.

– Каждый чародей может владеть всеми четырьмя стихиями. Просто мы, люди, ленивы и предпочитаем останавливаться на одной, той, что даётся легче всего. А раз тебе не даётся земля, то, если мы сможем обуздать её, остальное будет легче лёгкого.

– Так и скажи, что умеешь объяснять только чары земли, – Василиса скривила губы.

Лель неловко рассмеялся, будто она его поймала.

– И это тоже. Не отвлекайся. – Он похлопал ладонями перед собой. Василиса нехотя положила руки на влажную землю и закрыла глаза. – Почувствуй почву. Она спокойная, вечная, недвижимая. Она – твоя опора, твоё спокойствие, твоя внутренняя тишина.

Василиса послушно представила всё, что перечислил Лель.

– Многие ошибочно думают, что чары земли требуют невозмутимости и какой-то невероятной сосредоточенности. Они пытаются подавить свои эмоции, заглушить их, потому что и земля молчалива и недвижима. Но так ли это? Ошибка всех новичков – думать, что земля тиха и мертва. Почувствуй, услышь её. Там, под верхним слоем почвы, земля дышит, в ней бурлит жизнь. Корни медленно ползут вглубь, черви и насекомые копошатся в её недрах, шумят подземные воды, а где-то в глубине бьётся горячее сердце, что гонит лаву. Земля – это средоточие всех стихий, их начало и продолжение. Не пытайся загнать свои чувства и вытеснить мысли, прими их и сделай своей частью, пусть они лишь станут тише, укутанные в твоё спокойствие.

Василиса открыла глаза:

– Это очень красиво, но я ничего не слышу.

– Магия была для тебя всем. – Лель доверительно заглянул чародейке в глаза. – Она была твоей опорой, но она же причинила тебе страшную боль. Она сделала тебя жертвой. Не будь в тебе магии, ты бы ни оказалась на том алтаре, не стала бы игрушкой Морены, не осталась бы совсем одна в чужом для тебя мире. Тебе бы не было больно.

Василиса сжала челюсти. В носу защипало. Не было бы шрамов, чёрных пальцев, пророчества, не было бы клятвы верности, она не попала бы в руки Финиста, и он не сделал бы с ней всех тех вещей… На глаза навернулись слёзы, и Василиса быстро заморгала, отгоняя их.

– Не отмахивайся от своей боли. – Лель взял её за руку и ласково заглянул в глаза. – Всё, что было с тобой тогда, всё, о чём я знаю и о чём не знаю, – всё это было ужасно, несправедливо, страшно. Не прячь эту боль и не гони. Она – тоже часть тебя, важная часть. Она может быть магией, освободи её. – Лель раскрыл ладонь Василисы и прижал к земле, накрыв своей. – Ты была беззащитна. Одинока. Потеряна. Все покинули тебя, а ты покинула магию, чтобы защититься от той боли, от которой могла. Теперь ты свободна. Тебе больше не нужно защищаться. Ты больше не одна. Магия – твоя магия – тебе не враг.

Василиса тупо смотрела на их с Лелем сцепленные ладони, слёзы градом лились на землю, впитываясь и исчезая, становясь частью почвы. Лель подтолкнул, совсем немного, его чары защекотали кожу, и в Василисе что-то щёлкнуло. Земля заговорила. Зашумела, зашуршала жизнью, древним, могучим гулом проходя сквозь всё тело. Страх липким холодом пробежал по спине, и Василиса задрожала.

– Магия могущественна и сильна. – Голос Леля стал тихим и вкрадчивым. – Она может разрушать, а может рождать нечто прекрасное.

Он приподнял ладонь Василисы, и под ней медленно распрямился цветок одуванчика.

– Кто-то думает, что боль учит нас бояться. А я думаю, что боль учит нас беречь от неё других.

Василиса смотрела на яркий цветок, повернувший к ней свою жёлтую голову, и не верила своим глазам. Повела пальцами, чары узлом стянулись в сердце, и одуванчик ещё немного подрос, распуская новые листочки.

– Это ты сделал? – спросила она. Сердце кольнуло, Василиса охнула, гул умолк, чары рассеялись, и одуванчик поник.

– Мы сделали это вместе, – улыбнулся Лель. – Следующий ты вырастишь сама. Когда придёт время.

* * *

Ужин в тот вечер вышел на удивление весёлым и шумным. Напряжение, сперва витавшее над столом,