Единственная Джун - Дженнифер Хартманн

class="p1">– И не планировал. Ты теперь официально взрослая – нельзя же, чтобы ты так быстро регрессировала.

Она шлепает его:

– Спасибо, что пришел.

– Для тебя все, что угодно, Пич. С днем рождения.

Я встаю со стула, выбрасывая пустую бутылку пива.

– Тебя подвезти? – предлагаю я.

Тео, кажется, сомневается. Он медленно поднимает на меня глаза и прищуривается, когда наши взгляды встречаются.

У меня внутри все сжимается от тревоги.

Но потом я убеждаю себя, что мне это все привиделось, потому что он улыбается искренне и непринужденно. Словно все в порядке.

– Не-а, я пройдусь. Спасибо в любом случае. Ты все еще сопровождаешь Пич на танцы в следующие выходные?

– Это называется выпускной, – вздыхает она.

Я киваю:

– Да, я буду там.

– Класс. Мы с Кипом будем на дежурстве в тот вечер – может, заглянем и проследим, чтобы принцесса не попала в неприятности. – Он выразительно смотрит на Джун, затем подмигивает.

Она бледнеет:

– Ни в коем случае. Это унизительно.

– Почему? Один брат пойдет, а почему не два?

Его взгляд снова скользит по мне. Легкий, едва уловимый, но, черт возьми, клянусь, что-то в нем есть.

Брат.

Брат, брат, брат.

Тео смотрит на Джун – улыбка снова появляется на лице.

Джун скрещивает руки на груди, делая недовольную гримасу.

– Директор Сеймур лично попросил Бранта быть там. Это был не мой выбор.

Это правда. Мой прежний директор всегда тепло ко мне относился, с тех пор как он однажды нашел меня плачущим в кабинке туалета. Тогда Уайетт измывался надо мной на детской площадке со своими дружками.

Придурок.

Директор Сеймур был переведен в среднюю школу нашего города в мои ранние школьные годы, поэтому он являлся частью моей жизни на протяжении большей части моих школьных лет. Он был хорошо осведомлен о моей истории и часто проверял меня, дабы убедиться, что со мной все в порядке, и тайком клал мне в рюкзак леденцы, когда я был помладше.

Я принял приглашение сопровождать Джун на выпускном, и, хотя я с нетерпением жду встречи с моими старыми учителями и другими сотрудниками, это не совсем главная причина, из-за которой я ухватился за этот шанс.

У Джун свидание.

С парнем по имени Райкер.

И я планирую внимательно следить за этим Райкером, потому что тот, у кого такое имя, вероятно, имеет мотоцикл, плохие намерения, наркотики и номер люкс, забронированный в отеле The Sunnyside Inn по кредитке мамы с папой.

Черт, нет.

Райкер может умчаться в закат на своем мотоцикле в одиночестве после выпускного, а Джун вернется домой со мной в целости и сохранности.

Тео засовывает руки в карманы, втягивая носом воздух, и пожимает плечами.

– Посмотрим, как пойдет ночь. Обещаю, что мы не смутим тебя, если организуем быстрый патруль.

– Лучше не надо, – говорит она, надувшись, а затем ухмыльнувшись на прощание.

Он тепло улыбается, затем коротко кивает мне и возвращается в дом.

Джун поворачивается ко мне, когда я смотрю вслед удаляющемуся Тео и убеждаю себя, что все в порядке. Она слегка щипает меня за руку.

– Эй. Есть кое-что еще, что я хочу на мой день рождения в этом году.

Я моргаю:

– Что ты имеешь в виду?

– Тебе это может не понравиться.

Во мне разгорается любопытство. Я поворачиваюсь к ней лицом и, скрестив руки, хмурюсь в замешательстве.

Джун улыбается. Она сжимает мою руку, большим пальцем проводит по моим костяшкам; отблески огня пляшут в ее глазах, отчего те мерцают оранжевым светом.

– Давай прокатимся.

* * *

Я останавливаюсь у ворот, глубоко укоренившееся чувство паники леденит мою кровь.

Перед нами простирается кладбище.

– Джун, я не могу.

Лунный свет бросает отблеск тусклого сияния на тенистые надгробия, подсвечивая мою боль. Джун стоит совсем рядом со мной в темно-синем джемпере, волосы собраны в высокий пучок. Она берет меня за руку, переплетая пальцы, я сжимаю их так крепко, что боюсь, могу сломать ее хрупкие кости.

Она смотрит на меня широко распахнутыми глазами:

– Ты можешь, Брант. Я знаю, что можешь.

Я качаю головой:

– Тебе не следовало приводить меня сюда. Это не твое решение.

– Иногда нам нужен небольшой толчок от людей, которые нас любят. – Джун сжимает мою руку так же сильно, словно говоря мне, что я не сломаю ее. Она будет настолько сильной, настолько мне нужно. – Тебе просто нужно быть смелым в первый раз, а потом уже будет намного легче.

Мои собственные слова словно эхо возвращаются ко мне самому.

Я знаю, что я лицемер.

Мне двадцать четыре года, а я ни разу не пришел на могилу матери. Ни разу. Когда я был маленьким мальчиком, я был уверен, что она оживет, вылезет из земли и схватит меня своей костлявой рукой. Глупые сказки, конечно же. Детские отговорки, чтобы отмахнуться от трудного дела. И чем старше я становился, тем труднее это было сделать: с каждым годом, мне казалось, между мной и мамой словно увеличивается пропасть. Она все больше ускользала.

Возможно, в этом таилась тень обиды.

Она обещала мне, что всегда будет защищать меня. Это были ее последние слова и я верил в них.

Но где она?

Она лежит в шести футах под землей. Она мертва, а я все еще здесь.

Каким-то образом посещение ее могилы казалось мне жестоким напоминанием об этом.

Холодное, горькое напоминание о нарушенном обещании.

– Я не думаю, что смогу.

– Я обещаю, что ты сможешь…

– Я не хочу! – Я поворачиваюсь и бросаю на нее взгляд, в груди словно камень от зарытого в глубине души горя. Я бледный, словно призрак, и чувствую себя таким же потерянным. – Я не хочу.

Если я и напугал ее, она этого не показывает. Джун подносит руку к моему лицу и прижимает к моей щеке. Мои глаза закрываются.

– Хочешь.

Я сглатываю ком в горле, уткнувшись в ее ладонь. Это непроизвольная реакция на ее прикосновения. Она дотрагивается до меня, и я таю. Я тону. Судорожно вдыхаю, мои глаза все еще закрыты, я замираю, когда чувствую, как теплые губы касаются моей щеки.

– Для поддержки, – шепчет она, после чего тянется ко второй щеке. – Для храбрости.

Я распахиваю глаза и понимаю, что это ошибка. Ошибка – смотреть на нее, когда она стоит на цыпочках, одной рукой держа меня за ладонь, а другой – за мое плечо. Ощущение ее сладких поцелуев все еще горит на моей коже. Но я изо всех сил стараюсь подавить желание взять больше, чем она подарила мне; больше, чем она когда-либо сможет подарить. В ответ