Единственная Джун - Дженнифер Хартманн

лишь невинные слова. Это совершенно ничего не значащие невинные слова.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не перечислить все чудесные запахи, которые впитались в меня за все время. В основном это сирень, слившаяся с цветочными нотками ее шампуня. Цитрусовый гель для душа, напоминающий лимонное драже. Запах праздничного ванильного торта и иногда изысканные духи Саманты, которые сопровождают ее на семейные ужины.

Кашлянув, я заставляю себя поспешно улыбнуться и лишь на секунду задерживаю на ней взгляд.

– Готова к торту?

В этом году Джун захотела провести свой день рождения в небольшом семейном кругу: она уже вышла из возраста катания на пони, надувных домиков-батутов и даже веселых девчачьих посиделок со своими подружками.

Она хотела чего-то уединенного, только она и самые близкие ей люди.

Она кивает, хитро улыбаясь, и мчится впереди меня.

– Я с самого рождения готова к торту.

* * *

Наступает ночь. Только я, Тео и Джун сидим на патио возле очага, предаваясь воспоминаниям. Мы с Тео потягиваем пиво, а Джун попивает чай со льдом. Она придвигает шезлонг рядом с моим, а Тео сидит напротив нас, увлеченно наблюдая за язычками оранжевого пламени.

– Этого не было, – визжит Джун, заливаясь смехом, как будто она тоже подшофе, как и Тео. – Возьми свои слова обратно, Тео. Ты врешь.

– Я не вру. Клянусь, можешь даже спросить у мамы. Ты подумала, что этот совершенно случайный человек в бассейне был папой. Ты пыталась пойти с ним домой. Только у него вся грудь была волосатой. Самый, блин, волосатый чувак, которого я когда-либо видел. А ты берешь его за руку, смотришь на него невинными глазами и спрашиваешь: «Папочка, а почему вода превратила тебя в обезьяну?»

Она вся становится пунцовой, закрывает лицо ладошками и длинными волосами.

– Ложь. Паутина лжи. – Джун качает головой, настаивая на своем, не переставая смущенно смеяться. – Я бы узнала своего собственного отца.

Мои губы расплываются в хитрой улыбке.

– А ты уверен, что это был не он? – спрашиваю я Тео, вскинув бровь.

Вот оно.

Он хмурится:

– Разумеется.

Я едва выговариваю следующие слова:

– Я имею в виду, он мог быть мухой… или он мог быть грибом.

Джун прыскает со смеху, чуть не подавившись напитком.

Тео мотает головой в мою сторону, рана явно еще не затянулась.

– Да, Брант, я уверен. И кстати, пошел ты к черту, и к черту грибы. – Широкая улыбка и взрыв смеха смягчают его слова. – Я даже не люблю грибы. Теперь меня бесит, что я всегда выбирал его в Mario Kart.

– К черту грибы, – повторяет Джун, задыхаясь от смеха. Она наклоняется вбок, виском прижимаясь к моему плечу, а рукой прикрывая рот.

– Серьезно, – говорит он. – Пошло к черту много чего, но грибы в первую очередь.

– О боже… это наша новая дежурная фразочка, Тео. – Плечи трясутся от смеха, ногтями впивается мне в плечо, пытаясь удержать равновесие. – Когда мы будем что-то очень сильно ненавидеть, давайте говорить «к черту грибы». – Она еле дышит сквозь приступ дикого смеха. А я буквально удерживаю ее, чтобы она не свалилась на плитку.

У Тео дела обстоят не лучше. Он сгорбился напротив нас, бутылка пива трясется между коленями, голова опущена. Все его тело дрожит от беззвучного смеха.

– Господи, Пич. – Наконец он поднимает голову со вздохом, слезы блестят в глазах. – Вот это точно.

Я смеюсь вместе с ними отчасти потому, что это смешно, но по большей части потому, что у Джун слезы текут по щекам. Когда она приходит в себя, то икает, лицом упираясь мне в плечо.

– Ты в порядке? – усмехаюсь я, подталкивая ее локтем.

Кивнув, она смахивает слезы, смешавшиеся со следами туши, и делает глубокий вдох. Она ловит мой взгляд, ее глаза все еще блестят.

– Думаю, я в порядке. Фух. – И затем Джун тянется ко мне и проводит большим пальцем вдоль уголка моих губ, ее лицо находится буквально в нескольких сантиметрах от моего. Запах ванильного крема окутывает меня. Я резко вдыхаю, про себя отмечая, как сладкая улыбка все еще теплится на ее губах. – Тут было немного глазури, – тихо говорит она, морща носик.

Губы покалывает от ее прикосновения.

Возьми себя в руки, Брант. Возьми себя в руки, мать твою.

– Спасибо. – Я делаю глоток пива и отвожу взгляд в сторону, пытаясь не обращать внимания на прикосновение ее плеча, все еще крепко прижатого к моему так, как будто ей холодно. Как будто на улице не выше двадцати градусов, а в полуметре от нее не потрескивает огонь.

Я вздыхаю, опуская бутылку пива.

Когда я поднимаю взгляд, Тео смотрит на меня. Очень внимательно смотрит на меня.

Изучающе.

Глаза прищурены, а смешливое настроение исчезло. Его рука крепко сжимает горлышко бутылки.

Что он видит прямо сейчас?

Светят ли прожектором на мое сердце?

Выдал ли я себя, когда мой взгляд на мгновение задержался на губах Джун?

Я посылаю ему легкую улыбку, постукивая пальцем по бутылке. Тео на мгновение колеблется, словно потерявшись где-то в своих мыслях, а затем выныривает назад из омута раздумий. Он улыбается в ответ, но улыбка не кажется такой искренней.

Если только я не выдумываю все это.

Может быть, Тео просто думает о спорте или о своих шуточках с Кипом или фантазирует о том, что сделает со своей девушкой позже.

Может быть, я схожу с ума, придумывая безумные сценарии, которые не имеют ничего общего с реальностью.

И в этом-то и заключается самое страшное – хранить секрет, который может разрушить весь твой мир. Иногда ты держишься изо всех сил, а потом где-то даешь слабину. Обрывки и фрагменты начинают понемногу просачиваться наружу, и не успеешь оглянуться, как все твои безобразные постыдные тайны уже раскрыты.

После утечки уже не будет пути назад. Все, что можно сделать, – это ликвидировать эту утечку и молиться, чтобы ущерб не оказался мощным и разрушительным.

Тео шлепает рукой по бедру и поднимается на ноги, а затем делает последний глоток из своей бутылки и выбрасывает ее в ближайший мусорный бак.

– Ладно, пойду я. У меня смена рано утром, а у тебя, – говорит он, указывая на Джун, – завтра начинается последняя неделя выпускного класса.

– Боже, я не хочу идти. Она так будет тянуться. Я просто хочу перемотать время вперед – к выпускному.

– Я тебя не виню, школа – это худшее. Ненавидел каждую ее секунду. – Он наклоняется к Джун, крепко обнимает ее и ласково шепчет: – К черту грибы.

Джун смеется, уткнувшись ему в плечо:

– Не напоминай. Я чуть не описалась.