Розалина снимает сливки - Алексис Холл

тот самый фрак. А что делала Элисон, когда я его надевала, я тебе ни за что не расскажу.

– Готовила подробный анализ недавних расходов своего клиента? – спросила Розалина.

– В этот раз – да. На прошлой неделе – уж точно нет.

– У меня разумный вкус. – Это была Амели, решившая, что разговор достаточно затянулся без нее. – Я ношу форму, когда я в школе, а остальную одежду, когда не в школе. У меня всегда есть карманы, потому что они полезные, и мне нравятся вещи, на которых есть рисунки, которые мне нравятся.

– Что ж, надену вот это. – Розалина отвернулась от зеркала в дверце гардероба, остановившись на паре облегающих брюк, ботинках и блузке с открытыми плечами, которая была в моде года три назад. – Кокетливо, но ненавязчиво.

– Было бы лучше, если бы ты была рыбой-удильщиком, – ответила Амели.

– Признаю, – Лорен разочарованно посмотрела на остатки своего вина, – мужчины-натуралы – не мой конек, но подозреваю, что Алену не понравилась бы твоя мамочка, будь она рыбой-удильщиком.

– Не знаю. У меня на голове была бы милая маленькая лампочка.

Поднеся ко лбу руку со скрюченным пальцем в смутном подобии биолюминесцентного придатка рыбы-удильщика, Розалина выдвинула вперед челюсть и начала «плавать» по спальне.

– Я имела в виду, – терпеливо объяснила Амели, – что если бы она была рыбой-удильщиком…

– Я и так рыба-удильщик, – сказала Розалина.

– Перестань, мама. Так вот, если бы ты была рыбой-удильщиком, ты бы выпустила феромон в воду, и мальчик-рыба-удильщик поплыл бы за ним. А потом укусил бы тебя за животик и остался бы там навсегда, что было бы очень удобно.

Лорен подняла бровь.

– Ну, это лучше, чем большинство гетеросексуальных свиданий.

– Что бы ты предпочла, – отодвинув Амели в сторону, Розалина начала копаться в косметике в поисках чего-нибудь более спокойного, чем древняя помада оттенка «Электрическая слива», – мужчину, который постоянно прикреплен к животу, или мужчину, с которым можно пойти выпить?

– Судя по тому, что я видела, и то и другое происходит в любом случае. Почему бы не отказаться от преамбулы?

– Ты даешь моей дочери очень странные представления об отношениях.

Опустившись на край кровати Розалины, Амели осторожно покачала ногами.

– Если бы ты была иглобрюхом, он нарисовал бы на песке узор, и если бы он тебе понравился, ты бы отложила в него икру.

– Но я не иглобрюх, – отметила Розалина, – я – рыба-удильщик.

– Мама, ты не рыба-удильщик.

– А вот и да. – Сделав макияж, насколько ей хватило сил, Розалина закрыла тушь и «подплыла» к дочери. – Я заманю тебя в рот своим маленьким огоньком и съем.

– Если ты меня съешь, придут соцслужбы и заберут меня.

Розалина редко жалела, что рассказывала о чем-нибудь Амели, за исключением социальной службы. Несмотря на призрак вмешательства государства, Амели в конце концов позволила притворным морским существам гонять себя по дому, время от времени останавливаясь, чтобы исправить неточности в исполнении мамы.

Когда им надоела игра, Розалина поцеловала дочку на прощание и, оставив ее в грубых, но вполне надежных руках Лорен, поспешила на вокзал.

* * *

Бар «Какой-то коктейль-бар» оказался вполне таким, как и ожидала Розалина, – деревянные полы, открытая кирпичная кладка и кожаные диваны, которые, вероятно, должны были быть винтажными, но имели слабый запах летней распродажи. Барная стойка представляла собой стеклянную клетку в центре. Из-за чего персонал бара был похож на пингвинов в зоопарке: они сновали туда-сюда, встряхивали шейкеры и украшали бокалы веточками лаванды.

Ален и его подруга уже заняли столик и заказали напитки. Розалина была уверена, что это просто вопрос логистики, но все равно чувствовала, что помешала.

– Эм, привет. – Она неловко помахала. – Простите, что опоздала.

Поднявшись, Ален поцеловал ее в щеку – от него слабо пахло одеколоном и чем-то чистым, острым и дорогим, что было в новинку. Так же как и деловой повседневный образ, с темно-синим пиджаком поверх расстегнутой рубашки.

– Если честно, мы пришли раньше. Розалина, это моя подруга Лив. Лив, это Розалина, о которой я тебе рассказывал.

Еще один поцелуй в щеку, на этот раз от Лив. Она была откровенно потрясающей – высокая и непринужденная, словно двадцатифунтовый коктейль, в элегантном черном платье, которое было бы уместно на Одри Хепберн.

Они обменялись приветствиями, а затем расселись за столом: Лив и Ален по-прежнему делили диван, Розалина расположилась напротив, как будто проходила собеседование на вакансию девушки. Пытаясь влиться в компанию, что всегда было лучшей причиной начать пить, Розалина взяла в руки меню. У всех напитков были названия типа «Тот, что с мятой и ягодами» и «Тот, где много колотого льда».

– О боже, – сказала она. – Это одно из тех мест, да? Неужели кто-то всерьез назвал свой коктейль-бар «Каким-то коктейль-баром»?

– Ален. Лив. – Мужчина с хипстерской бородой и закатанными рукавами наклонился к ним. – Рад вас видеть. О, вы привели подругу.

Ален с улыбкой поднял взгляд.

– Привет, Робб, это Розалина. Она участвует в ТВ-шоу, о котором нам запрещено говорить. Розалина, это Робб. Мы вместе учились в университете, и он владелец этого заведения.

Черт.

– Ого. – Она пыталась принять вид, будто не оскорбила его бизнес две секунды назад. – Я… вы… Что ж, это точно какой-то коктейль-бар.

– Отсюда, – он поднял брови за темной оправой очков, – и название.

– Да, теперь я понимаю, что это значит.

– Мы извиняемся за Робба, – сказал Ален. – Он раньше занимался маркетингом.

Робб слегка назойливо склонился над плечом Розалины.

– Если позволите, могу порекомендовать «Тот, который дает в голову».

– А есть что-нибудь… что не дает в голову?

– Ну, есть «Тот, в котором на самом деле нет алкоголя».

Розалина сомневалась, что сможет провести предстоящий вечер без алкоголя.

– Может быть, что-то среднее?

– Как насчет «Того, который совсем летний»? Это водка, настоянная на маракуйе, с вержусом и сахарным сиропом, дополненная содовой.

– Звучит здорово.

– Не обращай на него внимания, – пробормотал Ален, как только его друг оказался вне пределов слышимости. – Он полный придурок.

Лив засмеялась.

– Это правда.

Трудно было сориентироваться. С одной стороны, ей стало легче от того, что они критиковали бар. Но с другой стороны, у нее появилась паранойя, что они скажут подобное о ней, как только она отвернется. Как бы то ни было, она слабо усмехнулась.

– Буду знать.

Последовавшее за этим молчание сумело внести неловкость в небольшой промежуток времени.

– Итак, – попробовала она. – Лив… какая у тебя… в смысле… я не… чем ты занимаешься?

– У меня небольшая фирма по дизайну интерьеров. – Она закинула одну безупречную ногу на другую. – Вообще-то, именно так я и познакомилась с Аленом. Мы работали над георгианским загородным домом