Невеста по фотографии - Ли Кым-и

двоих детей, однако сама Подыль восприняла это известие с радостью. Она считала, что дети будут оберегать ее, словно талисман – Тхэвана, и что двое ребятишек придадут ей больше сил. Казалось, что малыш в животе видел состояние своей мамы, отчего Подыль мучилась тошнотой меньше, чем когда вынашивала Чонхо. Думая не только о Тхэване, но и о детях, девушка старалась хорошо питаться и быть бодрой.

В Вахиаве жило больше корейцев и азиатов в целом, чем хаоле или коренных гавайцев. Власти США и Гавайев старались всячески сдерживать и вытеснять окрепшие китайскую и японскую диаспоры. Так, благодаря тому, что и в казармах Скофилда предпочтение отдавали корейцам, постепенно перебравшееся в Вахиаву общество соотечественников процветало там сильнее, чем в Гонолулу или на материке. Теперь корейцы могли спокойно жить исключительно среди своих, будто китайцы в Чайна-тауне. Однако из-за раскола общества по церковным и политическим взглядам жизнь внутри диаспоры была запутанной, словно паутина. В Гонолулу Подыль не почувствовала на себе всей сложности ситуации, потому что город был большим и она почти ни с кем не общалась, но в тесной Вахиаве, где все жители были связаны между собой, проблема ощущалась очень остро.

Большинство прихожан Корейской христианской церкви были членами Товарищеского общества Ли Сынмана, многие из которых не просто поддерживали, но буквально боготворили президента Временного правительства Ли.

– Я прекрасно знаю, что господин Ли ради наших сограждан открыл школы и упорно трудится ради независимости Родины. Однако он не Христос-Спаситель! Ну и пусть он наш земляк, тоже из провинции Хванхэ, это не делает его святым!

Супруги Кесон были членами Корейской национальной ассоциации. Создаваемые повсеместно организации объединились и в 1910 году стали Корейской национальной ассоциацией, которая собрала вокруг себя всех корейцев за рубежом. Многие ее члены в зависимости от того, кого они поддерживали, переходили оттуда в другие организации и церкви, но супруги Кесон не изменили своей позиции.

После того как мама Джули предложила не делиться между собой на фракции, Подыль ее больше ни разу не видела. Ли Сынман иногда наведывался в Вахиаву, и тогда начиналась ожесточенная борьба за возможность позвать его к себе в дом. Маме Джули однажды удалось пригласить его к ним на ужин, и теперь на входе в их прачечную висела фотография всей семьи с господином Ли.

– Вы ему непременно запомнились! Я бы и хотела пригласить к нам дорогого господина Ли, но у нас так бедно, что мне стыдно кого-либо звать, – завидовала Хончжу маме Джули.

Каждое воскресенье после полудня Хончжу наведывалась в прачечную и ждала, пока у Сонгиля закончатся уроки в воскресной школе, а у Токсама – заседание членов правления Товарищеского общества. Все это время подруга жаловалась по разным поводам. В отличие от Подыль, она так много общалась с людьми, что много с кем пересекалась и много от кого натерпелась. Несмотря на то что ее муж в итоге получил кресло в правлении Товарищеского общества в Вахиаве, Хончжу желала, чтобы ему дали должность повыше. Услышав от подруги, что члены Товарищеского общества за общение или связи со сторонниками Батальона независимости платят штрафы, Подыль не на шутку удивилась. Оговаривался даже размер штрафов – за обычную встречу и за длительную связь!

– И энтот закон распространяется на всех? Ежель ты ходишь ко мне каждую неделю, то ты так всю зарплату спустишь на штрафы!

Она говорила шутя, но в ее голосе слышалось волнение. Хончжу ухмыльнулась:

– А с чего бы я должна платить, ежель ты не ходишь в церковь нижней деревни и не состоишь в Батальоне независимости?

Подыль считала, что, даже если все в Вахиаве от нее отвернутся, ей будет достаточно иметь рядом Хончжу и супругов Кесон.

В тот день Подыль опять наблюдала за играющим Чонхо и ждала Хончжу. Мальчик весело играл с соседским ребенком-филиппинцем. Они были ровесниками, и хоть каждый из них говорил на своем языке, они отлично ладили. Если взрослые сбивались в группы по национальной, расовой или религиозной принадлежности, то у детей таких различий не существовало. Супруги Кесон вернулись из церкви.

– Уже пришли?

Сказав, что будет отдыхать, господин Кесон первым вошел внутрь.

– Ты ждешь маму Сонгиля? Я ее видела в магазине «Сто мелочей», – сказала госпожа Кесон.

Это был галантерейный магазин на углу большой улицы. Невестка хозяев «Ста мелочей» была ровесницей Подыль и тоже приехала сюда невестой по фотографии.

– А Хончжу там одна? – с подозрением спросила Подыль.

– Там еще мама Джули, хозяйка парикмахерской, девушка из мебельного магазина, из обувной мастерской… Кажется, их десять человек, и у них там товарищество, – ответила госпожа Кесон.

Хончжу, мама Джули, Максон, Мёнок – все они были там! Подыль и предположить не могла, что Хончжу состояла в товариществе. Такое общество финансовой взаимопомощи – «ке», или «товарищество» – являлось давней чосонской традицией. В Чосоне такие товарищества часто собирались для финансовой помощи в организации четырех важных событий в жизни человека: совершеннолетия, свадьбы, похорон и поминок, – но жены на Гавайях не располагали большими средствами, поэтому в основном объединялись в «ке», чтобы помогать друг другу деньгами в ведении хозяйства. А еще такие товарищества были способом наладить дружеские связи. Госпожа Кесон тоже состояла в товариществе с прихожанами церкви нижней деревни и говорила, что в такие дни, как сегодня, они собирались все вместе на обед, а раз в год ездили погулять на пляж. За исключением того, что иногда глава товарищества присваивал себе деньги, никаких других недостатков у подобных организаций не было, поэтому Подыль тоже хотелось бы поучаствовать.

– А я, даже ежель мне предложат присоединиться, все равно откажусь! Когды женщины собираются вместе, обсуждают только чужие недостатки да сплетничают, ничего хорошего в этом нет, – выплеснула Подыль обиду. От таких новостей она чувствовала себя опустошенной.

– И правильно! Они все прихожане церкви верхней деревни, поэтому они тебя и не пустят, а если пустят, то что толку быть там белой вороной? Когда я в следующий раз пойду в свое товарищество, я замолвлю за тебя словечко!

Слова госпожи Кесон ничуть не утешили Подыль. Ей очень хотелось быть вместе с Хончжу, Мёнок и Максон. Сойтись с ними! Сегодня у девушки был выходной, но она отправилась в прачечную и принялась строчить на машинке. Если бы она сидела сложа руки, то обида бы ее переполнила и терпеть бы стало невмоготу.

Хончжу вошла в прачечную вместе с Сонгилем уже под вечер. Подыль не перестала шить и даже не поприветствовала ребенка. Хончжу сказала небрежно, что ее ждет Токсам, поэтому она зашла совсем ненадолго.

– У меня были дела, потому я так поздно. Я было решила уже не приходить, но вдруг подумала, что ты, наверное, меня ждешь, и решила заскочить на минутку.

– Я тебя не ждала. Я тоже была занята, – отрезала Подыль.

Хончжу внимательно посмотрела на подругу, а затем сказала:

– Значит, ты обиделась, потому-то так говоришь! Да, я решила присоединиться к товариществу. Я