Россия в канун войны и революции. Воспоминания иностранного корреспондента газеты «Таймс» - Дональд Маккензи Уоллес

года только вспышку бессмысленной и бесцельной анархии, которые считали, что их стране предназначено восстановить порядок во всем цивилизованном мире, конечно, не желали думать о том, как привести в порядок их собственный дом. Никто уже не говорил о необходимости перестроить общество; недавно пробудившиеся чаяния и ожидания, казалось, были полностью забыты. Критики вернулись к старой теории искусства ради искусства, которое не должно использоваться в качестве средства распространения идей, чуждых самое его природе. Словом, казалось, что все плодотворные идеи, на какое-то время оказавшиеся в центре общественного внимания, были «написаны вилами на воде» и ныне бесследно исчезли.

На самом деле новому движению суждено было очень скоро возродиться с десятикратной силой… Еще со времен Петра Великого между Россией и Западной Европой была такая тесная связь, что любое интеллектуальное движение, которое появлялось во Франции и Германии, отдавалось эхом, хотя и в преувеличенной, искаженной форме, в образованном обществе Санкт-Петербурга и Москвы. Таким образом, окно, которое прорубил Петр, чтобы его подданные заглянули в Европу, хорошо послужило своей цели.

Глава 13. Господин Великий Новгород

Жить в российской деревне довольно приятно летом или зимой, но между летом и зимой есть промежуток в несколько недель, когда дождь и грязь превращают загородный дом в место, очень похожее на тюрьму. Чтобы избежать заточения, я решил в октябре покинуть Ивановку и на несколько месяцев выбрал своей штаб-квартирой Новгород – старинный город, который не надо путать с его тезкой Нижним Новгородом на Волге, где ежегодно проходит большая ярмарка.

Для такого выбора у меня было несколько причин. Мне не хотелось ехать в Санкт-Петербург или Москву, ибо я предвидел, что в любом из этих городов мои изыскания непременно прервутся. В тихом, сонном провинциальном городке у меня будет гораздо больше шансов познакомиться с людьми, которые не умеют свободно говорить ни на одном из западноевропейских языков, и гораздо больше возможностей для изучения местной жизни и самоуправления. Из губернских столиц Новгород находился ближе всего и представлял наибольший интерес среди своих соперников; у него любопытная история, намного более древняя, чем у Санкт-Петербурга или даже Москвы, и в нем еще видны следы былого величия. Хотя сейчас это третьесортный город, всего лишь тень самого себя, он все же насчитывает около 27 000 жителей и является административным центром большой губернии.

Примерно в восьмидесяти милях от Санкт-Петербурга Московская железная дорога пересекает Волхов, быструю и мутную реку, соединяющую озеро Ильмень с Ладожским озером. В месте пересечения я сел на пароходик и проплыл вверх по течению к озеру Ильмень – около пятидесяти миль[44]. Путешествие было утомительным, так как местность там ровная и однообразная, и пароход, хотя сильно пыхтел и фыркал, развивал не более девяти узлов. На закате на горизонте показался Новгород. Издалека в мягких сумерках он казался необычайно живописным. На восточном берегу лежала большая часть города, очертания которой приятно прерывались зелеными крышами и грушевидными куполами многочисленных церквей. На противоположном берегу возвышался кремль. Через реку был перекинут старинный каменный мост, наполовину скрытый временным деревянным мостом на время ремонта старого. Один циничный попутчик заверил меня, что временный мост превратится в постоянный, потому что он приносит приличный доход некоторым чиновникам, но это мрачное предсказание не сбылось.

В той части Новгорода, которая находится на восточном берегу реки и в которой я поселился на несколько месяцев, нет ничего достойного особого упоминания. Как в большинстве российских городов, улицы там прямые, широкие, плохо мощенные, все они идут параллельно или под прямым углом друг к другу. В конце моста просторная рыночная площадь, с одного боку на ней стоит ратуша, с другого – дома губернатора и главного военного начальника уезда. Единственные другие примечательные здания – это многочисленные церкви, в основном маленькие и не представляющие никакого интереса для знатоков архитектуры. Вообще эта часть города, бесспорно, банальна. Образованный археолог может обнаружить в ней некоторые следы далекого прошлого, но обычному путешественнику там посмотреть не на что.

Если теперь мы перейдем на западный берег реки, то сразу же столкнемся с тем, чем могут похвастаться очень немногие российские города, – с кремлем, или цитаделью. Это большой огороженный участок на небольшом возвышении, окруженный высокими кирпичными стенами и частично остатками рва. До появления тяжелой артиллерии эти стены должны были представлять серьезное препятствие для осаждающих, но с тех пор они давно уже утратили какое-либо военное значение, и сегодня это не более чем исторический памятник. Пройдя через выходящие к мосту ворота, мы попадаем в большое открытое пространство. Справа от кафедрального собора стоит небольшая почитаемая церковь, не претендующая на архитектурную красоту, и беспорядочная группа построек, где располагается консистория и резиденция архиепископа. Слева – длинный симметричный ряд зданий с правительственными учреждениями и судами. На полпути между ними и собором, в центре большой открытой площади, стоит колоссальный монумент в виде массивного округлого каменного пьедестала и огромного шара, на котором и вокруг которого собрано множество знаковых и исторических фигур. Этот любопытный памятник, который, по крайней мере, отличается оригинальным замыслом, был воздвигнут в 1862 году в ознаменование тысячелетия Руси и, как предполагается, изображает историю России вообще и Новгорода в частности за последнюю тысячу лет. Он поставлен именно тут потому, что Новгород – старейший из русских городов, и потому, что где-то в этих местах состоялось событие, которое обычно считается основанием Российской империи. Это событие так описывается в древнейшей летописи:

«Варяги из заморья взимали дань с чуди, и со словен, и с мери, и с кривичей. А хазары брали с поля, и с северян, и с вятичей по серебряной монете и по белке от дыма. Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: „Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву“. И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью… Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: „Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами“. И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, – на Белоозере, а третий, Трувор, – в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля… Через два же года умерли Синеус и брат его Трувор.