Пьяная Россия. Том второй - Элеонора Кременская

Часто я находила открытые на определенных страницах книги, лежавшие где попало в покоях Аггела. Одна, заложенная золотистой закладкой почему-то привлекла мое внимание. Это был Иван Ефремов с книгой «Таис», текст подчеркнутый черным карандашом я прочитала с большим интересом: «Бог, занятый всеми людскими делами и похожий на человека, – лишь воображение людей, не слишком глубоких в фантазии. Он нужен на их уровне веры, как нужно место для сосредоточения и мольбы, как посредники – жрецы. Миллионы людей еще требуют религии, иначе они лишатся вообще всякой веры и, следовательно, нравственных устоев, без которых нельзя существовать государствам и городам»…

Когда я спросила у Аггела об этом тексте, он не задумываясь пояснил мне, почему подчеркнул:

– Я часто думаю о религии людей. Вот, например о Христе и его последователях. Вначале христиане были сильны, они жили Христом и его учением. Среди них были умные и сильные верующие. Потом со временем вместо праведной жизни продолжатели их дела занялись обрядами. Ну, а теперь священники, во всяком случае русские священники ходят в церковь, как на работу и определяют, каков был приход по поминальному столу, много ли принесли прихожане пряников, конфет? И, если много, довольные, делят между собой добычу и все измеряют именно так, стремясь к сытой и почетной жизни, а не к служению Богу и людям. Что могут они? Ничего! Адонаи не слышит молитв таких христиан и, если кто и помогает им, то разве что Богородица – существо созданное Богом для определенной цели, которую она, как известно, и выполнила. Она – не человек, но и не ангел. Но она помогает. Только на нее и могут надеяться русские.

Мы вообще часто с ним беседовали и бродили по Поднебесной. Однажды, он пригласил меня к бассейну наполненному голубой водой. Бассейн обложенный со всех сторон ровными камнями, находился неподалеку от дворца. На дне бассейна сверкали хрустальным светом белые полупрозрачные камни. Аггел сбросил с себя одежды и не глядя на меня, обнаженный, кинулся в воду. Поплыл сильными гребками. А, когда он вышел из воды, я не смогла отвести от него нескромного взора.

Чуть позолоченный энергией свойственной этому миру, похожей на солнечную, он выглядел прекрасным. Его ноги, сильные и крепкие были мускулисты, четко очерчены. Волосы уже высохли, в Поднебесной было жарковато, и распушились от купания, окружили голову пышной копной. Глубокие тени, скрыв выразительные глаза, придали лицу Аггела выражение невыразимой печали. Он закинул руки к голове и медленными плавными движениями попытался пригладить непокорные волосы. Заметил мой восхищенный взгляд, снисходительно улыбнулся мне. Я смутилась и поспешно убежала во дворец, обуреваемая противоречивыми чувствами.

Я чувствовала, один неверный шаг и все, Его доверие ко мне исчезнет. Я имела дело не с обычным человеком, хотя он и выглядел, как мужчина. Я имела дело с Аггелом и Его было не очаровать, не взять умом или талантом, не покорить, ни внешней, ни внутренней красотой. Он не был человеком и это я пыталась осмыслить всеми силами своей глупой души, в то же время оплакивая свой выбор. Я была молода и мне хотелось любви, хотелось быть любимой.

Правда, один раз я, все-таки привлекла Его внимание. Он среагировал на мои слова о России:

– Когда сила жизни слабеет в стране, – говорила я ему о России в одну из наших прогулок по дворцу, – народ из нее бежит в другие страны. Правда, бывает, убегают и сюда, то есть на тот свет, тоже, в принципе, находя выход для измученных жадными правителями, душ.

Выражение его глаз изменилось. Я почувствовала, как взгляд Аггела проник в самую душу мою, сразу и безо всякого сомнения обнажая тайные мысли и мечты. Я не испугалась. В одинокой жизни моей не произошло ничего постыдного. Я не страдала склонностью к подлости, во мне не могли удержаться злобные мысли. Я любила жизнь, любила природу и понимала людей. И я любила Его, Аггела. Любила не как человека, о нет, а стремилась к нему, как узница из темного карцера к лучу солнца проникшего сквозь частые сетки решетки маленького оконца. Он был надеждой моей, мечтой, моим смыслом жизни. И мои глаза бесстрашно раскрылись навстречу пронизывающему Его взгляду, проникшему мне в душу, прошедшему насквозь и устремившемуся вдаль в пространство. И в который раз я подивилась на одну особенность в его внешности, он смотрел на меня такими ясно-голубыми глазами, что казалось вся голубая синева неба влилась в эти глаза. Аггел понял все и улыбнулся мне.

Он положил руки немыслимой красоты мне на плечи. Их вес был почти нечувствителен. Только тепло растеклось по всему моему телу. Заглянул мне в лицо. Любовь и долгожданный покой, такие необходимые мне два состояния охватили мою смятенную душу. И мало было бы мне Его любви, даже, если он ответил бы мне взаимностью, скажем, как мужчина женщине. Страсть и одновременно неуверенность, вихрем пронеслись по моему телу, перековеркав все во мне. Только одна мысль забилась в моем сознании: «Ты, ты, ты!»

Но он не обращая внимания на мое состояние, сказал мне, отвечая на мои рассуждения:

– Россия? – Несчастная страна. Выстроенная на костях и муках тысяч и тысяч убитых с самого начала, с момента основания, она не может жить, непременно погибнет, тут только дело времени. И речь здесь идет не только о людях, но и о животных. Какое варварство убивать животных! Разве можно жить достойно, зная, что ради твоего завтрака или обеда, ужина погибло ни в чем не повинное существо, умеющее мыслить, но не умеющее говорить? Страдания животных только отягощают вину русских.

И потому Россия будет стерта с лица Земли, решение уже принято Богом и вытащены из Забвения люди, которые в свое время реформами и законами настолько ослабили Римскую империю, что на нее напали варвары, разрушили и свели на нет усилия целого народа, пытающегося расширить границы своих владений. Это сделали всего два человека и они же сейчас у руля власти в России. А, кроме них еще полно римлян в этой стране. Просто весь Древний Рим со своей любовью к зрелищам, к чувственным удовольствиям, к культу тела переселился в Россию…

Он поглядел на меня и я ощутила в нем радость от общения со мной. Он не раз подчеркивал мне в разговоре, что любит таких, как я, чистых и мужественных людей, пусть даже я тоже из Древнего Рима… Но все же таких, как я так мало осталось на Земле, а уж в России их вообще не найти.

Счастливая Его вниманием я опустила глаза. И не возникло перед моим внутренним взором никакой тревоги, отсутствовала опасность потерять Его. Он был навсегда и никакая смерть Ему была не страшна, а стало быть и для меня. Разлука? Разочарование? Измена? Нет, ничего не было страшно. И пускай моя любовь походила скорее на восхищение красивым цветком, любованием алой зари, наслаждением прекрасной музыкой. Пускай! Возражений с моей стороны не было бы никогда. Физическая близость? Это была бы попытка обнять и поцеловать солнечный луч. И я это понимала. А понимал ли Он? Ну, конечно!..

Напротив входа в библиотеку Аггела находилось огромное панорамное окно в которое заглядывали розовые и голубые облака, неспешно плывущие по прозрачному океану неба. Возле окна стояло тяжелое дубовое кресло с подлокотниками и подставкой под ноги. Кресло было развернуто так, чтобы сидящий в нем видел небо и всю Поднебесную под ногами. Возле кресла стоял небольшой резной столик, на нем лежали пурпурные свитки.

Однажды, я взяла такой свиток в руки и только развернула, чтобы взглянуть, как вошел Аггел. Он был печален, как всегда. Я смотрела на него и чувствовала его невероятную силу и еще, что он далек от меня, от всех, далек от всех людей на Земле. От этого он был одинок даже среди своих верных друзей, хотя они вообще не люди, а ангелы, а значит, существа совершенные.

Заметив в моей руке свиток он печально усмехнулся и настоятельно попросил заглянуть в него. Я увидела дату, совпадающую вплоть до числа и месяца с той, которая действительно была на календаре. Среди имен и фамилий написанных в списке особенно выделялось имя хорошо мне знакомое: Валерий Терпелов, дата рождения, место рождения и дата, какая, в обыкновении, ставится на памятнике, дата смерти, уже состоявшаяся дата.

Я вопросительно уставилась на Аггела. Он пригласил меня знаком руки следовать за собой. Скоро мы вышли из дворца на воздух, где нас поджидал знакомый уже дракон. Сели в седла и дракон широко взмахивая крыльями понес нас вниз. Мы миновали облака, миновали деревню, пронеслись еще вниз и я поняла, что дворец стоит как бы на горе. У подножия горы волновалась целая толпа людей. Много, очень много народа. Они ничего не ждали и никуда не спешили, а просто сидели или гуляли между людьми. Некоторые проводили спокойными взглядами нас и возвратились к своим прежним бестолковым занятиям.