Порог греха - Юрий Францевич Курц

уснула.

Она не знала и не могла знать, что часа за два до её прихода сюда, высоту, занятую русскими, атаковала большая группа боевиков из другого, не её соединения. Атаковала врасплох, захватила с малыми потерями, вырезала всех до единого защитников. Трупы боевики сбросили в ущелье, развели костёр и с той же беспечностью, какую проявили русские солдаты, принялись жарить на огне мясо, набивать им желудки, заливая водкой и пивом.

Анне проснулась от громких голосов и болезненных пинков по ногам. По чернобородым лицам и гортанной речи Анне быстро сообразила, в чьи попала руки. Пока её вели на ту самую вершину, на которой, непонятно для неё, почему-то оказались боевики, Анне пыталась объяснить, кто она и зачем оказалась здесь. «Я своя! Я ваша!» – беспрестанно повторяла Анне. Боевики не обращали на это никакого внимания. Только один нахально и больно ухватил её за груди и дохнул в лицо водочным перегаром:

– Наша дэвочка. Наша. А чая жэ ищо?

Услышавшие это заржали. Анне поняла: в ней они теперь видели не свою и не чужую, а просто женщину, с которой будут обращаться по зову изголодавшейся мужской плоти. Однажды в лагере ей пришлось стать свидетелем тому, как с десяток бородатых самцов мучили молодую русскую девушку до тех пор, пока она не испустила дух. Чеченских женщин боевики не трогали.

На небольшой каменистой площадке, куда привели Анне, у каменной стены лежали три трупа, прикрытые чёрной полиэтиленовой плёнкой. Рядом сидел парень с забинтованной головой. Сложив руки на груди, он раскачивался из стороны в сторону и стонал. Анне догадалась: это результат её ночной охоты. Никакие увещевания не помогут. Она обречена. Но всё-таки продолжала повторять, как заклинание:

– Это ошибка. Я своя. Где ваш командир?

Анне тщательно обыскали: вывернули карманы куртки и штанов, сняли пояс с долларами, золотую цепочку с шеи, вынули серьги из ушей.

Боевиков было человек двадцать. Одни сидели на земле, скрестив ноги, другие расхаживали по площадке, что-то жевали, пили из пластмассовых бутылок, вдыхали белый порошок с ладоней и многозначительно поглядывали на Анне. В их глазах она не видела злобы, а только скотское вожделение.

– Где ваш командир? Я хочу поговорить с ним. Я из лагеря. Я снайпер.

Посредине площадки дымили остатки большого ночного костра, в который были свалены пустые консервные и пивные банки. Возле него боевики расстелили походную палатку. Несколько бородачей направились к Анне.

Она защищалась до тех пор, пока не выбилась из сил. С неё содрали всю одежду. Четыре дюжих боевика повалили её на спину, намертво прижали руки и ноги. Она кричала, плакала, звала маму.

Солнце довольно высоко поднялось над горами, и уже жаркие лучи его слепяще били прямо в лицо Анне, но что-то закрыло его. Она увидела над собой первого насильника. Тот стоял со спущенными штанами и, скаля зубы, приводил в боевое положение своё мужское естество. Анне закричала снова, почти теряя сознание от стыда и ужаса. А дальше всё произошло, как в приключенческом кино: длинная автоматная очередь, гортанно-крикливые голоса, ослабевшие руки державших её бородачей. Анне села, собралась в комочек и, дрожа всем телом, огляделась. У входа на площадку с автоматом в руках стоял Джохар Заурбеков. Анне несколько раз встречала в лагере этого двухметрового гиганта с аккуратно подстриженной чёрной бородкой и угольно-чёрными глазами. Боевики что-то недовольно говорили ему на родном языке, показывали руками на Анне и убитых ею товарищей.

Заурбеков подошёл к ней.

– Здесь были русские, – Анне заплакала. – Мне так сказали в лагере. Почему на их месте оказались наши? Это ошибка.

– Одевайся, – приказал Джохар, – пойдёшь со мной.

Так Анне оказалась в родном селе Заурбекова. Несколько месяцев она прожила в его семье, состоящей из двух жён и пяти ребятишек. Её не обижали, обращались как с равной. Джохар воевал где-то в горах, приезжал домой редко, но первую ночь проводил с Анне. После этого долго не сходили с её шеи и груди поцелуйные ожоги и болел низ живота.

Когда война окончилась, в село приехала небольшая группа членов Российской государственной думы: в Чечне шла проверка местных властей на лояльность и готовность жить в составе Российской Федерации. В числе гостей был и лесогорский губернатор Салипод. На праздничном вечере, устроенном по случаю приезда важных государственных особ, Салипод и положил глаз на красавицу Анне, а Джохару предложил стать личным опричником. Спустя месяц они приехали в Лесогорск. Джохар возглавил губернаторскую охрану, а Анне обосновалась у дверей всесильного шефа.

Анне опустила глаза. Алесь обнял её, погладил по волосам. Воцарилось молчание: женщина переводила дух после непростого рассказа, Алесь размышлял.

– Если Заурбеков полез тебя лапать, значит разрешение получил… от Салипода! – подытожил он.

– Значит моя миссия губернаторской шлюхи закончилась: хозяин нашёл другую пассию, а меня – в отставку. Но разве меня просто так отпустят? – Анне покосилась на Алеся, удостоверяясь, согласен ли он с нею. – Тех, кто крутится на вершине губернаторской пирамиды, не спускают вниз – сбрасывают, – Анне показала руками, как это делают и свистнула, чмокнув губами, изображая звук чего-то упавшего, мягкого и расплывчатого.

Она вдруг заплакала, уткнувшись лицом в ладони. Плечи её затряслись. Алеся всегда размагничивали чьи-то горькие слёзы, особенно детские. И Анне показалась ему ребёнком, одиноким, слабым и беззащитным. Он вновь привлёк её к себе.

– Успокойся, Анечка, прошу! Я постараюсь тебе помочь.

Продолжая обнимать её, Алесь мучительно раздумывал, как ей достойно выйти из создавшегося положения. Джохар не из тех охотников, которые отступаются от дичи на полдороге, тем более от той, что однажды уже была в его лапах, но упорхнула. Это матёрый хищник, и бороться с ним не так-то просто. Навскидку не появлялось ни одной стоящей мысли. Анне точно почувствовала это.

– Не напрягайся, – она отстранилась от Алеся, повернулась к нему спиной и принялась носовым платком осушать слёзы. – Я тебя позвала не для того, чтобы поплакаться в жилетку. В помощи я не нуждаюсь: я была готова к такому развитию событий. Но всё произошло так быстро, так внезапно – я немного растерялась. Но уже взяла себя в руки!

Анне расстегнула спортивную куртку, достала из внутреннего кармана конверт и повернулась к Алесю лицом.

– На этой плёнке записан июльский разговор Салипода с Заурбековым. Ты тогда на выходные уезжал к другу. Шеф с утра вызвал Джохара и был так разъярён, что забыл в своём кабинете отключить связь с моей приёмной, а я записала их разговор. Салипод рычал как зверь и кидался на стены! – Анне протянула конвертик Алесю. – Говорили о тебе. Ты даже