Розалина снимает сливки - Алексис Холл

недалеко от Оксфорда, который владельцы хотели отремонтировать.

– Я работал над фасадом, – добавил Ален, – а она – над интерьером.

Лив кивнула. Ее лукавая улыбка слегка напомнила Розалине Алена.

– Мне было поручено установить полный набор современных удобств в здании, внесенном в список памятников архитектуры, не жертвуя ни комфортом, ни оригинальной эстетикой. А Ален соорудил в саду большой пруд.

– Насколько я помню, – тон Алена идеально разделил границу между поддразниванием и полной серьезностью, – я воссоздал несколько гектаров ландшафтного дизайна восемнадцатого века, а ты все это время говорила: «Думаю, мы оставим все как есть».

– На самом деле, – перебила его Лив, – оставить все как есть было самой сложной частью работы. Поскольку дом предназначался для семьи, мне нужно было сохранить все оригинальные черты и сделать так, чтобы они стали частью обстановки, которая будет интересна ребенку на протяжении всего его развития. Вдохновение – это важная часть жизни ребенка, согласна?

Розалина моргнула, слегка растерявшись и не зная, воспринимать ли это как дружескую перебранку или вечер, после которого все разъезжаются по домам на разных такси.

– Ну, да. Полагаю, что так. А у тебя есть дети?

– О господи, нет. – Испуганный смех Лив эхом отразился от открытой кирпичной кладки «Какого-то койтейль-бара». – Я говорила чисто с профессиональной точки зрения.

С точки зрения Розалины, говорить о детях, не имея детей, было по-дилетантски.

– Честно говоря, я считаю, что дети вполне способны сами найти себе вдохновение. Моя дочь сейчас увлекается глубоководными рыбами, а до этого ей нравилась скандинавская мифология.

Последовало молчание.

– У тебя есть дочь? – спросила Лив тоном «Что пошло не так в твоей жизни?».

– Ален об этом не упоминал?

– Нет. – Она обернулась, чтобы взглянуть на Алена. – Что еще ты скрываешь?

Он ухмыльнулся.

– Это я должен знать, а ты это должна была узнать.

Розалина переводила взгляд с одного на другую.

– Так что он тебе обо мне рассказал?

– Немного. Сама знаешь, какой он. Не из тех, кто говорит: «Поцелуешь, тогда скажу».

– Значит, – отметила Розалина, – он все-таки рассказывал о поцелуях.

– Я упомянула о поцелуях. Он возразил. Но сказал, что ты училась в Кембридже, очень красивая и очень ему нравишься.

Закрыв глаза рукой, Ален неловко поерзал на месте.

– Ты меня смущаешь, Лив.

– Я этого и добиваюсь, Ален. Ты становишься такой милый, когда тебе нравится девушка.

– Ну, да, – сказал он язвительно. – Конечно, милый. Взрослый мужчина так и мечтает, чтобы взрослая женщина его воспринимала именно так.

– Прости, дорогой. – В голосе Лив совершенно не было раскаяния. – Розалина, тебе не о чем беспокоиться. Он с тобой нехарактерно любезен. Он сказал, что ты веселая, смелая и хорошо справляешься с конкурсом выпечки. На самом деле, если бы я не знала его лучше, подумала бы, что он завидует.

– Я не завидую, – настаивал Ален. – У меня всего одна неделя прошла неудачно. И я уже жалею, что рассказал тебе о ней.

Пингвин-официант наконец-то принес коктейль Розалине, и она сделала жадный глоток. Это было прекрасно. Возможно, коктейль не стоил непомерных затрат, но определенно был летним.

– Ему нечему завидовать. Он справляется куда лучше меня.

– Я полагаю, – Лив потянулась за своим напитком, – конкуренция добавляет заряд в отношения, даже если и слабый.

Ален закатил глаза.

– Мы с ней не конкуренты, Лив.

– Мы оба стараемся, как можем, – согласилась Розалина. – А дальше что будет, то будет.

– Что ж, это очень великодушно с твоей стороны. – Лив пальцем провела по ободку своего бокала, заставляя его скрипеть. – Тем более, что мы обе знаем, как Ален любит соревноваться, ЛОЛ.

Знала ли об этом Розалина? Если подумать, ей казалось, что да, но, наверно, она не замечала, что знала. Да и кто говорит «ЛОЛ» в реальной жизни?

– Я не люблю соревноваться, – Ален слегка и не совсем игриво надулся. – Просто установил для себя высокие стандарты. И не стал бы приглашать Розалину на встречу с тобой, если бы знал, что ты будешь меня подкалывать.

Взгляд Лив ненадолго переместился на Розалину и вернулся к Алену.

– Прости, Ален. Мы, девочки, должны держаться вместе.

Это был принцип, с которым Розалина была в основном согласна, хотя и не совсем понимала, как он применим к двум друзьям, язвящим за коктейлями.

– Но в любом случае, – Лив заговорщически наклонилась вперед, – хватит о нас. Расскажи мне что-нибудь о Розалине-эм-Палмер, что удивит меня.

Так, это было мило, когда говорил Ален. По крайней мере она считала, что это мило, когда Ален так говорил. Но было странно слышать это от кого-то другого.

– Ты удивилась, что у меня есть ребенок.

– Я удивилась, потому что Ален не говорил, что он у тебя есть. Это не одно и то же.

– Я хотел дать ей возможность рассказать самой, – вставил Ален. – Она очень чувствительна к этому вопросу.

«Чувствительна» – не то слово, которым описала бы себя Розалина. Но поскольку, как с удовольствием отметил Ален, она придумала фиктивную поездку в Малави – о ней Лив тоже знала? – чтобы скрыть от него то, что у нее есть ребенок, ей нечем было парировать.

Лив задумчиво хмыкнула.

– В этом есть смысл. Полагаю, некоторые любят судить по одежке.

– К этому привыкаешь. – Розалина пожала плечами, не желая повторения разговора с Джози. – Но на самом деле мне нечем удивить.

– Это очень далеко от истины. – Ален одарил ее взглядом, говорящим: «Цени себя больше, Розалина». – Ты сделала много такого, о чем большинство людей только говорят.

– Неужели?

– Ну, возьмем, к примеру, Лив. Она уже много лет собирается сделать татуировку. Но есть ли она у нее? Хрена с два.

– Это правда, – призналась Лив, немного покраснев. – Правда в том, что я хотела бы много чего попробовать, но всегда отступаю в последний момент.

Хотя она ценила то, что Ален видел в ней лучшее – ну, обычно видел, – Розалина не знала, устраивает ли ее то, что он использует ее, чтобы устыдить свою подругу. Только вот стыдить друг друга, похоже, было их любимым занятием.

– Как по мне, старое клише о том, что лучше сожалеть о том, что сделал, чем о том, чего никогда не осмеливался сделать, – чушь.

– Но что, если это изменит тебя? Или люди не поймут?

Розалина не считала себя наименее невротичной из всех, кого когда-либо встречала, но этот случай казался консервативным даже по стандартам среднего класса, до которых она привыкла не дотягивать.

– Это просто татуировка. Не обязательно показывать ее всем.

– Я знаю.

– Тогда она будет напоминать тебе о том, кем ты была, и это может быть приятно. Я имею в виду, что иногда