Эйнемида II. Право слабого. - Антон Чигинёв

– подумать только, когда-то это казалось страшным – ткнуть копьём, выдернуть, снова ткнуть, и так сотню, тысячу, миллион раз. Считать убитых он уже давно бросил – какая разница? Один или десять – их тут всё равно без счёта, всех не перебьёшь. До двадцати тысяч точно не дотянул – прости, царица, подкачал. Закрыться, ткнуть, выдернуть, закрыться, ткнуть, выдернуть... Наверное, когда убивают, это больно? Что гадать, скоро станет ясно и так.

Насчёт возможности спастись молодой человек не обольщался. Ворота пали, и гисеры лились в крепость потоком, оттесняя отчаянно сопротивляющихся герийцев в стороны. Ни о каком строе речи уже не шло, в беспорядочной свалке каждый сражался за себя. Впрочем, гисерам приходилось не легче. Не привыкшие сражаться в тесноте, с не очень подходящим для этого оружием, они падали десятками, но вместо каждой исчезнувшей под ногами безликой морды тотчас вырастала такая же. От блеска медных шлемов рябило в глазах.

Прислали подкрепление, но помогло это ненадолго. Чуя близкую победу, варвары рубились как сумасшедшие. Над рядами гисеров трепетало бело-зелёное полотнище со странной завитушкой посередине, кто-то из вражеских вождей лично пошёл в бой, гонясь за почётом и славой. Гребень стены ещё держался, оттуда в гисеров летели дротики и стрелы, кровавая бойня шла на ведущих на стену ступеньках, на самой стене, в проходах меж домами. Про сражавшихся здесь никто и никогда не сможет сказать, что они погибли недостойно.

Какой-то воин, сбитый толчком противника, свалился едва ли не под ноги Эолу. Почти не размышляя, молодой человек прыгнул вперёд, и удар ромфеи оставил очередную зазубрину на его щите, а копьё привычно скользнуло под «клюв» безликого шлема. Ещё один гисер бросился к Эолу, но стратиот отбился, а удачно пущеная кем-то стрела отняла жизнь противника прежде, чем тот успел повторить. Получив короткую передышку, Эол кинул взгляд на спасённого, и увидел знакомое лицо с надменно согнутыми губами – знакомое и ненавистное.

Аркипп молча взмахнул рукой и возле эолова плеча, едва не задев кожу, просвистел дротик. Сзади послышался вскрик, и готовый сразить замешкавшегося Эола варвар выронил оружие, хватаясь за пронзённую руку. Эол добил его копьём, а Аркипп, подхватив с земли щит, уже сражался с другим гисером, ловко орудуя мечом.

Времени на разговоры и обиды не осталось. Молодые люди сражались так, как их учили в городской страже, под присмотром незабвенного эпистата Тилема, и учили, как видно, на совесть. Прикрывая друг друга, то защищаясь, то нападая, они сражали варвара за варваром, точно имели за плечами десяток сражений, а не пытались пережить свой первый бой. Более опытные бойцы гибли рядом, а бывшие стражники, каким-то чудом, вновь и вновь оставались невредимы, но вечно это продолжаться не могло. Аркипп пропустил удар, гисерская ромфея скользнула ему под колено и кровь ручьём хлынула по ноге. Эол тотчас сразил его противника, прикрыл упавшего товарища щитом и оттолкнул назад. Два герийца прижались к стене какого-то дома, окружённые без малого двумя десятками неторопливо приближающихся врагов.

– Ну что, вот и всё, – с каким-то злым задором полупрорычал-полупрохрипел Эол, переводя наконечник копья с одного врага на другого.

– А ведь могли сейчас смениться, и к Перкиду. Толстяк уже, небось, уток напёк... – Аркипп с трудом поднялся. Его лицо кривилось от боли, но на губах играла усмешка, а рука твёрдо держала меч. Умирать просто так бывший стражник не собирался.

– Сам виноват, – огрызнулся Эол.

Прежде, чем Аркипп успел ответить, раздался страшный, нарастающий грохот, вскоре сменившийся диким воем. И герийцы, и гисеры, забыв друг о друге, обернулись на звук, а после началось нечто непредставимое. Эол с изумлением увидел, как огромный камень, сминая всё на своём пути, прокатился сквозь толпу гисеров в десяти шагах от него.

– Раки! – вдруг осенило его. – Точно! В последний момент, Эйленос послал раков, и они разбили мышей!

Аркипп оторопело уставился на товарища, видно решив, что тот спятил. Махнув рукой, Эол схватил его и толкнул за угол, пытаясь скрыться с глаз, прежде чем враги вспомнят об их существовании. Впрочем, через мгновение варварам стало уже не до них.

***

Мысли вертелись в голове Кинаны безумным волчком. Прорвались на юге, прорвались у ворот, всё пропало! Нет! Так быть не может, должен быть выход. Какой? Перед глазами, точно наяву, выросло суровое лицо дяди, а в ушах зазвенел знакомый уверенный голос: «Там, где пусто, создай ещё большую пустоту. Там, где полно, наполни так, чтобы перелилось через край. Иногда, нарушить равновесие – выгодно». Кинана согласно кивнула и рассмеялась, заставив хлопочущих рядом женщин жалостливо вытаращиться на сходящую с ума царицу. Выход есть! Ну или полвыхода – всё лучше, чем ничего.

Не разбирая дороги, она помчала коня к «голове» черепахи, где воины лохага Каллиника отражали вялые атаки гисеров, предназначенные больше для того, чтобы отвлечь силы от ворот и южной стены. Некоторое время ушло на то, чтобы убедить лохага, что царица здесь, всё-таки, она, ещё немного, чтобы втолковать, что от него требуется, но в итоге у Кинаны под началом оказалось два десятка бойцов. Ещё десятеро прибыли с «хвоста» от Эорола, к ним десяток телохранителей и несколько раненых, сумевших подняться на ноги. Пятьдесят человек с небольшим – капля в море, но ведь тонкая стрела поражает самого сильного воина, не так ли, дядя?

Камнемёты били навесом из глубины крепости, здесь Кинана тоже разъяснила, чего хочет, и наградой стали две тяжёлые ломовые телеги с камнями, к которым присовокупили несколько больших строительных булыжников. Всё готово, можно начинать, и да смилостивится над ними Дихэ ветреная, непостоянная.

С шумом и грохотом, скрипя на ходу осями, тяжело гружёные телеги покатились вниз с холма – благослови боги отца, что выстоил крепость на возвышенности. С каждым мгновением ускоряясь, они неслись по широкой улице, так, что воинам Кинаны пришлось потрудиться, чтобы не отставать. Набирающие ход повозки уверенно мчались к воротам, туда, где гисеры уже готовились к решительному рывку вглубь крепости.

Когда телеги достигли привратной площади, они вполне могли потягаться в скорости с запряжённой четвёркой колесницей. Гулкий звук удара, жуткий чавкающий хруст, и повозки с размаху влетели в ряды гисеров, проламывая огромную брешь. Запнувшись о валяющиеся грудами тела, сперва одна, затем другая телеги перевернулись, и по площади покатились тяжёлые камни. Не давая врагам опомниться, Кинана и её воины налетели на них, отчаяно рубя и коля всех, кто попадался на пути. Над головами герийцев реяло серое полотнище с