Исцеление мира. От анестезии до психоанализа: как открытия золотого века медицины спасли вашу жизнь - Рональд Дитмар Герсте

собственном поместье в Померании, он завтракал исключительно роскошно.

Жареный гусь, ростбиф, сельдь и икра в больших количествах являлись обычным делом наряду с обилием шампанского и других алкогольных напитков. В марте 1880 года служащий с раздражением заметил, что начальник снова выглядит ужасно. По словам его жены, накануне вечером он «…употребил бесконечное количество пунша с ясменником и съел шесть яиц с маслом». Жена посла Вюртемберга в Берлине, Хильдегард Фрайфрау фон Шпицемберг, тоже беспокоилась: «Если бы только эта гигантская фигура разумно соблюдала режим питания, питья и сна, он бы пережил всех нас. Но он привык в течение многих лет вставать в два часа дня, до вечера трижды обильно есть и выпивать, в перерывах заниматься волнующими важными государственными делами до 23:30, затем курить и принимать людей до часу-двух ночи. После всего этого, конечно, без сна лежать в постели до утра, думая, что наверстает ночной сон в могиле» [5]. Бисмарк страдал множеством недугов. Помимо боли в желудке и желчных колик, которые, определенно, были обусловлены питанием, добавились опоясывающий лишай и радикулит, от которых он принимал морфий. В конце концов, он осознал опасность для здоровья и с 1880 года начал все чаще, хотя и с рецидивами, прислушиваться к своим докторам Эдуарду Коэну и Эрнсту Швенингеру. Они посадили его на диету и успешно уменьшили его вес со 124 килограммов до примерно 103 килограммов при значительном росте в 1 метр 93 сантиметра.

Властный Бисмарк не имел большого влияния и практически не играл никакой роли в вопросе, указывающем путь для будущего Германии и Европы. Эта роль принадлежала Вирхову, но она не была счастливой.

В течение 1887 года стало ясно, что наследный принц Фридрих Вильгельм, ожидавший, что его девяностолетний отец, кайзер Вильгельм I, отойдет в мир иной и передаст ему престол, был очень болен.

В ожидающем престола 56-летнем принце многие, в том числе Вирхов, видели своего рода либеральную надежду, государственного деятеля, который после прихода к власти отвернется от консервативного Бисмарка, поддерживаемого прусскими юнкерами, и превратит Германию в прогрессивную конституционную монархию, возможно, даже в настоящую демократию. Примером для наследного принца была (по крайней мере, ходили слухи и этому верили) Великобритания во главе с королевой Викторией, чья тезка-дочь была его женой и, следовательно, будущей императрицей, а также премьер-министрами, такими как Бенджамин Дизраэли и Уильям Гладстон, имеющими опыт работы в парламенте и верными гражданским идеалам.

Долгие и драматические страдания чрезвычайно храброго наследного принца, перенесшего многочисленные болезненные вмешательства, а также вспыхнувший спор между немецкими и английскими врачами (который можно рассматривать как предупреждающий знак разделения двух великих держав, ведущий к мировой войне) я подробно описал в предыдущей книге[133] [6]. У Гогенцоллерна был рак гортани в стадии, недоступной для хирургического вмешательства. Слишком долгие колебания по поводу хирургического вмешательства, сложного и, возможно, смертельного при подготовке того времени, были также связаны с пророческим поведением Вирхова. Самому известному в мире патологу несколько раз не удавалось идентифицировать признаки рака в нескольких образцах ткани, взятых из опухоли пациента. Даже тот фрагмент ткани, который откашлял тяжело больной Фридрих Вильгельм на заключительном этапе своей жизни, не показал Вирхову под микроскопом никаких признаков рака. Его диагнозы говорили о папиллярных изменениях. Возможно, Вирхов не хотел признавать, какая судьба грозила известному пациенту, а вместе с ним и надежде на либерализацию?

В конце концов, Фридриху Вильгельму пришлось сделать трахеостомию, чтобы он вообще мог дышать. Он взошел на престол 9 марта 1888 года, в год трех императоров, будучи уже немым. На глазах врачей «Шарите» новый император угасал день за днем. Борода монарха скрывала серебряную трахеостомическую трубку от посторонних глаз, в то время как медики наблюдали за ужасными проявлениями заболевания и очищали ее от выделений с неприятным запахом. Известный хирург Эрнст фон Бергманн негодовал, потому что девять месяцев назад он поставил мрачный прогноз, но ему помешали сделать операцию из-за ошибочного диагноза Вирхова. Врач специально для высокорослого пациента тренировался на трупе, готовясь к сложной операции на гортани. Незадолго до вступления на престол смертельно больного пациента он прокричал: «Теперь каждый может видеть, что изо рта наследного принца течет раковый гной!» [7]

 Правление Фридриха III (под таким именем он взошел на трон) длилось ровно 99 дней. Император скончался 15 июня 1888 года.

Несмотря на то что Германская империя получила проблемного императора в лице кайзера Вильгельма II, к 1890 году, когда он решил, что сможет обойтись без Отто фон Бисмарка, ее достижения не могли не впечатлять. Германия была экономической и промышленной державой, обогнавшей даже Британскую империю по многочисленным экономическим показателям. Она являлась Меккой для инноваций и науки, о чем свидетельствует, например, ежегодный рост регистрации патентов с 7000 в 1880 году до 45 000 в 1910 году. Основой стали процветающие университеты, которые, благодаря многоступенчатой прогрессивной школьной системе, становились все доступнее для детей из так называемых простых слоев населения. Медицинские факультеты славились во всем мире и привлекали студентов и врачей, желающих повысить квалификацию, со всех континентов. Среди них в основном были американцы, а также много японцев.

Кох и его коллеги проводили исследования в институте, основанном в 1891 году и по сей день носящем имя доктора. Усилия Макса фон Петтенкофера в Мюнхене в области практической гигиены, а также новаторские работы Джона Сноу и Луи Пастера внесли свой вклад в общеевропейское, если не глобальное переосмысление отношений между людьми и наиболее опасными инфекционными заболеваниями. Современные историки отмечают утвердившуюся в то время и распространившуюся на следующее столетие «готовность не рассматривать больше эпидемии как бич Божий или последствие индивидуальных и коллективных проступков, своего рода деморализацию медицинского понимания мира. По мере того как становилось ясно, что эпидемии реагируют на социальное вмешательство, росла поддержка государственных программ по созданию систем общественного здравоохранения. Решающим нововведением стало создание местных органов здравоохранения под центральным контролем, но с большой свободой действий для реагирования с учетом локальной специфики. Такие города, как Лондон и Нью-Йорк, лидировали в этой области во всем мире. Теперь ожидалась чистая питьевая вода из-под крана и организованная уборка нечистот, которых с недавних пор опасались и ненавидели. А клиенты были готовы тратить деньги на оздоровительные учреждения» [8].

Высококачественная медицина, практиковавшаяся в Берлине и в Германской империи, была доступной для людей из самых разных слоев общества. Медицина конца XIX века в этом отношении кажется более гуманной и доступной, чем медицина начала XXI века в странах, где