Розалина снимает сливки - Алексис Холл

у нее было всего восемь секунд, чтобы этим насладиться, потому что ее позвали обратно в бальный зал, чтобы закончить неудачный пудинг и узнать судьбу своего мороженого.

* * *

– Оно почти застыло, – сказал Уилфред Хани, осторожно тыкая в мороженое Розалины, – и у него приятный апельсиновый вкус. Мне нравится, что ты использовала лайм, чтобы добавить горчинки.

– Но в целом, – добавила Марианна Вулверкот, – на мой вкус, ему недостает радости.

Из глубины комнаты Анвита резко вдохнула. А Розалина изо всех сил старалась сохранить на лице невозмутимое выражение, чтобы не разойтись на гифки. Они явно достигли той стадии соревнования, когда летят перчатки. Потому что безрадостный пудинг – откровенно говоря, и не пудинг вовсе.

Хотя, если честно, и неделя не была особенно радостной.

Марианна Вулверкот копалась в развалинах выпечки Розалины, словно искала выживших.

– Шоколадно-апельсиновое сочетание – это такая классика, что я ожидала, что блюдо будет по-настоящему праздничным. Но даже с карамелизированными дольками апельсина ему этого немного не хватает.

– М-хм, – сказала Розалина, – спасибо.

Ладно, она оценивала свои шансы на выживание как пятьдесят на пятьдесят. Пудинг Анвиты из кокоса и лайма с мороженым «Маргарита» приглянулся Марианне, как и пудинг Норы с карамелью и сливочным мороженым, который особенно понравился Уилфреду. Шоколадный пудинг Гарри с ванильным мороженым Марианна Вулверкот назвала «простоватым», и Розалина задумалась, какой смертный грех по Евангелию от Вулверкот был страшнее – безрадостность или простота.

Усевшись обратно на табурет, Розалина сложила руки на коленях и изо всех сил постаралась не казаться опустошенной. Было слишком плохо, чтобы сказать, что все прошло хорошо, ведь она может отправиться домой. И было слишком поздно, чтобы притворяться, что она не так уж сильно старалась. И то, что она знала, что сегодня уйдет она или Гарри, еще больше усугубляло ситуацию.

– Итак, – Ален поставил перед судьями поднос со своими изысками, – я приготовил пудинг с виски, карамелью и бананом, который подается с мороженым из сливочного сыра и стаканом виски для аперитива.

– Вот это, – заявил Уилфред Хани, наблюдая, как золотисто-коричневый соус роскошно растекается по мягкой внутренней поверхности идеальной выпечки Алена, – называется пудингом. Он липкий, сытный, он возвращает в детство. Но в нем есть нотка изысканности, которая возвышает его.

– А мороженое из сливочного сыра, – сказала Марианна Вулверкот, – на удивление хорошо к нему подходит. Оно прекрасно смягчает вкус, который, в противном случае, мог бы показаться тяжелым.

Уилфред Хани взял вторую порцию.

– Это хорошо сбалансированное блюдо. И тонкие ломтики банана сверху добавляют немного другую текстуру, которая разбавляет однообразие.

– Хорошая работа, Ален. – Марианна Вулверкот одобрительно кивнула ему. – Я рада видеть, что ты выходишь за пределы своих рамок.

– Спасибо. – Ален покраснел так, как, подозревала Розалина, на экране будет смотреться телегенично. – Большое спасибо.

Наконец, настал черед Джози.

– На этой неделе я решила попробовать кое-что новенькое, – сказала она. – Рецепт четырнадцатого века, который я попыталась обновить для двадцать первого.

Судьи обменялись тяжелыми взглядами. С чувством злорадства, которого изо всех сил старалась стыдиться, Розалина поняла, что она снова в игре.

* * *

Средневековый пудинг с тестом-начинкой от Джози, который, очевидно, назывался «пейн-фаундью», Уилфред Хани назвал «смелым», а Марианна Вулверкот сказала, что это «точно не пудинг с жидкой начинкой». Любая из этих характеристик сама по себе могла стать поцелуем смерти, а вместе они стали двойным ударом судьбы. Конечно же, Джози выбыла. И снова Ален занял первое место. Что, как человек, приготовивший самый удачный паркин и лучший пудинг, он явно заслужил. Даже несмотря на то что он, с негодованием подумала Розалина, запрыгнул на поезд до станции «Победа» вооружившись алкоголем. Но, с другой стороны, она тоже.

Она уже направлялась к парковке, когда к ней подбежал Ален.

– Поздравляю, – сказала она ему. И была рада осознать, что, если отбросить мелкую обиду, говорила это почти искренне.

Он улыбнулся.

– О, спасибо. Я рад, что все получилось, потому что так и видел, как люди смотрят шоу и говорят: «Этот Ален был очень хорош на первой неделе, что же с ним случилось?»

– Вряд ли с тобой такое когда-нибудь случится.

– Хорошо. Потому что у меня заканчивается зелень для сбора. Так что, – он бросил на нее взгляд, граничивший с надеждой и победой, – ты уже подумала, приедешь ли в Лондон на этой неделе?

Она, конечно, не знала, но, черт с ним, она все устроит.

– Зависит от того, сможет ли кто-нибудь посидеть с ребенком, – сказала она. – Но, скорее всего, я приеду.

– Чудесно. Я напишу адрес.

Проверив телефон, Розалина поняла, что, хоть и вовремя пришла на парковку, было достаточно поздно, чтобы ее мать сочла это опозданием в любом случае.

– Прости. Мне нужно бежать. Мама ждет.

Когда она это сказала, слова прозвучали словно из уст четырнадцатилетки – вряд ли так можно говорить человеку, с которым ты спишь.

– Не волнуйся. Я пробегусь с тобой. У Лив абстрактные отношения со временем, так что никогда не знаешь, когда она появится.

Это был не совсем рывок. Скорее бодрая прогулка по дороге. И конечно, в конце нее стояла Корделия Палмер у капота своей «Теслы», которую каким-то образом умудрилась припарковать в самом обвиняющем месте.

– Прости, я опоздала, – сказала Розалина, которая на самом деле не имела в виду ни то, ни другое.

– Не волнуйся, я привыкла. – Улыбка Корделии Палмер говорила о том, что она шутит, а ее тон – нет. – Вы, должно быть, Ален. Розалина, конечно, ничего о вас не рассказывала, но Сент-Джон говорит, что вы его перещеголяли, а это не так уж и плохо.

Ален изящно поцеловал ее в щеку.

– Приятно с вами познакомиться, доктор Палмер.

– Взаимно. – Возникла малейшая пауза, свидетельствовавшая о том, что только героическое вмешательство Корделии Палмер не позволит этой ситуации превратиться в непоправимый светский коллапс. – Надеюсь, на шоу к вам благосклонны?

– Вполне. На этой неделе вышло так, что я выиграл.

– О, в самом деле? Это, должно быть, потребовало много работы, сбалансированной с вашими карьерными обязательствами.

Он скромно пожал плечами.

– Честно говоря, да. Особенно потому, что мне нужно было представить окончательный дизайн для проекта по перестройке железной дороги, в котором принимал участие. Но родители всегда говорили мне, что работу стоит доводить до конца.

– Да, – последовал знаменитый вздох Корделии Палмер, – мы с Сент-Джоном пытались научить Розалину тому же.

Насколько Розалина могла сказать, она этому научилась. Только решила довести до конца рождение дочери, а не учебу в восьмисотлетнем учебном заведении. Но не было смысла снова затевать этот спор. Она ступала по кривой дорожке, как непокорный