Плетеное королевство - Тахира Мафи

вовремя вскочить на ноги, то сможет исчезнуть вместе с остальными, перебраться в другую комнату и занять себя каким-нибудь делом. Это будет довольно сложно – с мыльным ведром и щеткой в руках, – но выбора у нее не было. Если она хочет прийти сегодня на бал без опухшего глаза или синяка на щеке, придется приложить усилия.

Так тихо и быстро, как только могла, Ализэ поднялась на ноги. Она почти бегом догнала остальных, однако из ее ведра раздался громкий всплеск, забрызгавший платье и пол горячей водой.

Ализэ оглянулась всего на полсекунды, чтобы бросить взгляд на мрамор, как вдруг поскользнулась в той самой луже, которую искала.

Она ахнула, судорожно вскидывая руки, чтобы восстановить равновесие, но сделала только хуже. От резкого движения ведро пошатнулось, выплескивая обжигающую волну мыльной воды на ее юбки – и на пол.

Ализэ в ужасе выронила ведро.

Отчаянно пытаясь скрыться с места происшествия, она бросилась наутек, зацепившись носком туфельки за мокрый, слипшийся подол юбки, – и рухнула вперед с невероятной силой, успев выставить руки только после того, как уже ударилась коленом о мрамор.

По ноге, ветвясь, пронеслась боль; Ализэ не осмелилась даже вскрикнуть, заглушив вопль одним едва слышным стоном.

Она тщетно умоляла себя встать, боль была настолько парализующей, что девушка едва могла мыслить и даже едва могла дышать. От стыда и страдания на глаза навернулись слезы.

Не раз Ализэ боялась, что ее выгонят из Баз Хауса, но теперь она была уверена, что этот момент настал. За это ее и вышвырнут на улицу, именно сегодня, когда нужно подготовиться к балу…

– Глупая, бестолковая девчонка! – закричала госпожа Амина, бросаясь к ней. – Что ты натворила? Вставай немедленно!

Экономка не стала дожидаться, пока Ализэ поднимется; она грубо схватила ее за руку и дернула вверх. Девушка едва не закричала от боли, ее дыхание вырвалось из груди мучительным вздохом.

– Я… я прошу прощения, госпожа. Это было слу…

Экономка с силой толкнула ее в сторону кухни, и Ализэ споткнулась, ее раненую ногу пронзила агония. Она зацепилась за стену, в горле заклокотало.

– Мне очень жаль.

– Ты вычистишь это, девчонка, а потом соберешь свои вещи и уберешься из этого дома. – Госпожа Амина была в ярости, грудь ее вздымалась от гнева, которого Ализэ еще не приходилось наблюдать. Экономка подняла руку, словно собираясь дать девушке пощечину. – В самый неподходящий день быть такой неуклюжей и безмозглой. Мне следует выпороть тебя за…

– Опусти руку.

Госпожа Амина замерла, растерянно моргнув при звуке внезапно раздавшегося голоса. Рука экономки опустилась с театральной медлительностью, она обернулась, и в глазах ее и позе появилось замешательство.

– Я… я молю вашего прощения, сир…

– Отойди от девушки. – Голос принца был убийственно тих, а глаза его сверкали таким бездонным черным цветом, что даже Ализэ стало страшно смотреть на него. – Ты забываешься, госпожа. По ардунианским законам бить слуг запрещено.

Экономка задохнулась, а затем опустилась в нижайшем реверансе.

– Но, сир…

– Я больше не стану повторять. Отойди от девушки, или я прикажу бросить тебя в темницу.

Госпожа Амина испуганно всхлипнула и неуклюже попыталась отойти от Ализэ, сердце которой билось так часто, что у нее кружилась голова и она едва не падала в обморок от страха. Колено сковала неумолимая боль, от которой перехватывало дыхание. Ализэ не знала, что делать. Она не знала, куда ей смотреть.

Внезапно раздался шорох юбок.

– О, дорогой мой! – вскочила с места герцогиня Джамила, хватая принца за руку. – Не утруждай себя, прошу. Я одна виновата в том, что ты оказался в столь неловком положении. Я молю простить меня за то, что я вынудила тебя терпеть эту грубость и причинила такие неудобства…

– Моя дорогая тетя, ты неправильно меня поняла. Мои неудобства вызваны лишь откровенным пренебрежением к законам, которые господствуют в нашей империи и которым мы обязаны подчиняться всегда.

Герцогиня Джамила издала нервный, задыхающийся смешок.

– Твоя строгая приверженность законам оказывает тебе немалую честь, дорогой мой, но, разумеется, ты должен видеть, что девочка заслуживает наказания, и что госпожа Амина всего лишь поступила так, как посчитала нужным…

Принц резко повернулся, отстраняясь от тети.

– Ты меня удивила, – сказал он. – Неужели ты хочешь сказать, что потворствуешь подобной жестокости по отношению к своим слугам? Девушка несла ведро с водой и поскользнулась. Никто, кроме нее самой, не пострадал. Ты собираешься вышвырнуть ее на улицу из-за простой случайности?

Герцогиня Джамила натянуто улыбнулась принцу, а затем взглянула на экономку.

– Прочь с глаз моих, – кисло проронила она. – И забери девчонку с собой.

Госпожа Амина побледнела.

– Да, Ваша Светлость, – отозвалась она, сделав реверанс, и схватила Ализэ за руку, рывком увлекая ее за собой.

Ализэ снова споткнулась на своей больной ноге и едва не прокусила язык, чтобы не вскрикнуть. Тогда экономка притянула ее к себе, якобы для того, чтобы поддержать.

– Если бы я могла, то свернула бы тебе шею прямо сейчас, – прошипела она. – И не смей об этом забывать.

Ализэ зажмурилась.

Экономка вытолкнула ее в коридор, и с каждым их шагом голос герцогини Джамилы становился все глуше.

– О твоем сердце слагают легенды, – говорила она. – Все мы, разумеется, слышали историю о том, как ты спас этого грязного южного ребенка, но теперь ты встаешь на защиту служанки в сноде? Камран, дорогой мой, мы тебя не заслуживаем. Идем, выпьем чаю в моей личной гостиной, где мы сможем спокойно побеседовать…

Камран.

Его звали Камран.

Ализэ не знала, почему это откровение утешило ее в такой момент – или почему взволновало.

Хотя, возможно, подумала девушка, именно по этой причине дьявол и показал ей лицо принца. Быть может, именно из-за этого момента – потому что это последнее лицо, о котором она подумает, прежде чем ее жизнь будет разорвана на части.

Снова.

26

Камран, не отрываясь, наблюдал, как девушку наполовину волокут, наполовину выталкивают в коридор. И если повязки на ее руках и шее были недостаточным доказательством, то принц с некоторой долей страха понял, что начал узнавать ее просто по движениям, по линиям фигуры, по блестящим черным локонам.

Камран невнятно поблагодарил тетю, которая что-то сказала – он не расслышал ее слова, – и позволил ей увести себя в другую комнату, деталей которой не различал. Он с трудом мог сосредоточиться на речах тети, кивая лишь тогда, когда это казалось уместным, и давая краткие, односложные ответы, когда она его о чем-то спрашивала.

В душе он пребывал в смятении.

Ему хотелось крикнуть: «Почему ты не даешь отпор?».

В уме Камран не переставал кричать вслед девушке. Она была способна хладнокровно убить пятерых мужчин, однако позволяла этой чудовищной экономке так обращаться с ней? Почему? Неужели ей и правда не осталось иного выбора, кроме как работать здесь на роли самой ничтожной прислуги, позволяя обращаться с ней как с мусором людям, которые ниже