Плетеное королевство - Тахира Мафи

мог наслаждаться светом. Я уничтожаю твоих врагов, чтобы ты мог царствовать. И все же теперь, в своем невежестве, ты решил возненавидеть меня за это; ты намеренно не понимаешь моих мотивов, хотя в душе прекрасно осознаешь, что все, что я когда-либо делал, было направлено на сохранение твоего благополучия, твоего счастья и твоего процветания.

– Вы в самом деле так думаете? – тихо спросил Камран. – То, что вы говорите, правда?

– Ты знаешь, что это правда.

– Как же, скажите мне, вы обеспечите мне благополучие и счастье, если угрожаете отрубить мне голову?

– Камран…

– Если вам больше нечего добавить, Ваше Величество, – принц поклонился, – то я удаляюсь в свои покои. Это была утомительно долгая ночь.

Камран был уже на полпути к выходу, когда король окликнул его.

Принц помедлил, сделал глубокий вдох.

– Да, Ваше Величество? – спросил он, не оборачиваясь.

– Удели мне еще минуту, дитя. Если ты действительно хочешь заверить меня в своей верности империи…

Камран резко развернулся, почувствовав, как напряглось его тело.

– …то есть одно важное дело, которое я желаю поручить тебе сейчас.

25

Ализэ стояла на коленях в углу большой гостиной; рука ее застыла на щетке, а лицо было так близко к полу, что девушка почти видела свое отражение в блестящем камне. Она не смела дышать, слыша знакомый звук наполняющейся чаем чашки; то был бурлящий поток воздуха, настолько хорошо известный Ализэ, что она знала его словно свое собственное имя. Если не считать воды, Ализэ никогда не заботилась о еде или питье, но чай она любила, как никто в Ардунии. Чаепитие здесь настолько укоренилось в культуре, что было таким же привычным делом, как и дыхание, даже для джиннов, и от того, что девушка находилась сейчас так близко к этому напитку, в груди у нее все трепетало.

Разумеется, Ализэ не полагалось быть здесь.

Ее послали вычистить этот уголок только из-за того, что в окно влетела большая птица, которая тут же испражнилась на мраморный пол.

О том, что в гостиной будет сама герцогиня Джамила, Ализэ не знала.

Не то, чтобы ей грозили неприятности за выполнение своей работы, однако девушка беспокоилась, что если кто-нибудь увидит ее в одной комнате с хозяйкой Баз Хауса, то тут же выгонит отсюда и отправит куда-нибудь еще в доме. Слугам не разрешалось подолгу задерживаться в залах, где находились господа. Ализэ должна была закончить работу и убраться отсюда как можно скорее, однако вот уже пять минут она терла одно и то же чистое место.

Ей не хотелось уходить.

Девушка еще ни разу не видела герцогиню Джамилу вблизи, и, хотя сейчас она не могла разглядеть женщину как следует, любопытство росло с каждой секундой. Из-под изящных резных ножек диванов Ализэ была видна лишь горизонтальная полоска. Время от времени герцогиня внезапно приподнималась, а затем снова садилась. Затем снова вставала – и меняла место.

Ализэ была очарована.

Вскоре в ее поле зрения попала другая полоска, в которой оказался виден подол платья герцогини; затем – носки ее туфель, когда она пошевелилась в четвертый раз. Даже с этой точки обзора Ализэ было видно, что под юбками дамы кринолин, что в столь ранний час было не только необычно, но и немного неуклюже. Для половины одиннадцатого утра для особы, не собирающейся никуда уходить, герцогиня Джамила была одета в высшей степени нарядно. Наверняка она ожидала гостей.

Именно эта мысль и вызвала в желудке Ализэ ужасающие толчки.

За прошедшие с момента объявления о прибытии принца в Сетар два дня госпожа Амина почти до полусмерти загоняла слуг по приказам хозяйки дома. И сейчас Ализэ не могла не гадать, настал ли наконец тот долгожданный момент – и увидит ли она принца еще раз.

Ализэ быстро опустила глаза в пол.

От этой мысли сердце заколотилось в груди быстрее. Почему же?

В последние несколько дней девушка не позволяла себе много думать о принце. По какой-то причине дьявол предостерегал ее от этого юноши – и с каждым днем Ализэ все больше недоумевала, почему. Ведь то, что поначалу казалось таким тревожным, не подтвердилось: принц не был ни чудовищем, ни убийцей детей.

Не только недавний визит Омида развеял ее сомнения в намерениях принца, теперь Ализэ и сама имела доказательства его доброго сердца. Он не только спас ее от схватки с неизвестным, но и вернул лекарства в самый разгар ливня – и неважно, как принц сумел разыскать ее. Девушка решила больше не гадать над этим вопросом – все равно в этом не было никакого смысла.

Предостережения дьявола всегда были запутанными; Иблис, усвоила Ализэ, оставался последователен лишь в предзнаменованиях. За его краткими, мимолетными появлениями в ее жизни всегда следовали несчастья и неудачи – и в этот раз, по крайней мере, они уже произошли.

Ализэ не мучилась над остальным.

Более того, она сомневалась, что принц вспомнил о ней хоть раз; она была бы очень удивлена, если узнала бы, что он еще не забыл их мимолетную встречу. В эти дни Ализэ окружало очень мало людей, на которых она могла смотреть и вспоминать, но у принца Ардунии не было причин помнить бедную служанку.

Нет, совершенно неважно, кто именно придет с визитом. Это не должно было иметь значения. Внимание Ализэ привлекло вот что: шелест юбок герцогини Джамилы, устроившейся в кресле.

Женщина скрестила лодыжки, затем разжала их. Она поправила подол платья, расправляя ткань, чтобы та легла красиво, а затем вытянула пальцы ног так, чтобы округлые кончики атласных туфелек выглянули из-под юбки, привлекая внимание к узким, изящным ступням.

Ализэ почти улыбнулась.

Если герцогиня Джамила действительно ожидала визита принца, то нынешняя ситуация только усиливала недоумение девушки. Герцогиня была тетей принца. Она была почти втрое старше его. Наблюдать за тем, как эта великосветская дама сводит себя к таким поверхностным проявлениям нервозности и претенциозности, было одновременно и забавно, и удивительно, и оказалось идеальным развлечением для кипящего, беспокойного ума Ализэ.

У нее было достаточно собственных проблем.

Ализэ опустила щетку на полированный камень и поборола внезапный наплыв эмоций. Когда она вернулась домой накануне ночью, у нее осталось всего три часа на сон до звона рабочего колокола, и два из них Ализэ провела, беспокойно ворочаясь на своей койке. Даже сейчас в ней гудело слабое беспокойство, вызванное не только тем, что ее чуть не убили, и даже не тем, что она совершила убийство сама, но и юношей, что преклонил перед ней колени ночью.

«Ваше Величество.»

Родители всегда говорили ей, что этот момент настанет, но прошло столько лет без единой весточки, что Ализэ уже давным-давно перестала ждать. Первый год после смерти матери она коротала долгие безрадостные дни, цепляясь обеими руками за надежду; она была уверена, что скоро