Невеста по фотографии - Ли Кым-и

помогал и поддерживал.

– Батальон независимости все продолжает бунтовать! Кто же из них написал фальшивую статью о том, что наш господин Ли навел беспорядки во Временном правительстве и сбежал?

Теперь громко возмущалась не мама Джули, а Хончжу! Удивленная этим Подыль не успела произнести ни слова, как подругу уже поддержала мама Джули:

– Верно! Как же можно обвинять человека, который трудится и днем и ночью на благо наших граждан? Я и раньше тебе талдычила! Образумь своего мужа! А что, ежель он из-за этого решил скрыться? Коли так, то хорошо, что сбежал! Казвают, что энтих газетчиков еще раз проучат, и им мало не покажется!

Подыль задрожала всем телом:

– Тхэван уехал не из-за этого. Он не сбежал, а не захотел больше воевать со своими соотечественниками. Он оставил нас с Чонхо и уехал, сказав, что будет бороться не против своих, а против Японии!

Подыль мирилась с отъездом мужа, утешая себя тем, что ее поступок – это тоже вклад в Движение за независимость, поэтому сейчас у нее к горлу подступил ком и она расплакалась. Хончжу, видимо осознав свою ошибку, села поближе к Подыль и погладила ее по спине.

– Не плачь! Я была неправа. Подобные разговоры только нас разозлят. Наши с вами сестринские отношения останутся неизменными. Я не хочу быть против тебя, Подыль!

Слова Хончжу словно открыли вентиль, и слезы, которые Подыль держала в себе все это время, вылились наружу.

– Не плачь, пожалуйста! Я так сказала, потому что переживаю за твоего мужа как за своего зятя. Мы же, как сказала Хончжу, друг другу как сестры! Потому давайте жить меж собой дружно, не делясь на фракции! – сказала мама Джули, взяв Подыль за руку.

Подыль наконец успокоилась, и враждебность, которая выросла между ними, тоже исчезла.

После визита Хончжу Подыль пошла в парикмахерскую к семье Максон, чтобы постричь Чонхо. Рядом с домом у них тоже была парикмахерская, но Подыль хотела заодно повидать давнюю приятельницу. Девушка решила, что наведается в мебельный магазин Мёнок в следующий раз, потому что до него было далеко. Хотя обе девушки ходили в церковь верхней деревни, Подыль верила, что, как и с Хончжу и мамой Джули, дружба будет на первом месте. Родив девочек-погодок, Максон была беременна в третий раз.

– Она плакала и кричала, что ненавидит мужа, а теперича рожает детей одного за другим!

Вспомнив слова Хончжу и сдержав улыбку, Подыль зашла в заведение. В маленькой парикмахерской стояли огромное зеркало и два кресла для клиентов. Муж Максон стриг одного клиента, а она сама мыла другому посетителю голову. В углу на стульях сидели две девочки и сосали леденцы – видимо, старшие дочери. Когда Подыль кашлянула, чтобы оповестить о своем присутствии, муж Максон обернулся. Наверное, Максон все это время за ним хорошо ухаживала, поэтому он выглядел опрятнее, чем когда она увидела его впервые. И хотя за это время они ни разу так и не пообщались, Подыль была рада снова увидеться спустя три года.

– Здравствуйте! Вы меня не узнали?

На приветствие Подыль муж Максон неловко улыбнулся и поздоровался с ней глазами. Вымыв голову клиенту и вытащив полотенце, Максон посмотрела на Подыль. Под перевязкой одеяла виднелся ее округлившийся живот. Из-за веснушек, усыпавших все ее лицо, ее разница в возрасте с мужем казалась не столь большой.

– Максон, это я, Подыль! Как ты поживаешь? – громко воскликнула Подыль. Ее переполняли чувства при виде подруги, которая, видимо, много чего натерпелась за это время.

– Я слышала. Зачем ты пришла?

Получив неожиданно грубый ответ, Подыль потихоньку спустила со спины Чонхо:

– Я хотела бы подстричь малыша.

Максон взглянула на Чонхо и молча положила подушку для ребенка на свободное кресло для стрижки. Она не то что не выказала никакого любопытства, что было бы естественно после такой долгой разлуки, но даже не поздоровалась и не проявила никакого интереса к ее сыну. Подыль тоже было тяжело расспрашивать о дочках. Едва сдерживая смущение и сожаление, Подыль посадила Чонхо на подушку. Мальчик с ужасом осматривался, а стоило Максон повязать ему на шею платок, как тут же заревел. При каждом движении беременной Максон казалось, что она вот-вот задохнется.

– Всё в порядке. Тетя сделает тебя красивым! Чонхо, будешь послушным мальчиком, и я попрошу дедушку покатать тебя на велосипеде!

Как ни уговаривала сына Подыль, он плакал и требовал, чтобы его спустили со стула.

– Будешь так себя вести, я напишу папе, чтоб не покупал тебе игрушку, когды вернется!

Слова о дедушкином велосипеде и папиных игрушках производили на Чонхо большее впечатление, чем запугивание страшилками. Тем не менее он не переставал плакать.

– А что, отец ребенка куда-то уехал? – спросил мужчина, встав после мытья головы.

Вспомнив слова мамы Джули о том, что члены Товарищеского общества охотятся за Тхэваном, Подыль больше не сказала ни слова. Ей становилось ясно, почему Максон с мужем так себя ведут. Сколько бы ей ни говорили, что Максон ходит в церковь верхней деревни и состоит в Товарищеском обществе, девушка не могла и представить, что подруга будет с ней так холодна. Ей очень хотелось сейчас же выбежать из парикмахерской, но поступи она так, она бы уподобилась им, поэтому стерпела и успокоила Чонхо. За это время муж Максон закончил стрижку другого клиента и приблизился к ним с ножницами в руках, отчего мальчик побелел от страха и заревел еще громче. Подыль тоже была готова расплакаться, но вдруг, словно выбрав подходящий момент, старшая дочь Максон протянула Чонхо леденец, который сосала сама. Подыль не успела ничего сказать, как сын схватил его и перестал плакать. Леденец тут же оказался у него во рту. На глаза Подыль навернулись слезы.

– Надо сказать сестричке спасибо!

Девушка подумала, что дети оказались лучше взрослых. Даже Максон, которая наносила пену для бритья на лицо только что подстриженного клиента, стыдливо отвела взгляд. Как только Чонхо прекратил плакать, муж Максон начал стрижку. Их дочь продолжала сидеть возле малыша, развлекая его. Избегая взгляда Подыль, Максон взяла деньги за стрижку и положила их в фартук. Никто не предложил встретиться еще раз. Выходя из парикмахерской за руку с Чонхо, Подыль обернулась и спросила у дочери Максон:

– А как тебя зовут?

Девочка отчетливо произнесла: «Бетти».

– Купи себе печенье. Это тебе от тети за то, что ты милая и добрая девочка.

Подыль положила в ладошку ребенка один цент и вышла из парикмахерской. Решив, что она ни за что не пойдет к Мёнок, Подыль тяжело шагала домой. Дорога обратно показалась ей в несколько раз дольше, чем путь сюда.

Спустя примерно месяц после отъезда Тхэвана Подыль обнаружила, что снова беременна. Вот почему она чувствовала себя такой вялой и ругалась на Чонхо. Тем временем от Тхэвана не было никаких вестей. Госпожа Кесон беспокоилась за то, что Подыль придется одной растить