Порог греха - Юрий Францевич Курц

деградации народа, а следовательно, и его бедственного существования. Упоминая многократно вставать против этих козней, ибо «наша брань не против крови и плоти», пастор избегал главных положений Послания «К Ефесянам»: «но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных». Скажи-ка об этом вслух – больше не появишься на экране телевизора!

Маленькое лукавство вызывало большое недоверие. И всё-таки Храм Божий и слово Божье оставались последней и единственной надеждой Алеся на выход из нравственного тупика, с торчащим из него дулом пистолета или призывно раскачивающейся верёвочной петлёй, и он пошёл в храм.

У высокой железной ограды, лениво позёвывая, отиралась четвёрка бомжей. Видимо, пока не ударил мороз, большинство из них ушли христарадничать в более хлебные места: в парки отдыха, пригородные лечебницы, где отмягшие от городской суетной жизни люди становились добрее и не скупились на подаяния; или, ещё лучше, поближе к огородам дачников.

Зимой бомжей отовсюду выталкивали взашей, храм не был исключением. «Разве Иисус Христос позволил бы обижать несчастных? – сопротивлялись они. – Спаситель выдворял из святых мест торговцев, а мы – овцы заблудшие!» Но на блюстителей порядка такие увещевания не действовали.

Алесь дал каждому бомжу по две тысячи рублей – на буханку хлеба. Один из них, с рваным синяком под глазом и разбитыми губами, схватил Алеся за руку, намереваясь поцеловать её. Алесь жёстко придержал его:

– Никогда этого не делай. Никогда! Для благодарности достаточно «спасибо».

В просторном и гулком помещении храма было прохладно и пусто. Около десятка прихожан, теряющихся на фоне громадного, до самого сводчатого потолка, иконостаса молились перед иконами Христа и Божьей матери. Видимо, жизнь ещё не шибко прижала людей, не стремились они сюда к покаянию и обретению тверди духа. А скорее всего, Алесь просто угодил в такой пустой день: не может же храм постоянно заполняться верующими от дверей и до самых стен!

Алесь подошёл к поясному образу Христа, перед которым трепетали жёлтыми язычками несколько тоненьких свечей, и посмотрел прямо в лицо Спасителя. «Отчего же нам неизбывно плохо? Почему никак не проглядывается даль светлая? Почему мы живём во мраке неизвестности и тревоги и ты не протягиваешь никому десницу свою, даже тем, кто почти не поднимается с колен, испрашивая у тебя милости и благодати? Почему позволяешь творить дела неправедные бесчестным, лживым и коварным людям, да ещё и возноситься над всеми в кичливой самости и гордыне?» Строгим. Неподвижным. Безответным было лицо Христа, с играющими на нём слабыми бликами от горящих свечей.

Из царских врат вышел на амвон священнослужитель и положил на стоящий там столик толстую книгу в кожаном переплёте.

– Простите за беспокойство, – тихо обратился к нему Алесь с некоторым заискиванием в голосе, – могу я поговорить с вами?

– Вы хотите исповедаться?

– Можно и так сказать.

– Для этого отведены определённые дни и часы. Запишитесь на исповедь в иконной лавке. Она у входа в храм.

– И тут очередь! – вызывающе и с неприкрытой досадой сказал Алесь. – Все в этой несчастной стране по-прежнему стоят в затылок друг другу!

Но священник не моргнул и глазом.

– Существует определённый порядок и его надобно соблюдать.

– А может быть, для меня сделаете исключение?

– А вы, собственно, кто такой?

Священнослужитель подошёл вплотную к Алесю. Он был молод, румян, с уже заметно подрастающим брюшком и редкими, ещё только набирающими силу усами и бородкой.

– Простой смертный, который, как говорил Достоевский, намерен вернуть свой билет Творцу, – Алесь кивнул на образа.

– Здесь не место для иронии, – священнослужитель нахмурил брови и повернулся, чтобы уйти. Алесь придержал его за локоть.

– Я серьёзно! Куда более серьёзно, поверьте! – голос его огрубел и в нём зазвенел металл. – Я на пороге греха: или убить кого-нибудь, или самому себе пустить пулю в лоб! – Алесь распахнул полу чёрного плаща так, чтобы показалась кобура пистолета, висящего на правом боку.

Голубые глаза священнослужителя расширились и потемнели, яблочный румянец на пухлых щеках побагровел.

– Прошу вас, – Алесь запахнул полу плаща, – мне очень нужно именно сегодня! Именно сейчас!

«Если откажет, уйду и никогда сюда больше ни ногой!» – подумал он.

– Хорошо, – сказал священнослужитель, – подождите несколько минут. Я справлюсь, свободен ли кто из наших отцов.

«Пошёл вызывать милицию, – Алесь проверил внутренний карман куртки: на месте ли удостоверение личности и лицензия на оружие. – Да и то… Что за разговор я затеял: макарычем помаячил, напугал священника!»

Но минут через пять тот появился из царских врат.

– Следуйте за мной.

По лестнице с мраморными ступенями они спустились в полуподвал и вошли в просторное помещение, ярко освещённое лампами дневного света, вмонтированными в потолок и стены. Середину его занимал длинный и широкий стол коричневой полировки с плотно придвинутыми к нему стульями, стилизованными под старину. С краю стола сидел простоволосый седобородый человек в очках. Молодой священник поклонился ему.

– Владыка, вот этот страждущий. Я могу идти?

Владыка согласно кивнул.

– Здравствуйте, батюшка, – Алесь слегка поклонился.

– Отец Михаил. Здравствуйте, – владыка указал Алесю на стул с высокой, выше головы, спинкой, стоящий за столом напротив него, и когда Алесь присел, спросил:

– Вы верующий?

Алесь был готов к такому вопросу.

– И да, и нет. Скажу так: нахожусь на пограничной линии.

– Что вас привело в храм и почему вы захотели встретиться со мной?

– Смятение души, отец Михаил.

– И что же смущает вас?

– Я собираюсь заняться делом, которое не исключает пролитие крови.

Спрашивая, владыка устремлял взгляд куда-то мимо Алеся, но после этих слов подозрительно посмотрел ему в лицо.

– Вы хотите кого-то лишить жизни?

– Пока нет. Но и это не исключается.

Владыка ощупал взглядом голову, плечи, грудь и руки Алеся.

– В таком замешательстве сейчас живёт подавляющее число населения страны, – начал горячиться Алесь. – Ежедневно на людей лавиной сваливаются вопросы, на которые они не могут найти ответы и только в немощи хватаются за голову: почему? почему? почему?

Владыка поправил крест на своей груди.

– Вы пытаетесь найти ответы на все «почему», а это невозможно. Если вы не в силах чего-то понять, оставьте напрасные потуги, не стремитесь к постижению, и обретёте покой.

– Как это «оставьте»? – Алесь недоуменно передёрнул плечами. – Отказаться от борьбы?

– Положитесь на Господа. Он знает решение ваших проблем, но до поры до времени не открывает этого.

– Почему?

– Господь хочет, чтобы человек во всём полагался на него. Главное, чтобы смирил гордыню, ибо гордый стремится делать всё только самостоятельно. Без участия Господа вы ещё сильнее запутаетесь в ваших проблемах, как муха в паутине.

– Так что же, сидеть и ждать сложа руки?

– Жить и