Плетеное королевство - Тахира Мафи

чашке. Он снова заставил себя вернуться в реальность.

Герцогиня Джамила улыбалась.

Она без предупреждения протянула руку и опустила ее поверх руки Камрана. Каким-то чудом ему удалось не вздрогнуть от неожиданности.

– Я вижу, у тебя много забот, – любезно сказала тетя. – Я не могу выразить словами, как благодарна тебе за то, что ты посетил меня, даже когда тебя занимают так много мыслей.

– Я всегда рад повидаться с моей дорогой тетей, – машинально ответил Камран. – Надеюсь, ты простишь меня за то, что я не зашел раньше.

– Я прощу тебя, если ты пообещаешь впредь приходить почаще, – торжественно сказала она, усаживаясь на свое место. – Мне очень не хватало твоего присутствия.

Камран улыбнулся ей.

Это была редкая для него искренняя улыбка, вызванная давней привязанностью. Тетя Джамила, старшая кузина его отца, была принцу ближе родной матери. За свою жизнь он провел в Баз Хаусе бесчисленное количество дней – пожалуй, даже месяцев, – и не солгал бы сейчас, сказав, что рад видеть тетю.

Однако сегодняшний его визит отличался от обычных.

– Мне тоже не хватало этого дома, – сказал он, уставившись невидящим взглядом в блестящую чашу с оранжевой хурмой. Потом поднял голову. – Как ты поживаешь? Тебя все еще беспокоят колени?

– Ты помнишь болезни своей бедной тети? – Герцогиня почти засветилась от счастья. – Какой же заботливый ты принц.

Камран не позволил вырваться смеху, зарождающемуся в груди; сказать, что ему не нравилось, как он влияет на тетю, было бы неправдой – хотя ей требовалось так мало, чтобы похвалить принца, что иногда ему становилось стыдно.

– У меня старые колени, – просто сказала тетя. – В старости все тело начинает разваливаться. С этим ничего не поделаешь. Тебе не стоит беспокоиться обо мне, когда я так беспокоюсь о тебе. – Она помолчала. – Тебя тревожат лишь твои приходы и уходы? Или тебя мучает что-то еще, дорогой мой?

Камран не стал отвечать сразу, вместо этого разглядывая филигранную форму своей чашки.

– Ты точно уверена, – спросил он наконец, – что мы увядаем только из-за возраста? Если так, то я вынужден задуматься. Быть может, мы с тобой ровесники, тетя, потому что я тоже, кажется, разваливаюсь на куски.

Выражение лица герцогини вдруг стало скорбным; она сжала его руку.

– О, дорогой мой. Я так хотела бы…

– Прости меня. Не будешь ли ты так благосклонна, чтобы позволить мне сделать небольшую паузу? Я бы с удовольствием немного побродил по дому и развеял свою ностальгию свежими воспоминаниями о твоем прекрасном поместье.

– Конечно, милое дитя! – Герцогиня Джамила опустила чайную чашку на стол с несколько излишней силой. – Это дом твой, так же как и мой. Но надеюсь, ты простишь меня, что я не могу присоединиться к твоей прогулке. Мои колени, как ты помнишь, не выдерживают всех лестниц этого дома без крайней на то необходимости.

– Вовсе нет. – Принц встал и склонил перед тетей голову. – Пожалуйста, оставайся здесь в свое удовольствие, а я скоро присоединюсь к тебе.

Она засияла еще ярче.

– Очень хорошо. Я распоряжусь об обеде, пока тебя не будет. Когда ты закончишь свое странствие, все будет уже готово.

Камран кивнул.

– Я ненадолго.

27

Любопытные взгляды слуг сопровождали каждый его шаг.

Камран нарочито громко шумел, бродя по залам Баз Хауса, открывал двери и грациозно расхаживал по коридорам, повсюду оставляя свидетельства своего интереса. Он драматично замирал в дверных проемах, проводил рукой по затейливой лепнине на стенах; он угрюмо смотрел в окна и брал с полок книги, прижимая к груди страницы в кожаных переплетах.

Возможно, Хазан был прав. Принц умел устраивать представления, когда считал это необходимым.

Он играл на публику достаточно долго, чтобы продемонстрировать свои тоскливые намерения; и только потом, когда удостоверился, что все подозрения слуг полностью развеяны, Камран превратился в тень.

Бесшумно, подобно свету, он подкрался к лестнице.

Сердце забилось слишком быстро, словно предатель в его груди. Несмотря на ненавистные обстоятельства, какая-то часть души Камрана все же трепетала от предвкушения разузнать о девушке больше.

Дед рассказал, что она была сиротой, в Сетаре провела всего несколько месяцев, а в Баз Хаусе находилась на испытательном сроке. Потому у нее не было комнаты в крыле для слуг, и взаимодействовать или общаться с остальными работниками ей не разрешали. Ей выделили старый чулан на чердаке.

Всего лишь старый чулан.

Это откровение повергло принца в шок, однако дед сразу же заверил Камрана, что изолированное расположение ее комнаты сильно облегчает задачу.

Удивления внука он не понял.

И поднимаясь по очередной лестнице, принц пытался представить себе, как может выглядеть подобный чулан. Он знал, что слуги занимают самые скромные жилища, но не предполагал, что девушка могла жить среди гниющих овощей. Неужели она ютилась в одной комнате с мешками картофеля и маринованного чеснока? Неужели бедняжке не оставалось ничего другого, как спать на сырых заплесневелых половицах, где ее соседями были крысы и тараканы? Она трудилась так усердно, что почти сдирала кожу со своих рук, но не имела даже самого элементарного – чистой постели?

От этой мысли Камрана передернуло.

Ему думать не хотелось о том, как плохо его откровения отразились на тете, но еще неприятнее было то, что он не знал, мог ли сам поступить лучше в произошедшей ситуации. Принц не знал, как обращаются со слугами в снодах во дворце, и ему ни разу не приходило в голову спросить об этом. Хотя, подумал он, возможно, это еще не поздно выяснить.

Камран потерял счет лестничным пролетам, по которым поднимался. Шесть? Семь? Испытать, какой тяжелый путь девушка проделывала днем и ночью, было удивительно, и еще удивительнее оказалось узнать, как далеко она обитала от остальных живых.

На мгновение принцу стало интересно, нравится ли девушке находиться так далеко от всех. Наверняка никто больше не поднимался на чердак без причины. Возможно, это было ее утешением – иметь такое укрытие.

Хотя это наверняка было и отчаянно одиноко.

Когда Камран наконец предстал перед дверью девушки, он замешкался; в груди у него затрепетало.

Принц не знал, что может здесь обнаружить, но постарался подготовить себя, по крайней мере, к тому, что перед ним предстанет ужасающая картина нищеты. Ему не хотелось копаться в личной жизни девушки; он закрыл глаза, открывая дверцу чулана, и прошептал тихое извинение ее призраку.

А затем застыл в оцепенении на пороге.

Его встретило мягкое сияние света и ошеломил пьянящий аромат роз Голе Мохаммади, источник которого принц обнаружил в маленькой вязаной корзинке в углу комнаты. Импровизированная чаша была усыпана венчиками медленно увядающих розовых лепестков.

Камран был потрясен.

Маленькая комнатушка – настолько маленькая, что он мог бы лечь на пол и растянуться во всю ее длину – была теплой и уютной, напоенной благоуханием и залитой светом. И здесь не было ни одного таракана.

Камрану захотелось рассмеяться, словно сумасшедшему.

Но как? Как ей удавалось всегда