Невеста по фотографии - Ли Кым-и

бы во всем обвинила себя: «Дочь повторяет судьбу своей матери!». Подыль знала наверняка, что ее мать опасалась, как бы воинственность мужа-повстанца не передалась ее оставшимся детям. Все эти разговоры были в их семье табу и поэтому никогда не поднимались.

Знала ли мать, чем занимался ее муж? А может, ей все это не нравилось, но она не могла ему запретить делать свое дело? Гордилась ли она им? Считала ли его поступки благородством? Больше всего Подыль волновало то, как мать терпела неизвестность, когда отец уходил из дома. Только лишь из-за детей? Подыль любила Чонхо, но казалось, что даже если рядом будет сын, она все равно не сможет вытерпеть жизнь без Тхэвана. Но, как сказала госпожа Кесон, стать главой семьи вместо мужа, сражающегося с Японией, и растить сына – это тоже вклад в Движение за независимость. Подыль щедро положила Тхэвану риса.

Все пять человек, включая Чонхо, сели за стол. Оказавшись в незнакомом месте, мальчик застеснялся и притих. Госпожа Кесон рассказала подробнее о прачечной. Брат их зятя, который держал в Лос-Анджелесе продуктовый магазин, связался с их зятем, с которым они работали в прачечной, и предложил расширять вместе бизнес. Оба брата приехали сюда работниками на сахарных плантациях, но потом один из них перебрался на материк, а другой женился на старшей дочери семьи Кесон и осел на Гавайях. Зять очень хотел жить вместе с братом, а дочь желала растить детей в материковой Америке, таким образом они и решили уехать.

– Они предлагали и нам ехать с ними, но как же ехать туда без дела? Да и неспокойно оставлять здесь других детей. Младший сын предлагал оставить прачечную и переехать к нему в Гонолулу, но нам было жалко бросать любимое дело. Потому мы тебя и позвали.

Если удавалось в месяц получить четыре доллара за обстирывание одежды одного солдата – от формы до носового платка и носков, – то это считалось очень хорошим и надежным заработком. Однако если из-за жесткой конкуренции кто-то снижал цену на свои услуги, то поток клиентов мог резко обмелеть. Однако фирма семьи Кесон за время работы заручилась доверием постоянных клиентов и наработала весьма неплохую базу.

– Мы лишились рабочих рук, так что я подумываю нанять кого-нибудь еще.

Женщина пообещала Подыль платить двадцать пять вон в месяц, постепенно повышая зарплату. Подыль, которой придется жить без Тхэвана, была благодарна уже и тому, что госпожа Кесон предоставила ей еду и ночлег.

– Прошу вас, позаботьтесь о моей жене в мое отсутствие! – сказал Тхэван госпоже Кесон.

– Не волнуйся! Не знаю, будет ли ей тяжело, но грустить я ей не дам. Когда мы жили на ферме «Ева», твоя мать заботилась обо мне как о младшей сестре. Так что, памятуя о ее милости, я присмотрю за твоей семьей, а ты возвращайся целым и невредимым!

Господин Кесон, который недавно говорил с Тхэваном, кивал головой. Видимо, он был согласен с женой.

Тхэван решил переночевать здесь и уехать на следующий день. Комната, которую выделили Подыль и Чонхо, была не меньше той, что у них была на улице Панчбоул. Как только они остались втроем, к Чонхо вернулась прежняя живость. Увидев, как сын прилип к Тхэвану и что-то ему лепечет, Подыль вновь не смогла сдержать слезы. Только после того как ребенок после капризов и уговоров наконец уснул, супруги остались наедине. Опустив голову, Тхэван произнес:

– Мне очень стыдно, что я все это время не смог должным образом выполнять обязанности главы семейства и теперь вот так уезжаю. Позаботься в мое отсутствие о Чонхо и побереги себя! А впереди у нас будет много дней, чтобы поговорить о прошлом! И не переживай, если от меня будет мало писем! Отсутствие новостей – хорошие новости! – сказал Тхэван, тяжело вздохнув. Решив уехать, он намеренно вел себя очень оживленно.

Молчавшая все это время Подыль открыла рот. Вспомнив слова госпожи Кесон, она должна была найти в себе силы сказать лишь одно!

– Раз так, то я со спокойной душой отпускаю тебя! Но прошу тебя, Тхэван, пообещай мне… – Тхэван поднял голову и посмотрел на жену. – Ты ни в коем случае не умрешь! Что бы ни случилось, ты вернешься живым! Мы с Чонхо каждый день будем тебя ждать.

Голос Подыль дрожал, но она сдерживала слезы до самого последнего слова.

Верхняя деревня, нижняя деревня

Рано на рассвете, пока супруги Кесон еще спали, Подыль провожала Тхэвана перед прачечной. В его чемодане лежал флаг Великого предела, который Подыль вышила мужу, в каждый стежок вкладывая пожелания безопасности и удачи. Подыль не знала об этом, но он взял с собой и пожертвования, собранные соотечественниками из Вахиавы.

Мир заволок такой густой туман, что не видно было даже вывесок магазинов на противоположной стороне улицы. Тхэван обнял Подыль за плечи и быстро растворился в тумане. Казалось, что белая пелена проглотила мужа и он больше никогда не вернется. Подыль звала Тхэвана, идя по его следам, а затем рухнула без сил на землю. Чувства, которые она бесчисленное множество раз сдерживала прошлой ночью, вдруг вырвались наружу. Появилось ощущение, что от нее осталась лишь оболочка, поэтому она не могла не то что стоять, но даже думать. Она была словно заперта в тумане, где не видно ни ее саму, ни что-либо вокруг. Прорвав густую пелену, раздался плач Чонхо. И откуда-то послышался голос ее матери:

«Возьми себя в руки, Подыль! Ты мама Чонхо!»

Ее собственный внутренний голос тоже говорил ей, что забота о детях важнее любого долга. С трудом поднявшись, Подыль нетвердой походкой направилась в комнату, где плакал ее сын. Это был плач малыша, который испугался, оставшись один в незнакомой комнате. Возвратившись, Подыль крепко обняла Чонхо. Оказавшись на груди у мамы, ребенок снова умиротворенно уснул. Дыхание малыша стало наполнять оболочку Подыль. До тех пор пока не вернется Тхэван, ей нужно будет одной нести ответственность за эту маленькую жизнь. И чтобы стать малышу не только матерью, но и отцом, ей придется отбросить сентиментальность.

Уложив Чонхо, Подыль зашла в прачечную, зажгла керосиновую лампу и принялась осматривать новое рабочее место. Стирка, глажка, шитье – что бы там ни было, она уже занималась этим в особняке Робсонов. Подыль внимательно рассмотрела швейные принадлежности и утюг. Завершив осмотр и сев за швейную машинку, девушка представила, как умело обращается с аппаратом. А еще вообразила, как она встретится с Хончжу и мамой Джули, сойдется с Мёнок и Максон. Движимая дыханием сына Подыль обретала новые надежды.

Хончжу еще не знала, что Подыль переехала в Вахиаву. Тхэван хотел уехать без лишнего шума. Прошлой ночью господин Кесон так и сказал:

– Мы живем в тесном кругу, и рано или поздно люди всё узнают, так что можно никому и не сообщать.

Подыль решила,